На встречу с гинекологом, о котором мне говорил Алексей, я решилась через несколько дней. Скрывать мне было нечего, в том, что сказала Светлана Ивановна, я не сомневалась, поэтому поездка к врачу, найденному Леликом, не вызывала у меня никаких дополнительных вопросов.

– Мда… с такой патологией я сталкиваюсь впервые, – вынес приговор доктор, у которого я прошла осмотр. – Но оба плода развиваются нормально.

– Мне так и не объяснили, что это за аномалия, – подала я голос, одеваясь и не смотря на врача.

С самого своего приезда я решила воспринимать эту поездку не в штыки, а как дополнительный повод выяснить что-то о своей необычной беременности.

– У вас врожденно имеются две матки. Не надо путать с двурогим органом.

Можно подумать, я путала! Но лишь кивнула в ответ.

– У каждой из маток есть своя фаллопиева труба. И свой яичник. Обе функционируют совершенно нормально, хотя обычно одна из них рудиментарна.

– То есть развита плохо?

– Да.

Врач что-то писал на бланке. Наверно то, что предназначалось отцу (или отцам) моих детей. Что ж, пусть! Пусть тоже будут знать обо всех обстоятельствах этой беременности.

– Доктор, скажите… а эти дети могут быть от разных отцов?

Я поняла, что врач, и без того шокированный, удивился еще больше.

– Вы спали с несколькими мужчинами во время овуляции?

Кто б мне сказал, что в тот момент у меня была овуляция!

– Да. Но о благоприятных днях я не знала. Так если мужчин было двое?

– Ну… если у вас созрели два фолликула… Теоретически это возможно. Ваши близнецы разнояйцевые. Это означает, что развились они из двух яйцеклеток. Были ли эти яйцеклетки оплодотворены двумя мужчинами или одним – на этот вопрос ответить я не смогу.

– И выяснить это можно только когда дети родятся?

– Безопасным методом – да.

Я кивнула. Все, о чем говорил врач, я знала и так.

– Вы сами расскажете обо всем Алексею?

– Да. Он просил сразу связаться с ним и подтвердить или опровергнуть ваш диагноз.

Диагноз! Хорошо хоть больной не обозвали.

– Хорошо. Спасибо вам. Я пойду.

Врач кивнул и я вышла из его кабинета. Через некоторое время предполагаемые папаши получат всю информацию и дело теперь будет за ними. В любом случае, больше ничего поделать я не могла, и что бы они оба ни решили, от меня уже ничего не зависело. Мне оставалось только ждать, чем я и собиралась заняться в ближайшее время.

– Давид Анатольевич, к вам Мария Пчелкина, – торжественно объявила моя секретарша. Так, будто это сама королева Великобритании удостоила мой офис своим визитом.

Ну еще бы! Кроме мамзель Пчелкиной никто не рисковал приходить ко мне без заблаговременной записи. Но беременным – скидка, так уж и быть.

– Пригласи, – ответил я. Сущая условность, потому что Маша уже маячила за спиной Надежды Сергеевны.

Любопытствующая физиономия секретарши так и застряла в дверях, пока Пчелкина шла к моему столу. Я приподнял брови, давая понять, что Надежда Сергеевна на этом свободна, но от любопытства та соображала туговато.

– Надежда Сергеевна, можете вернуться на свое рабочее место.

С явным разочарованием секретарша сначала закрыла рот, а потом – дверь. Тогда я перевел взгляд на Пчелкину и поинтересовался:

– Я так понимаю, у тебя какие-то новости?

– Ну почему же? – ответила Маша, изогнув одну бровь. – Может, я решила познакомиться поближе с отцом своих детей?

– Или не отцом, – поправил я и, вальяжно откинувшись на спинку кресла, спросил:

– Лелика тоже позвать? Или вы уже… познакомились поближе?

Хотя чего-чего, а ближе, чем мы втроем успели побывать, уже и некуда.

– А что, его тут нет? – Маша показательно заозиралась по сторонам. Можно подумать, она всерьез ожидала, что Демин сейчас выскочит откуда-нибудь из-под стола! Страшная картина, как это теперь развидеть?

– Представь себе, у нас достаточно денег, чтобы иметь разные кабинеты, – фыркнул я.

И женщин мы обычно имели тоже разных, да. Попутало же чертово винишко!

