*************************************************
Так я рассуждал, когда только приступал к первой главе. Пробовал перо, искал стиль… Упражнялся в слоге, в простоте… Потом, складывая страницу за страницей, главу за главой, кулинарная составляющая, как-то, сама собой отвалилась, отошла на второй план… Нет, конечно, в каждой стране или в каждом городе мне везло на забавные случаи, связанные с ресторанами, едой, выпивкой… Фистула собаки Павлова продолжала капать и выдавала новые ощущения, новые воспоминания. Но теперь я начинал смотреть на все эти кафе, рестораны и застолья, сквозь призму других проблем, обычных, житейских, через взаимоотношения с окружающим миром… Оценивая, уже, не вкус котлет и качество мебели. Смеясь, уже, не только над собственной наивностью. А, как бы, взрослея. С каждым предложением, с каждой выдернутой из памяти историей… книга постепенно начала писать сама себя… И процесс превратился в такое захватывающее приключение, после которого любой мой, пусть даже самый веселый кулинарный сборник, стал бы походить на скучную и сухую эпитафию… Приключение, которое больше похоже на путешествие… Да-да. На путешествие. Сами убедитесь.
ГЛАВА I
КАМЧАТКА И НЕ ТОЛЬКО. ГАСТРОБИОГРАФИЯ.
Легко писать о том, что любишь. Легко и приятно. Все, как-то, само получается. Я, например, люблю… еду. Во всех ее проявлениях. Может быть, за редким исключением. И говорить о ней могу бесконечно. Заявляю, что люди, равнодушно относящиеся к еде – лгут. И лгут, главным образом, себе. Что гораздо опаснее. Когда слышу фразы «Мне наплевать, что положить в желудок», или, там… «мне достаточно макарон с сосисками», включается внутренний распознаватель лжи. Ну врете же, сознайтесь – врете! А ограничение в еде – еще большее вранье. Я не осуждаю религиозные догмы. Либо ограничения по медицинским показателям. Если доктор скажет: «Стоит Вам съесть кусок жирной говядины – наступит армагеддон», – невольно задумаешься. Но, скажем, веганство – не более, чем дань моде. Скажите, зачем тогда выпускают веганский сыр, веганский паштет, или веганскую колбасу? Чтобы все это было похоже на настоящее? Выходит, вы действительно врете. Если не врете – значит, Вы – нехороший человек. Я, по этому поводу, говорю честно: «Еда для меня – одна из основ полноценного существования». Иногда кажется, что – самая главная. Никогда не соглашусь с фразой «мы едим для того, чтобы жить» Это, лишь, частный случай, обусловленный конкретными обстоятельствами. Если нет таких обстоятельств – фраза неактуальна. Лично мне далеко небезразлично – что, с кем, при каких обстоятельствах, в каких сочетаниях и тому подобное… Главное, естественно, «ЧТО»…
Часто задумываюсь, почему так происходит. Точнее, произошло…. А, главное, с чего это все началось. Что явилось первопричиной такого фанатичного отношения к еде. И не нахожу однозначного ответа. Букет факторов. Мое отношение к еде не выросло, как гриб. Оно – созревало, эволюционировало. Развивалось, как Портрет Дориана Грея. То есть, вместе со мной. И сегодня – это огромное дерево, которое живет своей самостоятельной жизнью. И мимикрирует со мной. Или я с ним. Ветвисто как дерево, мощно как дерево… Питается соками как дерево. Через свои мощные корни. Циклично как дерево. И цветет, и опадает, и даже дает плоды… В зависимости от времени года, осадков и солнечной активности. В его ветвях живут птицы, в его коре заводятся вредители. Но оно живет вместе со мной. И погибнет вместе со мной. Если не даст молодых побегов. Боже, чего это я? Совсем в философию ударился… Все гораздо проще.
