Все случилось мгновенно, я даже не успела пикнуть и испугаться. Меня схватили и потащили к машине. Лиц я не видела, только огромный черный внедорожник с тонированными стеклами. Мужик, от которого воняло дешевым табаком, прижал меня к себе, зажал рот и нос огромной ладонью. Я пыталась брыкаться и дергаться, но все бесполезно – меня заволокли в машину и придавили к заднему сидению.

Как только внедорожник сорвался с места, меня отпустили, посадили ровно и даже поправили волосы. Напавших было двое: один – тот, что с бритым затылком, сидел за рулем, второй, похожий на огромный шкаф, находился рядом со мной. И вот тут меня парализовало страхом. Осматриваю их, а сама лихорадочно думаю, зачем меня похитили. Дорогу я вроде никому не переходила, и взять с меня нечего. Из ценного – сережки да две тысячи рублей в кошельке.

А потом в голове вспыхивают страшные мысли о проституции, рабстве и продаже органов. И вот тогда меня сковывает настоящим ужасом, который вынуждает действовать. Готовая выпрыгнуть на полном ходу, со всей силы дергаю ручку двери, но она не поддается, в отчаянье бью кулаком в стекло, чувствуя, как дрожат губы, а по телу проносится волна ужаса.

– Кто вы такие?! Что вам от меня нужно?! – В ответ тишина. Мужики словно неживые. Один уверенно ведет машину, второй смотрит перед собой, словно меня нет. – Отпустите! – угрожающе требую. – Иначе…

А что «иначе»? Чем я могу их испугать? Мозг включается, и я понимаю, что моя сумочка до сих пор висит у меня на руке. Открываю ее, вынимаю телефон, но «шкаф» тут же его вырывает и прячет у себя в кармане.

– Немедленно отдайте! Выпустите меня! – набрасываюсь на мужика, начиная колотить его кулаками. Сначала «шкаф» не реагирует, потом резко хватает меня за запястье и притягивает к себе, обдавая противным дыханием.

– Сиди спокойно, иначе свяжу и надену мешок на голову! – рычит он в лицо и вновь отпускает, отталкивая о себя. Тру запястья от его крепкого захвата и отворачиваюсь к окну, пытаясь понять, куда мы едем. Дорога вроде знакомая, кажется, я уже когда-то здесь была, но никак не могу вспомнить, когда. Злить похитителей нельзя, но и сидеть, ожидая своей участи – тоже. Да, мне жутко страшно, настолько, что потеют ладошки и немеют губы, но нужно взять себя в руки и начать соображать.

– Пожалуйста, скажите хотя бы, куда мы едем? – меняю тактику, начиная просить.

– Приедем – узнаешь, – кидает мне неприятно пахнущий «шкаф».

Я не знала, насколько долго мы ехали, счет времени потерян, только всматривалась в окно, пытаясь запомнить каждую кочку загородной трассы, и понять, почему эта дорога кажется знакомой. И только когда машина въехала в ворота загородного особняка, поняла, что это дом Тимура. Этого человека я называю волком, опасным и матёрым хищником, который решил поиграть со своей добычей. А добыча – это я.

***

Побывав в этом доме всего лишь однажды, в день, когда мы познакомились, хорошо запомнила его стены. Я вообще помню все, что связано с Тимуром, вплоть до мельчайших деталей. Но это далеко не приятные воспитания. Они будоражащие, яркие, острые, но пугающие. Кажется, в его присутствии невозможно расслабиться. Одно неверное движение – и хищник нападет. Он поглотит меня, пережует и выплюнет. А я уже никогда не смогу собрать себя воедино. Два года мы играем с ним в игру, правила которой знает только Тимур. Я пыталась убежать, скрыться и думала, что это успешно получалось, но, как оказалось, нет… Мне всего лишь давали фору.

На улице уже стемнело. Машина останавливается возле главного входа, «шкаф» выходит, хватает меня за руку и тянет за собой. У него такая сильная хватка, что у меня немеет кисть, кажется, на ней останется синяк. Мне уже не так страшно, поскольку я в доме мужчины, которого знаю, но это вовсе не значит, что ничего плохого со мной не случится. Я давно поняла: Тимур может быть страшнее людей, которых показывают в сводке криминальных новостей. И даже то, что он лучший друг мужа моей сестры, не дает надежды на удачный исход. Он меня похитил, и это говорит о том, что я здесь не для милых, дружеских посиделок. Это значит, что волку надоела игра, он хочет перегрызть мне горло и сожрать. Хищник хочет крови.

