– Хватит, – предупреждающе сказал Феликс. – Ты его просто напугаешь, вот и всё.

– Он и должен быть напуган, если у него вообще есть мозги! – Она окинула Леандера презрительным взглядом с головы до ног. – Но по его виду и не скажешь.

Почему она хотела, чтобы он испугался? Какая ужасная девчонка! Леандер не собирался доставлять ей удовольствие, выказав свой вполне реальный страх.

– Чего бы это мне пугаться, вас, что ли? – Он вздёрнул подбородок. – Мадам Пинчбек наняла меня на работу. У меня столько же прав тут быть, как и у вас.

– На работу? – Шарлотта расхохоталась. – Тебя надули, дуралей. Теперь ты узник. Как мы. А эта штука, – она выхватила медальон Леандера у Феликса, и рука её дрожала – то ли от страха, то ли от ярости, – а эта штука теперь – твоя тюрьма.

Тюрьма. Узник. Похитили. Всё это звучало так страшно, что Леандером овладевал настоящий ужас.

– Вы врёте. Почему это мы все узники? Мадам Пинчбек за нами даже не следит и вообще ушла. Мы можем взять и разбежаться, если захотим.

Феликс положил руку Леандеру на плечо и потянул его к стульям у уже почти угасшего костра. Пальцы мальчика были совершенно обычными, плотяными. Никакой он не призрак. А кто тогда?

– Давай-ка присядем.

Леандер стряхнул его руку.

– Не хочу присаживаться. Хватит надо мной издеваться, просто объясните всё как следует.

Феликс пожал плечами и присел на ступеньку экипажа.

– Когда ты отдал мадам Пинчбек свой медальон, она поймала в него кусочек твоей души.

Леандер вспомнил это странное ощущение покалывания, жара и тесноты, когда пальцы мадам сомкнулись на медальоне. Неужели вот так чувствуется отрывание кусочка души?

– Нет, нет…

– Да, – жёстко сказала Шарлотта.

Феликс спокойно продолжал:

– По её команде ты будешь становиться струйкой воздуха и всасываться внутрь.

– Всасываться… внутрь? – Леандер ничего не понимал.

– Внутрь медальона, – объяснил Феликс.

Но это же невозможно! Но…

– И у меня будет получаться этот ваш… хитрый трюк с исчезновением? – спросил Леандер.

– Это не наш хитрый трюк. Это её магия. Теперь ты тоже так сможешь исчезать, – кивнул Феликс.

– Если я плохо одет и говорю не очень учёно, это ещё не значит, что я готов поверить во что угодно, – возразил Леандер. – Нет у вас никакой магии.

Возражая, глубоко внутри он знал, что неправ. У его собеседников были слишком мрачные лица, слишком взволнованные голоса. Это страшно пугало.

– Это и не наша магия, а её. Магия Пинчбек. Единственная сверхспособность, которая у неё на самом деле есть, что бы она там тебе ни наобещала, – горько сказала Шарлотта.

Леандер вдруг почувствовал себя ужасно усталым. Ему хотелось прекратить это – так или иначе, лишь бы скорее кончилось. Он поднял валявшийся на земле стульчик и присел, а то ноги подкашивались.

– Я знаю, всё это звучит странно для тебя, но ты лучше слушай внимательно, – сказал Феликс. – Если до её возвращения ты не уяснишь, чего она от тебя хочет, у нас всех троих будут проблемы.

– Не хочу! Не желаю больше ничего слушать! Оставьте меня в покое.

– Я бы с радостью, но кто же мне даст, – сквозь зубы выдавила Шарлотта. – Если бы не твоя дурацкая жадность, не твоя тупость, из-за которых ты продал свой медальон, она бы тебя в жизни не поймала!

– Это не жадность! – крикнул глубоко задетый Леандер. – Голод и нужда, вот что это такое! Тебе в жизни не понять! – По нарядной одежде Шарлотты, по её манере выражаться с первого взгляда было ясно: этой девчонке никогда не приходилось вести нищенскую жизнь, как ему самому.

– Но ведь тебя она тоже поймала в своё время, Шарлотта, – заметил Феликс. – Что было бы с тобой теперь, не будь меня?

Шарлотта опустила ресницы и горько вздохнула.

– Ладно, Леандер, давай дальше, – продолжил Феликс. – Сейчас я скажу тебе несколько вещей, которые нужно помнить, чтобы избежать больших проблем. Слушаешь?

Леандер кивнул. Он больше не решался открыть рот – боялся, что при попытке заговорить просто начнёт визжать и орать. Как же он умудрился так крепко влипнуть?!

