Он сжал губы на миг, а потом сказал:

— Я просто не могу посвятить себя этому. Это будет не честно по отношению к тебе.

— Не можешь посвятить себя этому? Это через пару месяцев. Ты будешь тут.

«Так ведь? Ты сказал, что не бросишь меня».

— Просто думаю, что тебе лучше найти кого — то еще. Это не моя сильная сторона. Ты понимаешь.

— Ты пытаешься применить на мне свою технику джедая?

Он улыбнулся.

— Делай или не делай. Не надо пытаться.

Я смотрела на него, выжидая.

— Это шутка, милая. Понадеемся, что у отеля есть парковка, потому что я не хочу оставлять машину на этих улицах.

Я решила опустить тему на время. Может, он просто стеснялся.

Мы добрались до отеля, и он был шикарным, как я и думала, в теме «Головокружения», включая плакат для фильма, и фильм играл по телевизору в фойе. Хичкок гордился бы.

Наш номер был хорошим, хоть и маленьким, и когда я открыла окно на улицу внизу, я ощутила себя как Ким Новак. Без жуткого сюжета фильма. Мне хватало своего жуткого сюжета.

Макс выглядел утомленно, наверное, от поездки, но я хотела посмотреть Алькатрас до отправления последнего парома, так что я потащила его наружу, и мы на такси доехали до Пирса 39, где мы пошли вдоль причала к парому.

Солнце грело мои плечи, воздух был удивительно теплым и пах океаном. Мне было хорошо. Я была почти жизнерадостной. Словно чувства давно спали во мне, а теперь шипели во мне, похожие на пузырьки в хорошем шампанском.

Я взглянула на Макса, шагающего рядом со мной, ощущая, как чувство усиливается. Было приятно быть с кем — то, смотреть новый город, перед нами словно раскинулся мир. Я знала, что чуть не умерла прошлой ночью, и наши отношения во многом близились к сложным. Все в его жизни сейчас было запутанным.

Но пока что все было хорошо. Даже лучше.

Это ощущалось нормально.

Я смотрела на его ладонь, думая, стоило ли сжать ее. Я знала, что ему от этого было хорошо, это заряжало его, а он казался уставшим и почти меланхоличным. Но и я не была любителем веселиться, и я тоже устала.

Не глядя на меня, он сжал мою ладонь, горячая энергия полилась из его ладони в мою, дрожь побежала по моей руке и спине, в голове вспыхнули фейерверки счастья.

И так мы пошли по Сан — Франциско, держась за руки, и это не нужно было объяснять или думать, что это значило (держал бы он меня за руку, если бы не получал от этого заряд от меня? Наверное, нет. И мне разве было восемь? С каких пор держаться за руки стало серьезным делом?).

Ладно, может, я перегибала с анализом.

Немного.

Когда мы добрались до парома, Макс взбодрился, снова шутил.

— Впервые в Алькатрасе? — спросила я, мы забрались на маленький паром, полный людей. — Как турист. Вряд ли ты был тут заточен, хотя кто тебя знает.

Он улыбнулся.

— Да. Многое впервые с тобой.

Я улыбнулась, ощущая радость.

— Это значит, что ты еще многое в мире не видел и не делал. Приятно, что есть к чему стремиться.

Тьма мелькнула в его глазах на миг, и он отвел взгляд.

— Это точно.

Я старалась не думать о перепадах его настроения, пока паром отчаливал, покачиваясь на волнах.

Алькатрас был крутым. Мы шли за группой, в ушах звучали аудиокниги, пока мы ходили по камерам. Мы не ходили всюду, но увидели достаточно жуткого. Мы с Максом видели призрака в углу одной из камер, так что в этом месте было много истории.

Но я не была Перри, призраки не беспокоили так сильно меня или Макса. Мы охотились на демонов.

И мы увидели многое, что оставалось за кадром, например, пятна крови на потолке в лазарете, там снимали «Скалу» с Ником Кейджем и Шоном Коннери, так что я делала фотографии, чтобы написать о Кейдже и Коннери, пока Макс не остановил меня.

— Где хочешь поесть этой ночью? — спросила я у Макса, мы сели на скамейку в задней части парома, направляющегося в город.

— Мне все равно, — сказал он. — Хотя мне нужно поспать, когда я вернусь.

Я сжала его ладонь и подняла ее, энергия текла по рукам.

