Мадам Пинчбек тем временем сошла с дороги и собирала хворост, не обращая на него никакого внимания. Вроде бы она не казалась особо опасной. Может, всё-таки удастся уговорить её что-нибудь купить? Или хотя бы довезти его по дороге до ближайшей деревни… И да, она была права – оказаться в незнакомом предзимнем лесу без еды и огня для него было подобно смерти. Похоже, ему не оставалось ничего, кроме как ей довериться.
– Не стой истуканом, лучше сделай что-нибудь полезное. Например, набери сухих листьев или коры на растопку. – Голос у неё был ровным, как у школьной учительницы, без тени сомнения, что Леандер послушается.
Он откинул носком башмака верхние, влажные листья и добрался до сухого слоя. Потом, не выпуская из рук мешка, нагнулся набрать большую горсть и понёс их к сложенному дамой снопику хвороста для будущего костра, держась от него на расстоянии вытянутой руки.
Дама коротко кивнула.
– Ещё, мальчик, нужно куда больше. Ты что, никогда не разжигал костёр? Не знаешь, что нужно для растопки?
– Я не залезал в ваш экипаж.
Вот и снова дурак! Нашёл с чего начать! Дама в ответ скрестила руки на груди и скептически подняла брови.
– Я… я просто вас искал, – сбивчиво продолжил Леандер. – В трактире мне сказали, что вы поехали в эту сторону, и я побежал вас догонять. Я просто хотел вам продать кое-какие штуки.
Она приложила палец к губам, жестом приказывая ему умолкнуть.
– Сперва костёр, потом объяснения и извинения. Растопка. Сухие листья. Веточки.
– Нет, честно, я просто пришёл в трактир и спросил, где вы, – снова начал Леандер, одной рукой раскапывая мокрую листву вокруг в поисках сухой, а другой крепко прижимая к себе мешок. – Но там сказали, что вы только что уехали, и тогда я побежал за вами…
– Ну-ну. Вот это скорость бега! Ты великий бегун, мальчик, раз сумел меня догнать. – Губы дамы изогнулись в слегка издевательской улыбке.
– Я выбежал следом сразу после вашего отбытия, – упрямо продолжал Леандер, хотя его собственные слова не звучали убедительно даже для него самого. Попутно он бросил в костёр ещё одну большую гость растопки.
– Да ты не только быстрый, но и везучий. – Она отвела от костра подол одежды, приседая на корточки, чтобы зажечь огонь. – Смею заметить, у тебя отличные башмаки – они помогли тебе не отставать от меня на бегу целых… – Она выбила искру из кусочка кремня и дождалась, когда займётся пламя. – Сколько бишь ты бежал? Целых шесть миль.
Леандер невольно взглянул на свои башмаки – страшно изношенные, с просящими каши носками.
– Я быстро бегаю, и странно, что вы меня не заметили, – упрямо продолжил он врать, но она его перебила:
– Громче всего звенят пустые кувшины. Посмотрим, хватит ли тебе сил удержать язык за зубами, пока не закипит вода. – Она приладила чайник над огнём. – А потом, возможно, ты всё же решишь рассказать мне немного правды.
Мадам Пинчбек принесла из экипажа пару складных стульев. Леандер послушно молчал, хотя до момента закипания чайника, казалось, прошла целая вечность. Вместе с водой медленно закипали и мозги мальчика, раздираемые сомнениями. Неужели он снова сглупил? Совершил огромную ошибку? Они одни в глухом лесу… Не так уж и трудно отобрать у него мешок, а его просто бросить… Мадам Пинчбек выглядела вроде бы порядочной женщиной, но кто знает наверняка, что у других на уме и какие они на самом деле?
С другой стороны, там, в трактирной конюшне, она могла просто сорвать медальон у него с шеи и забрать себе, а потом кликнуть людей и выдать им воришку. Никто бы не поверил его слову против слова почтенной леди.
Мадам протянула ему оловянную кружку, полную горячей жидкости. Мальчик обхватил её обеими руками, пальцы запульсировали от блаженного тепла. В последний раз он испытывал нечто подобное на дворе одной церкви, где приходские дамы устроили раздачу супа для бедных после воскресной службы. Но потом они начали приставать с вопросами – а не хотел бы он, чтобы в приходе как следует позаботились о его судьбе, и так далее, – и Леандер быстренько сбежал и больше никогда туда не возвращался. Знал он эту приходскую заботу: глазом не успеешь моргнуть, как окажешься в работном доме.
