Каждая новая фраза, произнесённая Антоном, больно ранила моё сердечко. Каково это – находиться рядом с любимым человеком и слышать от него, что у вас нет будущего и вообще «можешь идти к другому, держать не стану»? На глаза навернулись слёзы, но я изо всех сил постаралась их сдержать.

– Интересно, когда мне знакомиться с другим мужчиной, если всё свободное время провожу с тобой? – с усмешкой спросила я, но голос предательски дрожал.

– Не знаю, – растерялся Антон. Он явно не подумал об этом.

– Зато я знаю, что никогда у меня своей семьи не будет.

– Это почему?

– Гадалка так сказала.

Антон рассмеялся:

– Нашла кому верить! Хочешь, я сам тебе сейчас погадаю?

– Не хочу.

– Ты просто не знаешь, какой я классный хиромант!

– Хиромант или херомант? – хмыкнула я, но не сдержалась и шмыгнула носом. Мужчина развернул меня к себе.

– Плачешь, что ли?

– Нет.

– Ну я же вижу.

– А что тогда спрашиваешь?

Антон стал целовать моё лицо, снимая губами слезы, которые предательски скатывались вниз по щекам.

– Котёнок, не надо плакать! Я вовсе не хотел тебя обидеть, – шептал он, сжимая меня в объятьях. – Ты мне нравишься, мне с тобой хорошо и я, конечно же, не хочу отпускать тебя к другому. Но пойми: я уже по горло сыт бытовухой!

– Давай закроем эту тему? – прервала я его поток откровений. – Будем просто наслаждаться временем, проведённым вместе. Обещаю, что не стану изводить тебя вопросами по поводу совместного будущего. Если когда-то будешь готов к этому – скажешь сам.

– Хорошо. А если ты всё-таки решишь пойти с кем-нибудь на свидание, то … предупреди меня. Ладно? – в свою очередь попросил Антон.

– Зачем? Может быть, ещё и в выборе платья с тобой посоветоваться? – не удержалась я от усмешки.

– Мне будет не очень приятно, если однажды вдруг встречу тебя идущей за ручку с другим…

– Интересный ты, однако! И сам не «ам», и другим не дам!

– Да, глупо получается, – пробормотал Тоша. Я взяла его лицо в свои ладони, заглянула в серо-зелёные глаза и твёрдо произнесла:

– Мне не нужен никто другой. Я не собираюсь искать себе другого парня, лишь бы поскорее выскочить замуж. Это вообще неважно. Главное – быть с тем, к кому тянется душа. А у меня она тянется к тебе.

… и почему я вдруг вспомнила этот разговор почти двухмесячной давности?

Я открыла глаза и упёрлась взглядом в потолок – белый, местами облупленный, с кучей мелких трещин, паутиной расползающихся по углам. Странно, родители ведь совсем недавно делали ремонт на кухне, в том числе, и белили потолок…

Но стоило посмотреть по сторонам, стало ясно: я вообще нахожусь не дома. Резко сев, я обнаружила, что лежала на скрипучей койке поверх одеяла. Причем той самой одежде, в которой вернулась с работы домой: «рваные» джинсы, светлая блузка и босоножки. Даже клатч на тонком ремешке был перекинут через плечо.

Спустив ноги с кровати, я ещё раз удивлённо огляделась и по обстановке поняла, что нахожусь в больнице. Палата маленькая, но двухместная. Вторая койка была небрежно заправлена бело-жёлтым шерстяным покрывалом, подушка смята, а на тумбочке лежал роман Дарьи Донцовой с яркой закладкой – значит, в соседях у меня всё-таки кто-то есть. Слегка помявшись, я полюбопытствовала и заглянула в тумбочку, стоявшую возле моей кровати. Пусто и пыльно.

– Что за фигня? – раздражённо произнесла я вслух и открыла свой клатч, чтобы достать мобильник, но кроме паспорта, кошелька, пудреницы и прочей мелочевки там больше ничего не нашлось. Память услужливо подбросила картинку: захожу домой, небрежно бросаю телефон с ключами на полку, и, не разуваясь, бегу на кухню за водой.

