— Иди в номер, забери, что сможешь, — сказал он, не сводя взгляда с толпы.

Я не хотела покидать его, особенно, когда я видела, что больше демонов бежали сюда, но ему нужно было сосредоточиться, а я в этом не помогала.

Я повернулась и побежала, зная, что нужно спешить.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

«Не плачь. Мои пальцы на краю выглядят мило».

— I Appear Missing, Queens of the Stone Age

Я добежала до отеля, взбежала по лестнице в номер. Я распахнула дверь, пыталась думать, что забрать. Я не могла тащить оба чемодана, и я не хотела все испортить, так что открыла оба, выбросила половину мусора из своего, запихала туда половину вещей из его чемодана.

Я забрала в ванной наши зубные щетки, мою косметичку, и я замерла в ужасе, увидев себя в зеркале.

Мои волосы были гнездом, лицо было в крови, как и платье, длинные следы когтей, выглядящие жутко, тянулись от моего плеча к груди. На руках. На ногах. На спине.

Я чуть не заплакала.

И не от боли.

Я впервые поняла, как близко была к смерти. Какой опасной была эта работа. Может, я поняла бы это раньше, если бы помнила время в больнице в Сан — Франциско. Но сейчас это било глубоко.

Я выглядела как хищный зверь, который боролся за жизнь.

И я выглядела как воительница.

Билась за любимого, который мог любить ее в ответ.

Да, это мне больше нравилось.

Я обмакнула палец в кровь и нарисовала линии под глазами, как делали бы футболисты, если бы я их тренировала.

Я бросила туалетные принадлежности в чемодан, застегнула его, схватила свою сумочку, висящую на крючке, и вышла из номера.

Я выбежала из отеля на улицу, и Супер Б подъехала к обочине.

Я подтащила чемодан, Макс вылез из машины, открыл багажник, и его глаза вспыхнули огнем.

Я обернулась и увидела, как демон бежал ко мне.

Я схватила ближайшее, что было, сумочку на цепочке, обмотала цепочку на кулаке и дико взмахнула, сумочка попала по лицу демона и оттолкнула его на пару футов.

А потом я толкнула его к кирпичной стене, схватила его голову и с криком оторвала ее. Я вернулась к машине раньше, чем прах упал на землю.

Макс бросил чемодан в багажник, я села на пассажирское место, и он сел рядом, выехал на Роял — стрит, двигаясь быстрее, чем должен был.

Я оглянулась, но не видела, чтобы нас кто — то преследовал. А потом посмотрела на свою сумочку. Кожа была в крови и прахе демонов.

— О, нет, — тихо вскрикнула я.

— Там что — то важное? — спросил Макс, мы завернули за угол.

— Только кошелек и телефон, — я вытащила их на колени. Они казались целыми.

— Ладно, тогда выброси сумочку.

— Это Шанель, — завопила я. — Я копила год, и это из весеннего сезона 18–го года!

Он строго посмотрел на меня.

— Ада.

Я вздохнула и опустила окно. Выбросила сумочку в окно.

— Еще одно в мусор, — сказала я. — Что теперь? — спросила я, окинув его взглядом. По сравнению со мной, он выглядел целым, лишь немного пепла демонов было на его кожаной куртке, и я быстро стряхнула его. — Придется, видимо, и одежду выбросить.

— Как только будем в безопасном месте, — сказал он, стиснул зубы. Машина все еще ехала быстрее, чем должна была.

— Думаешь, нас преследуют? Демоны или репортеры?

Он скривился.

— Я разобрался со всем, чем мог. Я убедился, чтобы все, кого я видел, не вспомнили, что видели.

— А если они это сняли на телефоны?

Быстрая улыбка.

— Я подумал об этом. Сказал, что мы снимали фильм, если они столкнутся с этим.

Я рассмеялась.

— Дай угадаю: «самое веселое, что будет летом в кинотеатре», — сказала я голосом из рекламы.

— Как — то так.

— Думаешь, это сработает?

— Сработает. Я мог кого — то пропустить, но если их историю не поддержат…

Он замолк.

Смотрел в зеркало заднего вида.

Его правый глаз заискрился.

Черт.

Я оглянулась, и фары ослепили меня, машина врезалась в нас сзади.