– Ну так что, ты отвлекаешь меня от дел, чтобы просто разговоры разговаривать или у тебя что-то важное?

– Не завидую я Агате Эдуардовне, – пробормотала Пчелкина, заставляя мои брови снова занять приподнятое положение.

– Извини?

– С вами невозможно разговаривать.

– И не надо. Заниматься со мной не разговорами куда приятнее, не так ли?

Она покраснела. Как же легко ее, оказывается, смутить! И как ей это идет, добавляя красок в незатейливую, в общем-то, внешность.

– В общем, вот, – Маша расстегнула сумочку… нет, сумище, потому как то, что у нее висело на плече, имело размер XXXL. Да туда можно было запихать половину моего гардероба! Никогда не понимал, что женщины носят в таких сумках?

Задумавшись над этим философским вопросом, я не сразу заметил, что мне под нос сунули справку. Взяв бумажку в руки, я пробежал ее глазами. Из написанного следовало, что у Пчелкиной М.И. имелась врожденная патология – две матки. И оба органа были оплодотворены.

Мать моя женщина! Я невольно представил себя с двумя членами. Зря. Еще одна страшная картина, которую хер знает, как развидеть.

– Окей, – протянул я, откидывая справку. – А когда мы сможем точно узнать, чьи это дети?

– Не раньше, чем они родятся. По крайней мере, безопасным способом.

– Я был лучшего мнения о современной медицине.

– А я – о мужчинах, – пожала Пчелкина плечами. – И что мне теперь делать?

А у мамзель, я смотрю, язык стал заметно острее и резал направо и налево. Но со мной такое не пройдет.

Поднявшись на ноги, я обошел стол и приблизился к Маше вплотную. Мы находились так близко, что я буквально вжимал ее своим телом в край стола. А глаза у нее, оказывается, были голубые. Хотя сейчас, когда отвечала мне упрямым взглядом, они приобрели глубокий синий оттенок. Забавно, но я не мог бы сказать, какого цвета глаза у моей собственной невесты. А этот взгляд я никогда не забуду. Почему-то был в этом уверен.

– То есть… – заговорил я вкрадчивым тоном, – ты намекаешь, что мы тебя не удовлетворили?

– Я не это имела в виду.

– Вот как? Жаль. А то я уже собирался тебе во всех деталях напомнить тот вечер. И то, как ты настолько торопилась стать ближе, что запульнула трусы на люстру.

На самом деле, я ни хрена не помнил, как эти трусы там оказались. Но дразнить Пчелкину отчего-то было приятно. В том числе потому, что она снова покраснела.

– Я принесла то, что вы хотели, – сказала Маша. – А теперь выпустите меня, я ухожу.

– Уже? – поинтересовался я нарочито удивленно. – А как же стать друг другу ближе? Мы ведь только начали! – я повел бедрами, заставляя Пчелкину стать совсем красной.

– Вы жених Агаты Эдуардовны! – воскликнула она возмущенно. Ну прямо невинная Ева, искушаемая коварным змеем.

– И что? На мальчишнике тебе это не мешало.

– Я была под действием каких-то веществ!

– Ты была одета проституткой! – парировал я. – А что, если бы тебя схватил кто-то другой?

Эта мысль мне самому почему-то не понравилась.

– Было бы то же самое! – приложила Маша мою гордость, как таракана тапкой – об пол.

– То же самое? – переспросил я обманчиво мягко. – Ты уверена?

И неожиданно даже для себя накрыл ее рот в поцелуе.

Ни хрена не помнил, что происходило между нами в ту ночь, но то, что было сейчас… оказалось внезапно приятным. До такой степени, что в штанах стало беспокойно. И надо было это заканчивать, но я не мог оторваться от Пчелкиной, точно оголодавший – от еды.

– Ты как мед, – пробормотал ей в губы, когда разорвал тягучий поцелуй, чтобы глотнуть немного воздуха. И почувствовал, как ее кулаки упираются мне в грудь.

Не понял! Она что, меня отталкивала?

Отодвинувшись, я позволил Маше отступить от стола. И наблюдал, как волнующе вздымается ее грудь, когда она делает жадный вдох. Пожалуй, на это зрелище можно было смотреть вечно. Я начинал понимать, почему трахнул ее тем вечером. Вернее, мы с Леликом это сделали. Хотя думать о том, что нас тогда было трое, сейчас вдруг стало неприятно.