– Ноэми, Бурлящая бездна, какого черта ты делаешь? – Сарвилл в мгновение ока приобрел самый жалкий вид, который только можно было себе представить.

Чародейка звонко рассмеялась.

– О чем я только думала, отпуская тебя одного на рыночную площадь в Аарде? – она облегченно плюхнулась обратно в воду и вновь утонула в тени.

– Я не услышал ничего вразумительного, волшебница, – совсем не разделяя эмоций волшебницы проскрежетал Сарвилл.

– Похоже, ты недооценил того, кто, наверняка, сделал тебе умопомрачительную скидку. Уловка из учебников для первокурсников, медведь – не думала, что кто-то во всей Неймерии еще способен попасться на нее. Или ты просто воспринял мои слова про девушек и отсутствие штанов слишком серьезно? – Она вновь захихикала и утонула в воде. Острота не нашла своего признания в лице не первого обманутого аардцами дастгардца.

Жители прежней столицы Дордонии всегда волком смотрели на горожан Дастгарда. С тех самых пор как дед Рогара Вековечного решил, что самый южный город больше достоин стать столицей королевства, нежели Аард, из стратегических соображений. Но эти стратегические соображения мало кого волновали. Для коренных жителей Аарда, любящих свой город больше собственного семейного имени эта причина значила не больше, чем капля для моря.

Странник стоял в гордом молчании, грузно выдыхая воздух из легких.

– Не надо на меня так смотреть, – не выдержала чародейка, ощущая тяжелый взгляд, хотя и была уверена в том, что собеседник не видит ее лица. – Я же объяснила, не я явилась причиной превращения твоей кареты в тыкву, Сарвилл. Я произнесла заклинание, которое обнаруживает магию, а не создает ее. Тебя надули. Единственное в чем я виновата перед тобой – это в том, что развеяла чары слишком рано и не позволила тебе вдоволь насладиться своим ощущением превосходства над теми, кто никогда не удостоится разить своих противников столь искусно сделанным куском дерева.

– А еще говорят, мол, остерегаться надо Вольных Городов. Можно смело присоединять Аард к городам ворюг и бандитов. – Сарвилл с особым усердием попытался достать палку из ножен, которые, к удивлению, оказались настоящими в отличие от всего остального, но все усилия были тщетны – сук плотно засел в узкой прогалине.

– Купец, у которого ты оставил добрую часть наших последних денег, – волшебница осторожно уколола Сарвилла, – обладает самой примитивной магией, которая только известна людям. Волшбой, находящейся на самой низшей ступени – магией создания иллюзий. Ты не первый кто попался на эту удочку, медведь, и точно не последний, если только не думаешь отныне заделаться Защитником Инквизиции и выпотрошить всех оставшихся иллюзионистов Дордонии.

Странник, смирившись с неудачей, обессиленно рухнул на стоящий позади табурет.

– А что, если не развеивать? Не снимать чары? Был хоть один шанс оставить все как есть?

– Если бы я не избавилась от иллюзии сегодня, она бы сама рассеялась завтра, в крайнем случае, послезавтра. – Чародейка на какое-то время задумалась, перекладывая пену из одной руки в другую. – Мне всегда было интересно, каково обладать магией такого типа… Она жутко не долгосрочная и ни разу не боевая, но редкая и, как мы видим, прибыльная… – она снова улыбнулась и откинула голову назад, позволив рукам исчезнуть в теплой воде.

– И зачем только существует эта бесполезная способность… – проскрежетал Сарвилл, всматриваясь в узоры, нанесенные на единственную вещь, которая не оказалась подделкой – ножны.

– Эта магия примитивна, не осязаема и безобидна в отличие, например, от жгущего огня, способного лишить любое живое существо жизни. Безоговорочно. Но она ни в коем случае не бесполезна. Подобные иллюзии бесчисленное количество раз спасали жизни и товар купцов на большаках – я говорю о тех купцах, которые привыкли скупиться на охрану своих драгоценных караванов. Знаешь что? – Волшебница скрылась в воде, оставив на поверхности уголки губ и аккуратный маленький носик. – Иной раз великие короли, императоры и князи обращались к иллюзионистам за помощью. Например, когда неприступные крепости владык брали в осаду. От безысходности ты уже готов просунуть голову в петлю, сдаться, осознавая, что твое измученное тело склюют вороны, но решаешь использовать последний шанс и вот – завоеватели уже в страхе отступают перед видом стотысячной армии, явившейся из неоткуда. Единственная в своем роде магия, которая созидает.