Амбал затаскивает меня на второй этаж и вталкивает в помещение, похожее на гостиную. Огромное панорамное окно, горящий огонь в камине и накрытый стол на двоих: вино, закуски, сырная нарезка и кальян. Пахнет табаком и спелой вишней. И во главе всего этого на черном кожаном кресле сидит мой хищник. Он впивается тяжёлым взглядом в мужика, который меня сюда притащил, резко переводит взгляд на онемевшее запястье, которое я потираю.

– Я просил просто привезти ее сюда! – не кричит, в его голосе сталь и холодная ярость.

– Она сопротивлялась, – мямлит здоровый мужик.

– Пошел вон! – пренебрежительно кидает ему Тимур, и тот быстро удаляется, а я слышу позади себя щелчок замка. Понимаю, что дверь заперли, но все равно в каком-то сумасшествии кидаюсь к ней и нервно дергаю ручку. Не хочу оставаться наедине с этим мужчиной, мне страшно утонуть в черной бездне его глаз.

– Дверь заперта, – спокойно констатирует Тимур. Оборачиваюсь, дергаю ворот и снимаю пальто, срываю с шеи шарфик, оставаясь в голубых обтягивающих джинсах и белом свитере. В комнате довольно тепло, и верхняя одежда будто душит.

– Выпусти! Ты не имеешь права меня здесь держать! – со злостью кричу я, но стараюсь не смотреть в черные звериные глаза.

Тимур брутален, по-мужски красив, брюнет с аккуратной щетиной и чувственными губами. Можно назвать его харизматичным, привлекательным, сексуальным, только вот взгляд этого мужчины отталкивает и пугает до дрожи в коленях.

– Нет, ты останешься здесь столько, сколько я захочу, мне надоело за тобой бегать! – отрезает он, склоняя голову, рассматривая, как товар в магазине.

Меня по-прежнему трясет, но уже от злости, в груди все горит огнём, и нечем дышать. А эта наглая сволочь, продолжая пристально смотреть, глубоко затягивается кальяном, выпуская облако дыма в мою сторону.

– Я не останусь здесь! Выпусти меня немедленно!

– Нет, – спокойно отвечает он и отпивает немного вина. – Раздевайся, присаживайся, поужинаем.

– Да пошел ты! – выплёвываю и тут же жалею, потому что Тимур сжимает челюсть и смотрит на меня исподлобья, словно из последних сил держит себя в руках. Дура, Даша! Не зли его, засунь свой острый язык куда подальше и попробуй договориться. Главное – вырваться из этого дома. А потом что? У меня нет никаких возможностей скрыться от этого зверя. Будь его воля, он сотворит со мной все, что пожелает. – Хорошо, я сделаю так, что ты меня отпустишь! – самоуверенно заявлю я.

Закатываю рукава, а сама скольжу взглядом по комнате. Хватаю с тумбы фарфоровую вазу и разбиваю ее вдребезги. Иногда кажется, что у меня совсем не развит инстинкт самосохранения. Я боюсь Тимура и прекрасно понимаю, что если он захочет, то свернет мне шею одной рукой, но все равно продолжаю провоцировать его. Не могу же я все покорно принимать. Он возомнил себя богом! Вершителем судеб. Вседозволенность настолько его опьянила, что он стал думать, будто ему все позволено.

Ваза разлетается на мелкие осколки, и я удовлетворенно улыбаюсь в поисках других предметов. Сердце колотится как ненормальное, в кровь выбрасывается адреналин, смешиваясь со злостью и страхом, заставляя меня совершать неадекватные поступки.

– Сорок восемь тысяч, – спокойно говорит он, осматривая осколки, продолжая курить кальян и пить вино.

– Что?

– Эта ваза стоила сорок восемь тысяч, – спокойно повторяет он.

– Кажется, ты переплатил.

– Фарфор от «Vista Alegre».

– Эта тоже? – указываю на такую же вазу с другой стороны, и Тимур кивает. Беру ее и с удовольствием разбиваю, глядя, как осколки летят к ногам этого самонадеянного гада. Потом хватаю какую-то увесистую пепельницу. – Отпусти меня, или я разгромлю весь твой дом! – требую, на что Тимур снисходительно улыбается. Швыряю пепельницу в стену, попадая в картину. Осколок отлетает в сторону Тимура, но он ловко уворачивается.