Итак, сначала. Все мы, как говорится, «родом – из детства». Я, например, родом – из особенного детства. Из советского детства. А это – уже диагноз. Скажете: «Ну и что в этом такого? Миллионы людей родом – из советского детства.» Я же – не только из советского. Мое «советское детство» прошло на Камчатке. А это уже – «камчатское советское детство». И, как тысячи «Камчатских советских детей», меня на лето вывозили в теплые края. То есть, на МАТЕРИК. Материк (читай – Теплые края) тогда начинался относительно недалеко. Хабаровск можно было считать Материком. Владивосток можно было считать Материком. У Владивостока, например, были все атрибуты Материка. Жара, море и поезда… Материк – это совсем другой мир. На Материке можно купаться в речке. На Материке можно однажды сесть в поезд и проехать больше, чем одну автобусную остановку. На Материке можно летом не надевать нижних штанов. Еще на Материке жили бабушки. У них были сады. Ну, в крайнем случае – огороды. А в садах и огородах… Можно было что-нибудь сорвать… и быстренько слопать. Предварительно помыв. Если не видит мама, то можно было и не мыть. Что-то особенное находилось на Материке. Самым весомым аргументом, при описании чего угодно, назвать ЭТО – МАТЕРИКОВСКИМ. Материковская квартира, материковская одежда, материковская колбаса. Вот так и прошло мое детство. А, поскольку я очень любил поесть и к еде относился с пиитетом, то, по-настоящему влюбиться, я мог только… в материковскую еду. Но сейчас не об этом.
На Камчатке приходилось что-нибудь есть. С этим ничего не поделаешь. А что я любил из еды в своем камчатском детстве? Я не говорю сейчас о перекусах галетами, ирисками из гастронома, или таким лакомством, как вяленые спинки минтая. Такого или подобного добра в каждом регионе было навалом. Я говорю о домашней, или, так сказать, «цивильной» еде. В том детстве, когда я мог отдавать себе отчет, говорить «нет» и самостоятельно ранжировать ценности, самыми любимыми блюдами были блюда… из яиц. Я их боготворил, можно сказать, превозносил. То есть, я не представлял себя без куриных яиц.
Вот, скажем, яичница на сливочном масле. Бабушка пыталась сбивать меня с толку всевозможными помидорами, зеленым луком, салом… и даже колбасой. Ужас, да и только. Ведь, не было ничего прекраснее, чем обычная, хорошо прожаренная глазунья на сливочном масле. Никаких «сопелек», то есть, недожаренного желтка! Исключительно до упора. А вареное… Обычное вареное яйцо вкрутую. С солью. Потом я добавил к нему майонез. Но это был уже сознательный выбор. И, желательно, чтобы вареное яйцо полежало некоторое время. Желток немножко побледнел, даже посерел. Особый шик. А омлет. Обычный омлет на молоке и, все том же сливочном масле. Поэзия! Долгое время разбирался в причинах. Не нашел ответа. Само произошло. Честно. Меня вообще приучали быть честным. Таким, наверное, и остался. Что касается, куриных яиц – определенно. Позднее к куриным яйцам прибавились какие-то продукты, атрибуты, методы, технологии, новые названия. Бенедикт, фриттата, орсини. бризоль или шакшука… В один ряд с курицей становились перепелки, утки, страусы. Потом каким-то образом примотались сыры, бекон, ветчина, зелень… Даже крабы. Прилетали и приклеивались тысячи вариаций от польского соуса до оландеза. Но в те годы появление яйца на столе – уже праздник. Обычный кулинарный праздник. Нет, кормили меня очень достойно. Не подумайте ничего такого. Просто яйцам уделялось особое место. Может быть, все дело в Камчатке? Сказать: «Я полюбил яичницу, потому что родился и вырос на Камчатке». Приговор какой-то. Не буду обижать малую родину. Обычное стечение обстоятельств. Хотя… Камчатка в те годы питалась особенно. Точнее, обособленно. Местные жители были полностью обеспечены картофелем, морковью или капустой. Сельское хозяйство – на уровне. Уникальная природа. Не без этого. На этом, наверное, и все. Выбор относительно скуден. Если не считать даров Посейдона. Но не есть же круглый год одну только рыбу! Чем спасались? Можно выделить три основные направления. Местный пищекомбинат, подвиги системы советского снабжения и, наконец, пресловутый, то есть, присноупомянутый материк. Посылки, передачи и гостинцы. Вот так и формировались предпочтения, настроения, тенденции и пристрастия. Вбросили торговые сети привозные консервы – каждая вторая семья имеет это на ужин. Выпустил пищекомбинат майонез под названием «Провансаль» – с салатами проблем нет. Вскрылись ото льда реки – по всем квартирам устойчивый запах жареной рыбы. Да могли и не вскрываться. Зимний период мог порадовать и корюшкой, и навагой, и даже свежей селедкой. Какова она в фольге, а! А с луком, а с лаврушкой… Но о ней – отдельно.