— Это не помогает?

Он посмотрел на меня.

— Ты не обязана делать это, Ада.

— А если я хочу?

Он сглотнул.

— Тогда я тебе не мешаю, — он посмотрел на мое лицо, словно что — то искал.

Этого хватило, чтобы я отвела взгляд, хотя я держала его за руку, подчеркивая свои слова. Пока мне не пришлось отойти в туалет.

Я отпустила и встала. Пошла через толпу к дамской комнате, толкнула тяжелую дверь и оказалась в крохотной комнате с двумя кабинками, воняло дизелем. Одна кабинка была занята, и я пошла в другую.

Женщина в другой кабинке вышла, и я услышала, как зашумела вода, потом утихла, но я не слышала, как открылась дверь. Может, она поправляла макияж у зеркала. А мне было сложно пописать, пока паром двигался.

Наконец, я смыла и вышла, ожидая, что женщина ушла, но она все еще была тут, смотрела на себя в зеркале. Она была красивой в свои тридцать с чем — то, бледная, с темно — каштановым каре, вся в белом, глаза были бледно — голубыми, почти молочными.

Но, хоть она выглядела нормально, что — то в ней заставило меня напрячься, стиснуть зубы. Я попыталась отогнать ощущение, заставила себя пройти к рукомойнику рядом с ней и вымыть руки. Я не осмелилась смотреть на нее, хотя ощущала на себе ее взгляд.

Я сосредоточилась на дыхании, гадая, была ли у меня паническая атака, пока я намыливала методично руки, а потом включила воду.

Вода не сразу потекла, а потом кран забулькал, плюхнула кровь, а потом вода потекла чистой.

Я охнула, отдернула руки и посмотрела на женщину, проверяя, видела ли она красный поток.

Но женщина подошла к двери туалета.

И заперла ее.

Чтобы больше никто не вошел.

Она повернулась ко мне, улыбнулась, не разжимая губ, это не затронуло ее глаза.

— Тебе стоит помыть руки, — сказала она, голос был ровным и металлическим, будто звучал не из нее, а откуда — то из радио.

О, нет. О, нет.

Мои вены гудели, подтверждая, что тут что — то было не так.

Но я отошла к рукомойнику, сунула ладони под воду, которая была чистой, но горячей настолько, что пар стал подниматься, и моя кожа горела, а я не могла остановиться.

Я не управляла.

Вода сама выключилась, и мои ладони были розовыми и болели.

Женщина разочарованно покачала головой.

— Ты бесполезна, да? Не можешь справиться даже с каплей жара.

— Простите? — выдавила я, игнорируя боль в ладонях. — Я вас знаю?

— Нет, — сказала она. — Но твой друг знает. Жаль, что ты пришла с ним, это все усложняет. Но ты любишь сложности, да, Ада?

— Кто вы? — я искала в себе решимость. — Не используйте мое имя, если не знаете меня.

Она моргнула.

— Дерзкая. Может, это он в тебе увидел.

Я глядела на нее, пытаясь понять, как выбраться из этой ситуации. Я могла попытаться оторвать ей голову, но была ли она демоном? Она могла быть призраком. Или ведьмой. А то и вампиром, Макс сказал, что они существуют. А если она человек, и я попытаюсь оторвать ей голову, будут проблемы.

— Чего вы хотите? — спросила я, желая, чтобы голос не дрожал.

— Это не связано с тобой, не переживай, — просто сказала она. — Я тут за ним. Он тоже это знает. Он знал, что один из нас придет в поисках него. Вы должны были оставить его в аду, Ада. Там он был счастливее. Он не хотел уходить.

Я замотала головой, было сложно сглотнуть, дышать.

— Вы не знаете, о чем говорите.

— Нет. Это ты не знаешь. Ты не знаешь, с кем ты едешь, не знаешь, из чего он сделан. Из ничего, Ада. Ты разве не смотрела?

Я моргнула.

— Смотрела?

— Может, он скрывает это от тебя. Его чувства к тебе могли затуманить это. Ты сохраняешь его в живых. Уверена, что он этого хочет?

Постойте. Стоп.

— Чувства ко мне? Какие чувства? — и погодите. — Конечно, он хочет жить! Он просил меня поехать с ним!

Она смотрела на меня миг, и я стала думать, что она не была демоном.

А потом она улыбнулась.