– Бред, – заключил Сарвилл, – что мешает отправить разведчика и удостовериться в том, что на деле все это не более чем хорошо замаскированная пустышка?

– Сейчас? Ничего. Не забывай, что прежде никому и в голову не могло прийти, что могучие, внушающие ужас легионы, всего лишь проделки примитивного волшебника и своих собственных глаз.

Ноэми уловила момент, когда странник уже перестал ее слушать. Он поднялся на ноги и замаячил по комнате из стороны в сторону, напоминая внезапно ожившее пугало.

– Я чувствовал, что с этим Вонном что-то не так. Глупец! – Сарвилл ударил себя по лбу. – Я должен найти его!

– Куда ты собрался? Сарвилл, ты ни за что не найдешь иллюзиониста, если только… – Ноэми прервалась, озадачившись какой-то идеей. – Дождись, пока я закончу свои дела. У меня появился план.

– Это все, что мне удалось отыскать, – равнодушно бросила престарелая служанка, разложившая мятую и скверно пахнущую мужскую одежду на кровати. – Есть две рубахи, разные по размеру, штаны и одни сапоги.

Сарвилл внимательно осмотрел то, что женщина назвала рубахой. Она пахла речной водой и затхлостью.

– Эти рубашки на людей, которые в полтора, а то и в два раза больше меня! Неужели у вас нет ничего, что было бы в пору не только бурому медведю?

– Господин, – служанка уперлась руками в бока, – постояльцы не часто забывают у нас свою одежду и чаще всего она не подлежит стирке и сразу летит в огонь. Можете довольствоваться этим, а можете ходить, в чем мать родила. Ну, так как?

– Мы благодарим вас! Вы и так сделали для нас больше, чем мы рассчитывали, – вмешалась в разговор волшебница и положила на край стола блестящую монету. Женщина кивнула в ответ и покинула комнату. – Тебе стоит быть немного вежливее, если не хочешь разгуливать по городу в одних портках.

Странник не ответил. Разве что показательно скривил лицо, чтобы как можно явнее обозначить, что пропустил совет мимо ушей и принялся примерять «обновки».

– На чем я остановилась? Ах, да. Любой иллюзионист зарабатывает деньги с помощью и благодаря своей способности – в этом ты смог убедиться на собственной шкуре – но такие чародеи, в первую очередь, актеры, а любому актеру, как мы знаем, нужна сцена. – Ноэми глядела в окно, погрузившись в мысли и наблюдая за тем, как солнце катится к закату, заливая алым светом песчаное побережье. – Твой купец Вонн, наверняка, ограничился бы уличными выступлениями, если бы мы были в любом другом городе, но Аард… Аард славится лучшим и поистине великим цирком во всей Неймерии. Бьюсь об заклад, что мы найдем его на манеже.

Штаны сели на странника как влитые, но даже самая маленькая рубаха из двух, висела на нем словно конская попона на осле.

– Меня очень радует твой оптимизм, ровно как огорчает твоя наивность, – он закатал рукава выше локтя. – Если бы у него не хватало здесь, – Сарвилл дотронулся пальцем до виска, – то я бы сейчас стоял в рубахе, которая была бы мне по размеру.

– Иллюзионист может накладывать иллюзию внешности. И тот купец, которого ты узнал сегодня, на деле может оказаться совсем другим. Он может изменить цвет волос, глаз, добавить татуировки. Но он никогда не сможет изменить физических свойств тела. Например, если бы на его настоящем лице был шрам, то никакая иллюзия не скрыла бы этот факт. Благодаря этим параметрам нам и следует сегодня отыскать твоего обидчика. Если, конечно, ты уверен в том, что это был один и тот же человек. – Сарвилл положительно закивал. Ноэми скрестила руки на груди и внимательно осмотрела странника. – Чудно выглядишь. Итак, вот наш план. Сегодня вечером мы в качестве зрителей посетим величайший цирк Неймерии.