– Да, и они тоже. Не хуже ваших. Продолжим?..

Кабинет был залит ярким солнечным светом, бьющим в окно. На первый взгляд здесь все осталось, как при жизни профессора, но я знала, где искать… Глянула мельком в ящик стола, убедившись, что на старые чертежи никто не покусился. Сейф тоже был не взломан, но профессор использовал его для отвода глаз и никогда не хранил в нем ничего ценного. Я подошла к окну, мельком взглянула вниз на мостовую, где стояли и весело переговаривались полисмены. Конечно, для них это обычный рабочий день. Рутина. А не трагедия, как для меня…

Пальцами нащупала выемку под подоконником, нажала аккуратно. Щелчок. Тайник открылся.

– Что это? – следователь заинтересованно наклонился ко мне.

Я медленно отошла в сторону.

– Ничего… – тихо сказала я.

Мое открытие перевернет весь мир, эхом отозвались его слова.

На дне тайника осталась лежать смятая пергаментная бумага, в которую он завернул тот самый рубин, напитанный моей магией… И ничего больше.

– Кажется, я знаю, за что его убили… – проговорила я, сдерживая вновь навернувшиеся на глаза слезы. Он всего лишь хотел сделать мир лучше! Кому он мог помешать?

– За исследования, – договорила я под цепким вопросительным взглядом мистера Крэйтона.

Днем ранее…

– Мне больше некого попросить…

Я прекрасно знала, что скрывается за этой горькой фразой, которую он произнес лишь однажды.

– Вы всегда можете на меня рассчитывать, – с готовностью ответила без малейших сомнений. Ему я доверяла безгранично, и это была уже не та детская наивность и восторженность, а проверенное временем чувство доверия.

Профессор Уилл расплылся в счастливой улыбке, отчего морщины, веером расходящиеся в уголках глаз прорезались четче. Стареет мой наставник, стареет… А не выложись он в свое время полностью, не истратив свою искру до выгорания, мог бы продлить свою молодость…

Я отогнала свои мысли подальше, профессору бы они не понравились.

Он тем временем отпирал массивный железный ящик, притулившийся в углу. Обычно он там хранил свои чертежи, но сейчас в его руках сверкал множеством граней идеальный рубин в бронзовой сложной оплетке. Он бережно держал его двумя ладонями и так же бережно положил передо мной, подстелив бумагу на верстак.

– Вот, – с гордостью произнес он, любуясь своей работой. – Осталось лишь добавить капельку магии и проект будет завершен.

– Профессор, – с сомнением протянула я. – Я должна поделиться искрой с… камнем?

Если честно, я ожидала какое-нибудь новое создание, настоящее произведение искусства. Не механического человека, конечно, нет… Но как я должна пожелать жизни рубину? У Лупоглаза по крайней мере было тело…

– А ты представь в своей ладони не камень, – заговорщицки произнес профессор. – Это ведь всего лишь накопитель. Его можно будет переставлять из одного устройства в другое. Он не будет связан с телом навечно, как сердце Лупоглаза…

– Сердце, – я усмехнулась. – Вы все еще остаетесь романтиком!

– И мечтателем, – согласился он с грустной улыбкой. – Все-таки мне хочется, чтобы главным у любого человека было сердце, а не расчетливый разум.

– А всю работу вы мне покажете? – поинтересовалась я. – Целиком?

– Ты же знаешь, за редким исключением, я предпочитаю показывать только законченное и доработанное изделие, – непреклонно покачал он головой и запальчиво добавил:

– Но это открытие перевернет весь мир, дорогая Аннет! Все зависит только от тебя.

Я сосредоточилась, положила обе ладони на холодный камень, прикрыла глаза, представляя, как течет по венам маленькая, но очень яркая искорка. Как согревает она кожу, покалывает кончики пальцев, устремляется на волю. Как бьется под ладонями настоящее, живое сердце. Сердце героя. Сердце рыцаря… Мужественное и сильное… Кажется, я даже услышала биение пульса, а затем профессор Уилл дотронулся до моего локтя. Я тут же оборвала поток, отстранилась. Почему-то перехватило дыхание и потемнело в глазах, да так, что я даже пошатнулась…

– Все-все, деточка, достаточно, – пожилой мужчина заботливо усадил меня на табурет.

