«Рей, где тебя носит, черт побери? Мы ждем у главных дверей».

Следующие:

«Рей, ты начинаешь бесить, как можно быть такой медленной?»

И последнее:

«Ты ведь ушла одна, так ведь? Но ты ведь обычно говоришь, когда хочешь побыть одна. Все нормально? Мы ушли».

– Так…

– Все круто, меня ждут, – я посмотрела на него, и я прекрасно понимаю, какое у меня было лицо. Явное отчаяние и обида, вот каково было отражение.

Я сделала пару шагов как он сказал:

– Я могу тебя проводить. Но если ты боишься за репутацию…

– Я же сказала, что все круто. Мне помогут дойти. И за репутацию я не боюсь, потому что у меня ее нет. Я надеюсь ты тоже сможешь дойти до дома, – я посмотрела на него последний раз за этот день. – До завтра!

Я покачивалась вправо, влево. Я ехала в поезде домой, чудом добравшись до него без новых приключений. Сидя в наполненном душном вагоне я слушала музыку и пыталась переварить все то, что накопилось за этот день. А ведь это был только понедельник…

«Кто выбирает кем он будет? Насколько социальным он будет? Что с ним случиться и когда? Все это глупо обдумывать, но все же мне интересно, кто решил, что этот «туманный» будет именно таким?»

На самом деле мне просто было интересно разобраться в этом человеке как любителю психологии. Я обдумала кучу вариантов, что его сделало таким какой он есть и почему он становится настоящим только в редкие моменты. Хотя, я никогда не видела его настоящего. Но мне казалось, что в тех неожиданно добрых глазах я смогла увидеть, как его «Я» пытается выйти наружу.

Я глубоко вздохнула и перевела взгляд с пола повыше. На сиденье с другой стороны, отдавая холодным отблеском, на меня смотрели его глаза. Он все понял и быстро отвел взгляд. И знаешь, мне стало так стыдно, ведь я отказалась от его помощи не потому, что не хочу идти с тем, кто испортит мою репутацию, как я и говорила, у меня ее нет, а потому, что я ненавижу ставить людей в неудобное положение. Ему пришлось бы тащить меня до метро, постоянно наблюдая нахожусь ли я еще в сознании или меня пора ловить и тому подобное! Мне легче никого не обременять собой даже если мне максимально плохо. Благо, на станции зашло много народу, и они стали плотной стенкой между нами. Я чувствовала огромный стыд до конца поездки. И когда вышла на свежий воздух я была в какой-то легкой депрессии. И с каждым шагом моя депрессия разрасталась, ведь мы с ним шли одной дорогой, в конце концов оказавшись соседями.

Вся семья тогда собралась за большим обеденным столом. Отец сидел перед телевизором и судорожно искал канал, на котором с минуты на минуту, начнётся его любимая передача про наших крылатых братьев. Между этим, он умудрялся делиться впечатлениями о сегодняшних лекциях в университете, в котором он учился, и о походе в ботанический сад. На фоне отцовской болтовни и шумящего телевизора мама накрывала на стол и тихо мне рассказывала о том, что она работает с сплошными идиотами. В это день, ужин в кругу семьи был, пожалуй, самой лучшей его частью. Спокойная атмосфера уюта, спящая под ногами собака, как всегда болтливый отец и все та же мать, работающая с идиотами. Все это вместе было неотъемлемой частью родного для меня места. Все так привычно, что эти волшебные сочетания творили магию домашнего очага, где ты расслабляешься и забываешь о всех проблемах, которые происходили.

– Как прошел первый день? – мама все еще говорила тихо, она знала, что я не люблю рассказывать что-либо вообще, но она же рассказала, как у нее прошел день, поэтому я тоже была обязана рассказать ей.

Я взяла у нее посуду, отойдя на пару шагов, и начала накрывать стол. Легкий звенящий звук посуды в момент соприкосновения ее со столом почему-то меня успокаивал.

– Знаешь, сегодня все было нормально. Ничего необычного.

– А появились, может быть, новенькие?

– Ну да, есть пара.

– Мальчики, девочки?

Я вдруг поняла к чему она клонит.

– И те, и другие.

– А мальчики…

Я не дала ей договорить, я лишь посмотрела на нее неодобряюще и сказала заключительную фразу этого разговора.

– Стол накрыт. Пора есть.

Она тяжело вздохнула и направилась за стол.

