— М-да, — прошептал я, чтобы хоть как-то нарушить тягостное молчание, нарушаемое лишь звуками рояля и звоном посуды. — Все это произошло так неожиданно. Просыпаясь вчера утром, я и представить себе не могу, что окажусь тут вместе с вами.

Для меня стало настоящим шоком, когда на вчерашнюю утреннюю тренировку, едва та началась, заявился представительного вида харизматичный мужчина в очень дорогом костюме и с очень дорогими часами. Ленточка с надписью «Тренировка олимпийской команды» не остановила его, что не удивительно, так как мужчину сопровождал вице-президент Олимпийского комитета Австралийского Союза.

«М-м-м, чем обязаны?» — глаза Джеффа Кроуди, помнится удивлённо поползли на лоб. «Брайан Клируотер», — самоуверенный мужчина протянул ему руку. — «Ли&Гордон», CEO». Челюсть тренер отвисла, и ему пришлось кивнуть, пропуская руководителя корпорации, оплатившей половину всех расходов олимпийской команды, туда, куда ему хотелось, так как этот человек был здесь хозяином практически в такой же мере, в какой им был сам «сэнсэй» Хирохито Нагано, владеющий компанией.

За Клируотером двигалась целая процессия, возглавляемая симпатичной руководительницей PR-департамента «Ли&Гордон» в составе нескольких ее не менее симпатичных подчиненных девчонок-пиарщиц и полудюжины представителей СМИ, готовых к съемке. За спинами журналистов толпились несколько десятков зевак.

Все произошло довольно быстро. Огорошенный происходящим, я неловко бормотал какие-то слова благодарности, морщась от фотовспышек, пока Клируотер пожимал мне руку перед объективами камер и, белоснежно улыбаясь, объявлял, что генеральный спонсор олимпийской сборной имеет честь вручить «храброму австралийскому спортсмену, покорившему публику» подарочный сертификат, дающий право поужинать вместе со всеми, с кем он пожелает, в ресторане «Аурум».

Я ожидал, что журналисты захотят задать мне несколько вопросов о финальном поединке с Батистой, который состоится в грядущее воскресенье, и даже подумывал о том, не раскрыть ли свои карты прямо сейчас. Однако, к моему сожалению, вице-президент Олимпийского комитета не позволил раскрыть рот ни мне, ни Джеффу, напомнив журналистам, что пресс-конференция олимпийской команды проводится в отведенном месте и в отведенное время.

— Я бы предпочел обычный паб и несколько бокалов лагера, — бесцеремонно заявил Ши, неприязненно оглядывая батареи вилок, ложек и ножей около своей тарелки. — Я никогда не любил все эти понты.

— По-моему, нам всем стоит сказать Димитрису «спасибо» за предоставленный шанс побывать в таком роскошном месте, — вступился за справедливость сидящий на другом конце стола Бен МакБрайд. — Не забывайте, бедняга лишился зуба, чтобы мы лакомились этими лобстерами.

Реплика Бена вызвала за столом ряд смешков, немного ослабив электризацию воздуха, и я с благодарностью взглянул на товарища. Парень из состоятельной семьи, со своей аккуратной академической прической, одетый в смокинг с бабочкой и умеющий вести себя за столом, Бен не смотрелся в ресторане как чужеродная клетка, хоть и признался мне, перед тем как занять своё место, что чрезмерно претенциозная обстановка несколько давит ему на нервы.

К сожалению, Ши не желал успокаиваться.

— Эй, не судите меня строго, братцы, — с театральным простодушием воскликнул он. — Я ведь дикарь. Самый настоящий, между прочим. До десяти лет бродил по пустошам, жрал крыс и закусывал их мхом, а иногда грибками. М-м-м… мох. Вкуснотища. Официант! У вас есть крысы, фаршированные мхом?!

Два официанта слегка недоуменно переглянулись, гадая, как им стоит реагировать на подобный вопрос. Персонал «Аурума» пока еще мужественно выдерживал уровень, ни единым словом или жестом не выказывая пренебрежение к собравшейся сегодня тут неподобающей публике.

— Нет, сэр, — с каменным лицом вежливо ответил один из официантов.