– Медальон теперь – твой ковчежец. Всегда держи его приоткрытым.

– Мой… что?

– Это значит магическое вместилище души, – объяснил Феликс. – В ковчежцах хранятся кусочки наших душ, и поэтому мы можем в них втягиваться и исчезать. – Он подцепил ногтем застёжку медальона и приоткрыл его, оставив щёлку. – Когда твой ковчежец открыт, ты волен в любое время по собственной воле в него входить и выходить наружу, как мы. А вот когда он закрыт, Пинчбек может в любой момент заставить тебя туда втянуться, а выйдешь ты только по её приказу. Поверь, ты точно не хочешь застрять внутри не пойми на сколько времени, так что никогда не закрывай его полностью.

– И наши ковчежцы – тоже. Никогда нельзя их закрывать, понял? – вставила Шарлотта. – Мой ковчежец – это стеклянный фонарик, а Феликсов – футляр от скрипки. Никогда не закрывай их, ясно? Никогда. Обещай, что не будешь!

– Обещаю, – сквозь зубы пробурчал Леандер. Он терпеть не мог, когда им командовали, но выражение лица Шарлотты ясно говорило, что лучше не спорить.

– Теперь давай потренируемся исчезать в ковчежце, – сказал Феликс. – Пинчбек рассчитывает, что к её возвращению ты уже научишься.

Должно быть, это всё же злая шутка. Сейчас он напыжится, изобразит, что хочет исчезнуть, и они над ним обхохочутся и расскажут, как они на самом деле проворачивают этот приёмчик. Наверное, они просто разволновались, что Леандера взяли на работу на место кого-нибудь из них, поэтому и приняли его так неохотно и желают выпереть. Но Леандер совершенно не желал отнимать работу у кого-то другого! Он просто хотел найти хоть какое место под солнцем.

– Мы тебе поможем. Сейчас я тебя поучу. – Феликс определённо был добрее, чем девчонка, у него и голос был мягкий. Он не был похож на парня, склонного к издевательствам и подставам.

Но всё равно Леандер не желал ему позволить над собой смеяться:

– Не надо. Не хочу.

– Да как тебе угодно, – фыркнула Шарлотта. – Только найди сперва уголок, в котором спрячешься от Пинчбек, когда она вернётся и с тебя спросит.

– Ну зачем ты на него давишь, ему и так нелегко, – упрекнул её Феликс, и девочка опустила глаза.

– Я не хочу учиться магическим трюкам. Я просто нанялся на работу, – сказал Леандер.

– Тут нет никакой наёмной работы для тебя, – грустно ответил Феликс.

– Когда уже до тебя дойдёт? Ты теперь раб. Узник. Пинчбек – она… Она как та злая ведьма из сказки про пряничный домик. Чудовище, которое похищает детей. – Глаза Шарлотты казались мокрыми, будто она сдерживала слёзы. Будто она и правда имела в виду то, что говорила.

– Конечно, конечно. Она злая ведьма, а вы, должно быть, Гензель и Гретель. Приятно познакомиться, а я – Робин Гуд. – Леандер снял перед ними воображаемую шляпу, и Феликс даже чуть-чуть улыбнулся. Шарлотта – нет.

– Это не шутки, – сказала она.

Леандер невольно подумал о книге сказок у себя в мешке, о картинке с Крысиным Королём… Нет, хватит!

– Хватит дурачить меня, как младенца. Это же просто сказка.

– Однако же, – отозвался Феликс, – мы все оказались именно в ней.

У Феликса было три сокровища, которые он ценил больше всего на свете.

Первое – музыка. Музыка текла в его жилах вместе с кровью, вместо крови.

Второе – младший брат Айзек, который в один непрекрасный день пошёл гулять в сторону рынка – и не вернулся домой. Феликс поклялся отыскать его и никогда не отступаться, хоть бы и до Судного дня.

Третье – Шарлотта.

Феликс не хотел, не собирался её любить – эта любовь просто проросла на нём, как лишайник на камне. Он ведь давно научился не привязываться к детям, похищаемым мадам Пинчбек. До Шарлотты было четверо других. Четверо потерянных детишек. Пинчбек держала их при себе недолго – от нескольких дней до нескольких недель, – пока не решала, что больше они не пригодятся, и тогда они просто исчезали в ночи. Феликсу это не нравилось, однако же коль скоро он поклялся в верности мадам Пинчбек… как давно это было – восемь лет назад? Или девять? Кажется, всё-таки восемь. Трудно было вести счёт времени.