– Исследования? – недоверчиво переспросил следователь, вырвав меня из воспоминаний. – И что именно он хранил здесь?

– Самые удачные свои разработки, – ответила я, с грустью осознавая, что не могу откровенно помочь следствию. – Чертежи, расчеты, дневник и…

И заряженный моей магией рубин. Сердце чего-то большого и важного. Я никогда не скажу этого. О моей магии знал только профессор, и эта тайна ушла с ним в могилу.

– И?..

– И опытный образец одной детали, – выпалила я на одном дыхании.

И даже подробно описала, как выглядит рубин, опустив упоминание о магии. А ведь по магическому излучению выследить вора значительно легче. Страшная мысль пришла мне в голову: а вдруг профессора убили именно потому, что заподозрили, что магия в нем возродилась? И чтобы никто не смог выйти на след, они убили его, уничтожили, как улику?.. Хотя, скорее всего, он сам открыл тайник, сам показал результат своего труда… Он всегда гордился своими открытиями… И убили его, чтобы он никому не смог намекнуть о преступнике.

– Он был ювелиром?

Строгий голос мистера Крэйтона вывел меня из задумчивости.

– Что простите?

– Вы сказали, что деталь состояла из камня, – размеренно повторил он, плохо скрывая раздражение от моей непонятливости. – Рубины таких размеров требуют немалого мастерства в огранке. Помимо того, что сами по себе являются редкостью, при том страшно дорогой.

– Нет, ювелиром он не был, – отрицательно помотала я головой.

– Понятно, – он что-то быстро записал себе в блокнот. – Кстати, целью вполне могли стать не записи профессора, а как раз самоцвет сказочных размеров.

Я лишь пожала плечами. Быть может я ошибалась, но сердце подсказывало, что профессор Уилл создал что-то действительно великое, за что и поплатился жизнью.

– Тем не менее, стоит узнать его происхождение, кто где его приобрел, обработал и возможно навел грабителей… – следователь снова сделал несколько коротких записей в блокнот. Я краем глаза разглядела острый стремительный почерк. – Он вам не рассказывал, где его взял?

Я отрицательно помотала головой. Я не всегда задумывалась над материальной стороной его творений.

– Продолжим осмотр? – предложил следователь.

– Как скажете, – вздохнула я. – Но ничего ценнее мы уже не найдем…

Осмотр второго этажа и правда не выявил больше ничего заинтересовавшего следователя, поэтому мы довольно быстро спустились вниз.

Разбитая металлическая такса с переломанным позвоночником несчастно лежала в углу. И ее мне тоже было жалко. Все-таки в каждое изделие я вкладываю частичку души. У фабричных изделий нет души, всегда говорил профессор, а в наших вещах она живет…

Проследив за моим взглядом, мистер Крэйтон наклонился и поднял жалобно звякнувшую таксу в руки, критически осмотрел ее и поддел пальцем висевшую на ухе бирку.

– Аннет Ингриет… – прочитал он. – Звуковая сигнализация.

Поднял на меня заинтересованный взгляд:

– Это правда вы сделали?

Я кивнула, и он задумчиво протянул ее мне.

– Если хотите, можете забрать. Я думаю, это будет справедливо.

Я, не веря своему счастью, прижала груду металла к себе, не беспокоясь, что могу испачкать платье.

– Попробую отремонтировать, – смущенно улыбнулась я.

– Буду рад, если у вас получится, – серьезно ответил он.

Дальше мое присутствие не понадобилось, в доме убитого мне было некомфортно, и меня отпустили домой.

Синий квартал не считался худшим в городе. Нет, хуже Желтого, наверное, место сложно и придумать. Там ютилось всякое отребье, здесь же жили рабочие люди. Снимали комнаты в двухэтажных бараках, как я. Или даже покупали отдельно стоящий старый дом. Новых здесь давно не строили, максимум обновляли выцветшую и покрывшуюся копотью фабрик облицовку. Фабрики возводили на окраине, но их дым отравлял жизнь большинству жителей города.