– Как тебя зовут?
– Леандер.
– А если вежливо?
– Леандер, мисс.
– Так много лучше. А теперь давай посмотрим, что там у тебя имеется на продажу.
Леандер протянул ей свой грязный мешок. Он представления не имел, сколько стоят эти предметы ни вместе, ни по отдельности, но это, в сущности, было неважно – лишь бы хватило на дорогу до Манчестера. Сколько может стоить билет на поезд? А ещё по прибытии ему нужно будет где-то поселиться, снять угол. И купить хотя бы новые ботинки, чтобы выглядеть прилично.
Он постарался расправить плечи и выглядеть уверенно, как если бы знал истинную цену своей добычи и не собирался уступать ни пенса.
– Интересно. – Мадам вытащила наружу и взвесила на ладони серебряную сахарницу. – Милая вещица. О, на ней и монограмма есть. «М.Дж. Л.»
– Она из большого особняка. Из Литчфилд-Хауса.
Тут врать явно было бесполезно: Леандер понимал, что лучше говорить честно, чтобы не вызывать больше подозрений, чем он уже вызвал.
– О. – Дама подняла брови. – Прямо-таки из Литчфилд-Хауса?
– Да, мисс, – отозвался мальчик, думая, что, какую бы она ни назвала цену, надо будет поторговаться, попробовать её удвоить. Она же явно богатейка. Странно даже, что она путешествует одна, без слуги или служанки.
– Давно я не слышала этого имени. – Мадам Пинчбек задумчиво провела пальцем по линиям монограммы и улыбнулась. – Конечно, я знала, что лорд обитает где-то неподалёку…
Неужели она знакома с лордом? Это же просто катастрофа. А вдруг они вообще родственники, а Леандер пытается впарить ей краденое фамильное серебро Литчфилда? Но уже поздно – остаётся только держать лицо, притворяться невозмутимым и надеяться на лучшее.
– И как эта вещь попала к тебе в руки?
– Я живу в Литчфилд-Хаусе, – вывернулся Леандер и даже не соврал.
– На сына лорда Литчфилда ты мало похож, – искоса взглянув на него, отозвалась она.
– Нет, мисс, я ему и не сын.
Она снова приподняла брови.
– Слуга?
– Вроде того. – Леандер старался осторожно выбирать слова. – Слуг там сейчас почти и не осталось.
– Вот как? Отчего же?
– Он сделался, как говорится, немножко… не в себе, когда пропала его дочь, – ответил Леандер и отхлебнул наконец из кружки. Вкус у напитка был омерзительный, но зато тепло здорово согревало, растекаясь по телу. – Он уволил почти всех своих слуг.
– Скажи мне, он до сих пор скорбит по своей дочери? – чуть склонив голову набок, дама нагнулась, вглядываясь в Леандера. В выражении её лица было нечто напрягающее мальчика – словно бы она надеялась в ответ услышать «да». Оно напоминало мордочку кошки, уловившей взглядом движение маленького мохнатого зверька.
– Думаю, да. – Мальчик пожал плечами. – Но точно не знаю. Я его встречал всего один раз.
– И он тогда же рассказал тебе о девочке? – На лицо даме упала тёмная прядь, и она отбросила её небрежным движением, не разрывая зрительного контакта.
– Нет, конечно, мисс. Просто в городе об этом судачат. А мы с мамой поселились в особняке через много лет после того, как его дочь пропала.
– А о чём он говорил с тобой во время вашей встречи? – Речь дамы убыстрилась.
– Да так, ни о чём. Он объяснял моей маме её обязанности, когда она поступила на работу.
Мадам не отводила взгляда, будто ждала чего-то ещё. Леандер неуверенно продолжил:
– Ну, ещё я помню, что он выглядел совсем больным. Сидел весь укутанный в пледы и одеяла, хотя тогда и холодно-то не было. – Леандер не выдержал и немного отстранился от дамы – его пугала её манера задавать вопросы. – А вы его знали, мисс?
Она улыбнулась и расслабила плечи. Напряжение исчезло.
– Мы встречались много лет назад. Мне он никогда не нравился. Его занятия казались мне весьма интересными, но сам он, как выяснилось, не заслуживал доверия. Итак, что у нас тут ещё?