Пятнадцатилетний Дэвид Ленц, сидящий рядом с матерью, злобно хихикнул над сарказмом Ши, который, видимо, пришелся ему по душе. Дэвид при встрече шокировал меня просьбой дать ему автограф, но я полагал, что к этому его подговорил отец — парень слабо интересовался жизнью за пределами компьютерных игр. Даже будучи одетым, по настоянию родителей, в миленький костюмчик, Дэвид оставался подростком-бунтарем с нелепым ирокезом, вовсе не тем типажом, который рассчитываешь встретить в подобном месте.

Миссис Ленц многозначительно прокашлялась и переглянулась с мужем, давая понять, что разговоры о крысах и мхе не придают ей аппетита. Роберт в элегантном черном смокинге с бабочкой, как и Руби в синем вечернем платье и кулоне с большим сапфиром на тоненькой цепочке из белого золота, вписывались в здешний интерьер намного гармоничнее, чем их сын.

— Ну что, Димитрис, ты всерьез рассчитываешь взять золото? — спросил у меня Роберт, чтобы отвести разговор подальше от экзотичных гастрономических историй Ши Хона.

Я неуверенно пожал плечами, которым было слегка тесновато во взятом напрокат черном костюме, неуверенно ковырнув вилкой гусиную печень с черносливами и шпинатом в авторском соусе от шефа, возлежащую посреди огромной белоснежной тарелки.

— Попробую, — буркнул я.

Мне пришлось расстегнуть обе пуговицы на костюме, верхнюю пуговицу рубашки и ослабить галстук, чтобы я почувствовал себя хоть немного свободнее, но даже это не вполне помогло. Вряд ли когда-нибудь наступит день, когда я стану чувствовать себя в своей тарелке в таких местах, как это.

Вдобавок, мой нос протестовал против непривычного запаха тонального крема, которым Джен замазала мне все лицо, пытаясь скрыть фингал под левым глазом, синяк на переносице и разбитую губу. Язык то и дело облизывал пустое место, оставшееся на месте одного из зубов и ощущал, как еще один в том же ряду шатается. После окончания турнира мне понадобится провести немало времени у стоматолога и остается лишь благодарить Австралийский союз за то, что все члены олимпийской команды могли воспользоваться полным медицинским страхованием от спортивных травм.

— Мне кажется, это тебе вполне по силам, — уверенно произнес Роберт, положив в рот хрустящий кусочек жареной семги в сливочном соусе. — После того, что ты показал в полуфинале, победа над Батистой не кажется чем-то невероятным, правда?

— Для всех нас главное, чтобы Дима вернулся домой целым и невредимым, верно? — положив руку мне на ладонь, с нажимом переспросила у собравшихся за столом Дженни, как бы упрекая их в том, что чрезмерный спортивный азарт заставил их забыть о главном.

Дженет провела весь сегодняшний день в салоне красоты и в результате напоминала восковую фигуру в музее мадам Тюссо. Глядя на это произведение искусства в шикарном светло-бежевом платье с открытыми плечами и спиной, украшенное золотыми серьгами и колье с изумрудами из коллекции Сидни Мэтьюз, я не верил, что под ним скрывается моя девушка. Страшно было даже прикоснуться к ее к ее волосам, уложенным так идеально, что она казалась созданием из другого мира.

— Да он уже и так не сильно невредимый! — заржала Рина в ответ на слова Джен, хрустнув гигантской тигровой креветкой — кажется, пятой или шестой за этот вечер. — Пусть лучше получит еще пару раз, но возьмет долбанное золото. Батиста не страшнее Соболева. Дима сделает его, как пить дать!

Дженет театрально закатила глаза, глядя, как кусочки креветочного панциря падают на скатерть и на пол. Палец девушки дотронулся до губы, тактично показывая нигерийке, что у той на губе осталось немного соуса, однако та даже не заметила этого жеста.

Рина явилась на ужин в своих лучших джинсах без дырок и единственной блузке, сочтя свой долг по соблюдению «элегантного» дресс-кода исполненным. Впервые на моей памяти она сделала даже что-то вроде макияжа, который, однако, получился настолько грубым и чрезмерным, что пришелся бы кстати разве что сотруднице недорогого публичного дома.

Предвидев, что Рина за одним столом с Джен будет представлять собой гремучую смесь, я настоял, чтобы она, для смягчения эффекта, явилась в сопровождении кавалера, которого, за неимением собственного (постоянного), предложил ей выбрать из числа своих одногруппников.