Однако жареных кроликов в инвентаре оставил. Вкусно, и на всякий случай.
Соратники спали.
Я осторожно выбрался наружу, притворил за собою дверь. Туман сползал назад в озеро. Свежий воздух отчего-то напомнил детство, когда мы с дачными друзьями выбрались на рыбалку, на утреннюю зорьку. Перед нами раскрывался огромный, неизведанный мир. То, что взрослые видели каждый день, не понимая, какой дар им достался.
Невероятные пространства в три километра до реки. Пустынные дороги и спящие летние дома. Множество птиц, запахов, цветов. Мы были детьми. Мы были на пороге приключения, одни в огромном сонном царстве лета.
На миг я уловил это щемящее ощущение. Вдохнул полной грудью, выбрал направление (всегда манил холм за Бергхеймом) и пошел.
Пока обходил город – понял, что сапоги все-таки нужно было взять нормальные. Разбитая обувь терла под пяткой, поэтому пришлось свернуть с усыпанной камнями и вереском равнины на дорогу. Стащив обувку, я сунул ее в инвентарь и дальше отправился босиком по укатанному телегами тракту.
У холма был, наверное, через полчаса. Поднялся наверх, остановился неподалеку от дома на опушке леса. Во дворе, за забором, возился старик. Кудахтали куры. Из дощатого сарая завопил петух.
– Доброе утро! – крикнул я.
Северянин разогнулся, посмотрел, подслеповато щурясь, но не ответил. Застыл, изучая босоного путника.
– Говорю – здравствуйте!
Он помотал головой и развернулся.
Ларс Увесон
Уровень 1
Это меня не удивило. На рынке первых уровней было в достатке. Интересно, дают ли за них опыт? Отчекрыжить ему голову за такое приветствие?
Я приветливо улыбнулся в спину старика, сплюнул и пошел дальше. Опыт, может, и дают, но репутацию с Бергхеймом точно срезают.
Тени от высоких деревьев скрыли восходящее солнце, и сразу же накатилась прохлада. Дорога шла через лес, звенящий голосами птиц. Шагая по тракту, я наслаждался путешествием, с интересом поглядывая по сторонам. Земля под ногами стала холодной, но уж лучше так, чем опять надевать чертовы сапоги.
Вскоре лес поредел, а дорога нырнула в низину, где обросла пристройками ферм. Низкие дома с покатыми крышами, поросшими травой или укрытыми дерном. Низкие заборы. На стенах некоторых жилищ висели щиты, белые с красным крестом наискось.
В полях работали люди. Некоторое время я озирался, впитывая в себя все более-менее выделяющееся на фоне умиротворения деревенской жизни. Приметил мельницу на холме чуть в сторонке. Лопасти вращались медленно, тяжело. За полями по обе стороны тракта начинался угрюмый лес. Однако справа он сдался под напором людей. У длинного здания на окраине были свалены в кучу бревна. Оттуда слышалось ритмичное жужжание. Лесопилка, должно быть. Все чинно, спокойно. Нигде ничего не горит, а значит не надо никого спасать. Бандиты не атакуют мирных жителей. По тракту не бредут зомби. Тут просто нечего делать. Только жить.
Может, сама цель игры в этом? Найти себя после суетного мегаполиса в цифровом дауншифтинге? Однако у нас под Питером лесов и полей в достатке. Если выбирать – я бы перебрался в реале. Там как-то проще.
Тем более что я почти так и сделал. Несмотря на. Невзирая…
Память кольнула, из глубин души глянула тьма, облизнулась зловонным языком. Душа задрожала от предчувствия. Послышался вой сирен и хруст дворника по битому стеклу. Он становился все громче, громче. Темнота задышала сине-красными огнями.
«Обернись. Обернись!» – шептала память. Я мотнул головой, закашлялся. Прошелся колесом, а затем, дурачась, раскинул руки, сделал сальто и во все горло запел:
– Искренне прошу: смейтесь надо мною! Если это вам поможет! Да, я с виду шут, но в душе король, и никто, как я не мо-ожееееет!
Проходя мимо домов, я старательно улыбался каждому встречному и здоровался. В ответ получал либо односложные ответы, либо недоверчивые взгляды. Один мужик в ответ на мое приветствие воткнул лопату в землю, облокотился на нее и демонстративно сплюнул. Сквозь зубы, струйкой. И глаза-то такие страшные сделал.
Я остановился:
– Ну и что мне это должно сказать?
Он молчал, недобро глядя из-под косматых бровей. Я старательно нахмурился, сплюнул в ответ. Получилось не так лихо, но хотя бы не на рубаху. Крепкие пальцы северянина побелели на черенке лопаты, мужик выпрямился.
– О, я вижу, мы нашли средство для коммуникации! – меня чуть затрясло от злобы. – Качаем взаимодействие внутри команды! Клевушки-воробушки, это прогресс.
– Вали, пока цел, задохлик, – проскрежетал бонд. – Не хочу руки об тебя марать.
– Я тебя не виню. Ты ж гребаная программа с установкой не репутацию. Вся суть твоя – стоять вот так с лопатой и хмуриться, пока я дружелюбие не прокачаю, да? Вот только пойми, мой косматобровый друг, что нейтральная репутация – это не враждебная! Ну, выдави из себя «доброго дня, странник». И тебе легче, и мне хорошо. Давай, попробуй. Губы надо ставить вот так. Д. Д. Чувствуешь? Давай теперь – До! Доб! Доброоогоооо!
Он выдернул лопату из земли, взял ее, как дубину.
– Да ладно, вот так вот и полезешь? Смотри! У меня есть ржавый меч! – я осторожно, чтобы не порезаться, вытащил клинок. – Это будет эпическое сражение дерьма и лопаты!
Наверное, ссориться с неигровым персонажем может только Егорка.
Мужик колебался, сомневался. Из дома выскочила женщина, бросилась к нему, увязая во вскопанной земле.
– Олаф, Олаф! Что ты творишь, Олаф?!
Бонд дернулся, как от зубной боли.
– В дом иди, – рявкнул он.
– Нельзя, Олаф! Нельзя – вдруг это тот самый? Нельзя! – причитала женщина.
– Тот самый? Какой тот самый? – насторожился я.
– Боги сказали, что задохлик принесет конец времен. Боги сказали, что в другом задохлике его спасение. Я думаю, что это точно не он, – гаркнул жене Олаф.
– Откуда тебе знать, дурак? – женщина уже была рядом с мужем, вцепилась в лопату. На меня она не смотрела.
– Боги направят мою руку.
– Локи направит твою руку! