Тишину прорезал тихий детский плач, и Мария вздрогнула. С опаской посмотрела на крепко спящего мужа и выскользнула из роскошной постели. Борис был очень мрачен после ухода отца. Видимо, что-то складывалось не в его пользу. В такие моменты он был особенно опасен – все недовольство срывал на жене. Мария весь вечер старалась не показываться ему на глаза, пряталась в детской.

А теперь ее малышка проснулась. Она всхлипывала глухо и судорожно, будто зная, что своим плачем нельзя будить отца. Но молчать она еще не умела – ей едва исполнилось три годика.

Молодая женщина поспешила в детскую. Прикрыла плотно дверь, подхватила дочь на руки, прижала к груди крепко-крепко, поцеловала в маленький лобик.

– Тише, Лизонька, тише…

Видимо, кошмар приснился. Слишком разыгралась Лиза перед сном. Все рисовала своих единорогов.

Девочка успокоилась, задремала на руках у матери. А той все не спалось. Не понравились ей разговоры Бориса про второго ребенка. Он винил ее в том, что родилась дочь, но она не чувствовала себя виноватой. Пол ребенка зависит не от матери, а от отца. Что передал, то и получил.

Увы, ее муж был невменяем настолько, что даже не хотел слушать логические доводы. А если, не дай Господь, Мария по неосторожности снова забеременеет и родится вторая девочка, ей не сносить головы. Ее жизнь и сейчас похожа на ночной кошмар, а что будет, если появится еще одна дочь, лучше не думать. А если родится мальчик, то Лизу окончательно вычеркнут из списка любимых детей. Нельзя, никак нельзя Марии второй раз забеременеть. Это хорошо, что свекр, Глеб Сергеевич, на стороне Лизы. Только из-за него Борис и держит себя в руках, не срывается на малышке.

Мария крепко задумалась. Надо ехать к двоюродной сестре Веронике. Она работает в обычной поликлинике гинекологом. Сестра сможет ей помочь. Может, таблетки какие пропишет, или спираль тайком от мужа поставит. А там, будь что будет.

Она аккуратно переложила голову дочки на подушку и укрыла ее одеяльцем. Осторожно поднялась с кровати и на цыпочках прокралась обратно в спальню. Но все равно до самого утра ей так и не удалось заснуть.

Завтрак Мария всегда готовила сама. Утро – именно то время, когда семья должна побыть вместе, хоть несколько минут. И прислуга здесь совсем не нужна.

Этим утром она старалась задобрить хмурого с вечера мужа, как могла. Надела алое платье с глубоким вырезом, приготовила все, как он любит – яйца всмятку, красиво уложенные на блюде бутерброды с домашним паштетом, свежевыжатый апельсиновый сок. Себе сделала чашечку кофе – после бессонной ночи все никак не могла проснуться.

Борис вышел в столовую в ослепительно белой рубашке и серых брюках от ведущего бренда. Пиджак муж оставил в спальне – надеть уже после завтрака. Скользнул по жене взглядом – голубые глаза заблестели желанием. Мария улыбнулась – ей жутко хотелось сгладить их последнюю стычку в спальне, когда он пригрозил ей разводом. Она не любила, когда он злился. Ей нравился другой Борис – тот, который любил ее и носил на руках весь первый год их семейной жизни, до рождения Лизы. Тот, любящий Борис появлялся все реже, но именно сейчас его взгляд сквозил именно прошлой любовью, от которой когда-то у Мари замирало сердце.

– Красивое платье, – уже представляя, как развязывает пояс и касается ее обнаженной груди, выдохнул муж. У Марии была красивая грудь. И размер ни какой-нибудь первый или второй, а твердый третий. На такую грудь никогда не надоест смотреть.

– Доброе утро, – изящно пригубив кофе из красивой фарфоровой кружки, проговорила Мари. Алая ткань как будто невзначай соскользнула с бедра, обнажив гладкую белоснежную кожу выше колена.

– Маша, прекрати меня соблазнять, – отодвинул стул рядом с тем местом, где она сидела, муж. – Иначе я опоздаю. Да и дочка вот-вот проснется. Но если хочешь, мы можем пообщаться в обед, когда придет Галина Ильинична.

– Хорошо, – кротко улыбнулась она. – Я буду ждать тебя в спальне.

– Не снимай это платье.

А когда Борис уехал на работу, она набрала номер телефона двоюродной сестры.

– Приходи к одиннадцати, – озадаченно предложила Вероника. – Как раз планерка закончится и у меня будет свободное время.

– Договорились, – обрадовалась Мари.

Она едва дождалась прислугу и грузную Галину Ильиничну. Быстро собралась, выгнала машину из гаража, и поехала в самый бедный район их южного городка. Именно там работала ее двоюродная сестра. Алое платье, которое попросил не снимать Борис, осталось лежать на покрывале в спальне.

– Так, давай сразу по делу, у меня прием через двадцать минут, – сверкнула в ее сторону наметанным глазом Вероника и одернула белый халат. Сразу ясно – не все ладно в обеспеченной жизни Маши, если в другой конец города в бесплатную клинику притащилась. – Только если аборт делать, то придется тебя через регистратуру пропускать. Мы подпольно не делаем.

– Да Бог с тобой, – испуганно икнула Мари. При мысли об убийстве ребенка, даже от такого монстра, как Борис, ей стало нехорошо.

– Хорошо, что не аборт. С этими делами возни много, – удовлетворенно кивнула Вероника.

– Мне противозачаточные нужны. Такие, чтоб наверняка. И муж чтоб ни о чем не догадался, – нервно сжимая ремешок дорогой сумочки от «Диор», проговорила Мари. – Хоть спираль ставь, главное, чтобы никакого документального подтверждения, что я у тебя на приеме была, не существовало.

– Ладно, – потерла лоб Вероника. – Давай я тебе таблетки выпишу. Только смотри, принимать каждый день, в одно и то же время. Пропустишь прием, и все – залетишь.

– Вот и отлично, – выдохнула Мария.

Вероника черкнула рецепт, протянула посетительнице, мысленно желая, чтобы та поскорее ушла. Очень уж раздражал ее вид роскошной и избалованной родственницы. А если Загорский узнает, что Вероника его жене помогает, беды не обернешься. Разнесет поликлинику в щепки к чертовой матери.

Мари рецепт положила в сумочку, Веронике в карман халата пятитысячную купюру всунула и заторопилась к выходу.

– Маша, да зачем, – сконфуженно было вскинула руку Вероника. Но той уже и след простыл.

Окрыленная своей маленькой победой над самодурством мужа, Мари остановила новенький кабриолет у аптеки. Через пять минут она вышла обратно с упаковкой нужных таблеток. Главное, надежно их спрятать. Тогда Борис ни о чем не догадается, и место Лизоньки в семье не пошатнется. И пусть когда-то любимый муж хоть разобьется головой о стену, пытаясь заделать ей сына. Ничего у него не выйдет.

Она с гордо поднятой головой села за руль и довольно заулыбалась. Скоро день рождения Лизоньки. Дом Бориса и Марии будет полон гостей. Праздновать будут на широкую ногу. А завершится торжество салютом в ее, Лизоньки, честь. И пусть Борис кусает локти, сколько угодно, от того, что у него нет сына. Главное, что Глеб Сергеевич на ее, Марии, стороне.

Субботним утром Макар вышел на кухню.

– Мам, скажи мне, сколько денег нужно тебе на лекарства!

В этом доме всегда, сколько он себя помнил, вставали рано. Но это и хорошо, что они рано встают. С сегодняшнего дня он должен привести себя в форму. Жесткие тренировки в спортзале снова в силе.

– Брось, Макарчик, не нужно мне пока ничего, – покачала головой мать. Она варила кофе в любимой кофеварке еще старинным способом, на огне, и следила за гущей, чтобы та не убежала.

Он нахмурился.

– Ты меня совсем не любишь, да?

– Что ты, Макарчик, очень люблю… Поэтому и не хочу, чтобы ты мне деньги давал.

Он положил на стол четыре пятитысячных купюры.

– Этого пока хватит?

– Ты где их взял? – испугалась мать.

– На новой работе задаток дали, – отмахнулся он. – Работа хорошая, как раз по моему профилю, кости ломать.

– Нехорошо это, кости ломать, – буркнула мать.

– Нехорошо, да. Но платят отлично.

Из своей комнаты высунулась Тома. Макар посмотрел на ее потертый халатик с оторванным карманом, и стало горько.