— Блин! — заорала я, голову развернуло, и мы дернулись в ремнях безопасности. Машина чуть не развернулась, но Макс двигался быстро, умело управлял рулем.

Он надавил на газ, а я пыталась понять, был это безумный репортер или демон. Второе казалось вероятнее.

Но мы не были на шоссе Орегона. Мы были посреди Нового Орлеана, и хоть я не знала, в каком квартале мы были, это выглядело плохо. Тут жили люди. Мы могли случайно переехать их.

— Ты знаешь, куда мы едем? — спросила я, озираясь на фары. Я развернулась и увидела, как мы пронеслись на красный свет, в нас десять раз чуть не врезались, машины гудели. — А — а–а — а! — завопила я, закрывая глаза руками.

— Нам нужно туда, где меньше людей, — сказал он, меняя передачу.

Хорошо, менее населенная часть Нового Орлеана не звучала безопасно, но это было лучше, чем демон за нами.

Макс резко повернул направо, и мы устремились на юго — запад, табличка обещала там шоссе Луизиана–39.

Район стал темнее.

Дома были заброшенными.

Машин стало меньше.

Макс увел нас с главной дороги, Супер Б прыгала на выбоинах.

Тут было пусто. Все дома были заколочены, фонарей и жизни не было.

Но когда я оглянулась, я уже не видела машину.

— Ха! — завопила я, радостно потрясла Макса за плечо. — Уху! Мы оторвались.

Он улыбнулся мне, посмотрел в мое окно, мы выехали на перекресток.

Глаза стали огнем.

И все произошло как в замедленной съемке.

В нас врезались сбоку.

Еще машина врезалась в нас.

В мою дверцу.

Хруст металла.

Стекло разбилось.

Мое тело стало тряпичной куклой.

Голова болталась на шее.

Машина катилась кувырком.

Крыша ударилась об землю, вмятина появилась в дюймах от моей головы.

Машина все крутилась, меня бросало вверх и вниз, пока все не остановилось.

Пояс впивался в мою грудь, а потом не выдержал.

Я вылетела из лобового стекла, стекло разбивалось вокруг меня, задевало рот, уши, волосы, и я летела.

Я не ощутила столкновение с землей.

Но я упала.

Я была на земле.

Хватала ртом воздух.

Ногти впились в асфальт, я цеплялась за жизнь.

Казалось, на моей спине был вес мира, давил, не давая встать, говоря сдаться.

Но если я это сделаю, я умру.

И тогда Макс умрет.

Макс.

Макс!

Я прижала ладони к влажному бетону, стекло впивалось в них. Я оттолкнулась, пытаясь встать на колени.

Было тяжело. Так тяжело.

Проще было лежать.

Сдаться.

Я вдохнула, легкие казались разорванными.

Я подняла взгляд.

Машина стояла перед нами.

Одна фара горела во тьме.

Эта машина врезалась в нас.

Из нее вышла женщина.

Она выглядела хорошо.

Конечно.

Это была Мишель.

Крик оборвался, и я оглянулась на Супер Б, врезавшуюся в дерево. Багажник был открыт, меч и мои учебники валялись на дороге, присыпанные стеклом.

— Макс! — пыталась кричать я, но не могла, вопль вылетел как воздух.

Боже, скажите, что он был в порядке.

Прошу.

Я смотрела на машину, пар поднимался от смятого капота. Я ждала, что он пошевелится, выйдет и выступит против Мишель, все наладит.

Этого не было.

Никто не вышел из машины.

И во мне угасала энергия.

Во мне была не только моя энергия.

Но и его.

И он покидал меня.

Я пыталась дышать. А потом смех заставил меня вспомнить.

Я увидела Мишель у машины, она прислонилась, словно не переживала.

— Я говорила не мешать ему, — сказала она.

Я пыталась покачать головой, но мозг кричал от боли, мир накренился. Я не видела одним глазом.

— Ты, — прохрипела я, горло болело. — Ты это сделала.

— Он создал это, — сказала она. — Поднял шум в последнюю минуту. Но не переживай. Теперь он так не сделает. Величайшая сила, какая у нас есть, — убедить кого — то, что они недостойны жить.