От досады я стукнула кулаком по тумбочке. Всё понятно, в больницу меня привезли с тем, что было непосредственно при мне. Вот только зачем я здесь? У меня ведь ничего не болит!

Я поднялась с койки, осторожно пошевелила руками-ногами, убеждаясь, что они в порядке, и внимательно осмотрела себя на наличие каких-то повреждений, – ран или синяков – но ничего не обнаружила. В связи с этим всё происходящее выглядело до жути странным. Ну как я могла оказаться в больнице, если была дома? Кто меня сюда привёз? Почему я лежала на кровати не только одетой, но и обутой? И вообще, интересно узнать, сколько сейчас времени. Могли бы часы в палату повесить!

Внезапно с противным скрипом распахнулась дверь, и в палату вошла медсестра по виду всего на пару лет старше меня.

– Сидоркина, на процедуры! – зычно крикнула она явно заготовленную фразу, но заметила меня и осеклась.

– Девушка, вы кто? Где Сидоркина?

Я растерянно пожала плечами – без понятия, кто такая ваша Сидоркина и куда она пропала.

– Почему вы находитесь в палате без халата и бахил? Кто разрешил? – сурово произнесла медсестра, насупив брови. – Вы что, правил посещения не знаете? Ну-ка быстро на выход!

Общаться с этой недовольной девушкой, дабы узнать, почему меня сюда привезли, желания не возникло, поэтому я послушно прошмыгнула из палаты в коридор.

– Неужели бахилы было лень нацепить? Перед кем выпендриться решила каблуками? Перед подружкой своей, Сидоркиной? Только бациллы сюда таскают! – продолжала возмущаться за спиной медсестра.

– Извините, – буркнула я и поспешила к лестнице.

В этой больнице я уже бывала пару лет назад – навещала однокурсницу, умудрившуюся отравиться сосисками в студенческой столовой. Однако за это время вокруг ничего не поменялось. Всё те же пошарпанные стены с облупившейся зелёной краской, затёртый до черных полосок паркет, старенькие медицинские плакаты на стенах («Курение – враг здоровья», «ВИЧ не приговор», «Профилактика простудных заболеваний в зимний период»…) и буйно цветущая растительность в кадках и горшочках, расставленных по подоконниками и на полу.

Спустившись на первый этаж, я подошла к окошку регистратуры и, выдавив из себя улыбку, произнесла:

– Здрасте! Я пришла навестить подругу, но забыла спросить, в какой она палате лежит. Подскажете мне?

– Вообще-то время для посетителей на сегодня уже закончилось, – дружелюбно ответила мне милая женщина с усталым взглядом. – Говори, какая фамилия у подружки? Посмотрю номер палаты, и придёшь к ней завтра.

– Спасибо большое! Её зовут Миронова Влада.

Женщина пошуршала бумажками и через минуту удивлённо протянула:

– А у нас такой нет!

– Точно?

– Точно.

– Может быть, ещё не успели в списки внести? Если она сегодня сюда попала, – предположила я, всё больше теряясь в догадках.

– Сегодня у нас поступило три человека. И никакой Мироновой среди них нет.

– Видимо, я что-то напутала…

– Ничего страшного, бывает.

– А можно от вас позвонить? – спросила я, в надежде дозвониться на наш домашний телефон и попросить родителей меня забрать.

– Девушка, здесь же не переговорный пункт, – ответила женщина, бросив на меня подозрительный взгляд.

– Извините. И ещё раз спасибо.

Я отошла в сторону, уступая очередь следующему, и задумчиво уставилась на плакат с информацией о часах посещения.

Я огляделась по сторонам в поисках часов. Прямо над окошком регистратуры висели круглые часы со стрелками и показывали полседьмого вечера.

Куда-то резко пропал кислород – у меня закружилась голова, а перед глазами запрыгали цветные мушки. Случайно задев плечом невысокого мужчину, я бросилась к выходу из больницы, даже не извинившись – в эту минуту мне был жизненно необходим глоток свежего воздуха. Выбежав на улицу, я рухнула на ближайшую скамеечку и тяжело задышала, словно только что вернулась с пятикилометрового кросса.