– Ты же знаешь, что я просто волнуюсь, – в ее глазах, и впрямь, отражалось обычное мамино беспокойство. И оно было обоснованным. За всю свою жизнь я ни разу ни с кем не встречалась. Да что уж говорить, из мужского пола с кем я общалась это был мой отец и дед и никто больше. Не скажу, что я боюсь мужчин или что-то подобное, просто я всегда была тихой и незаметной, ужасно скромной и социофобной, сейчас я даже удивляюсь, что у меня есть друзья. И конечно, они все девочки.

– Да, знаю.

– Я не понимаю, на тебя же смотрят, и ты явно многим симпатична…

«Вот только я не смотрю на них, мам. Я боюсь и стесняюсь людей, хоть иногда и попадаются те, перед кем даже в нашу первую встречу я не чувствую дискомфорта».

– Мам… приятного аппетита.

Минутой позже к нам присоединился счастливый отец. Он все же успел найти передачу вовремя. На этот раз рассказывали про одну бабочку, которая меня очень заинтересовала.

– Что это за бабочка? – поинтересовалась я у отца с немного набитым ртом едой. Она и впрямь выглядела для меня как-то духовно близко. С виду неприметная бабочка, что сливается с окраской сухой листвы, скрывала в себе совершенно другой мир. Она расправляла крылья, и я могу поклясться, она становилась слишком прекрасной. Ее краски были бесконечны, такая яркая, такая волшебная и даже двуличная… этим она олицетворяла каждого человека на земле, и я сразу подумала: «Что, если «туманный» как эта бабочка?». И знаешь, друг, я была уверенна в том, что оказалась права.

– Как она называется, пап?

– Как? Как же… не могу вспомнить. Но я помню, что мы ее проходили на лекциях, возможно я даже видел ее в ботаническом саду. И мне сразу вспомнилась ты, Рей! Так странно.

А по ТВ они говорили все, но только не ее название. На какой-то момент я сконцентрировалась на телевизоре и перестала есть.

– Рей, остынет, – мама немного приводила меня в чувства.

– Да, да. Сейчас, – я захватила вилкой еще еды и снова посмотрела на экран.

–Рей!

– Вспомнил! Еще бы я не вспомнил, ну конечно, – отец перевел на себя все взгляды, даже щекастая мордашка моей проснувшийся собаки обратила внимание на папу.

– Бабочка Каллима! Это точно она.

«Каллима…» – название четко прозвучало у меня в сознании, и я почему-то была уверена, что это название забыть мне не удастся.

Весь оставшийся вечер я все вновь и вновь проговаривала «Бабочка Каллима, бабочка Каллима». Это название стало для меня чем-то особенным.

Через какое-то время мы, поужинав, начали убирать со стола. Самое обычное завершение дня, правда? Папа складывал тарелки в раковину, мама готовилась к помывке посуды: завязывала волосы резинкой и затем искала фартук. Я же отправилась наверх, у меня тоже были дела.

Я поднялась по чуть скрипучей лестнице, открыла дверь в свою комнату и зажгла свет. Беспорядок. Вещи были разбросаны: кофты, футболки, толстовки, джинсы и бесконечное количество кроссовок. Думаю, теперь ты можешь представить какой у меня стиль одежды. Юбки, блузки, платья, туфли-это все было не мое. Я искренне любила свой полуспортивный, мальчишеский стиль одежды. Я была в восторге от каждой пары кроссовок или толстовок в своем гардеробе. И, конечно, находились те, кто считал своим долгом отругать меня за то, что я хожу в одежде, которая мне нравилась. Мне сотню раз говорили: «ты что, мальчик?». Нет, чертов ты идиот, я просто не собираюсь носить то, что мне не нравиться или в чем мне не комфортно. Или «Тебя заставляют так одеваться? Родители хотели мальчика?». Нет, мои родители просто хотели ребенка, они были готовы любить свое чадо всем сердцем независимо от его пола. И кто еще меня заставляет? Скорее это любопытное общество, эти все люди с «очень важным мнением» заставляют меня одеваться так, как я должна. Но кто сказал, что я должна одеваться именно так? Да, многим девушкам нравятся юбки, платья и так далее, многим, но не всем. Они чувствуют себя счастливыми и красивыми в этой одежде, я же точно так же себя чувствую в немного другой. Все просто, я так же, как и остальные ношу то, что мне нравится. Просто эта одежда немного не входит в рамки «Девушкам нравится-…». Вот и все. Ты также можешь спросить: «Мама разве была не против того, что ее дочь не похожа на дочь?» Во-первых, от обычной дочери я ничем кроме одежды не отличаюсь, во-вторых-все споры, все крики «Одевайся как девочка!» ни к чему хорошему не привели. Мне скоро 18, думаю я достаточно взрослая чтобы решать во что мне одеваться.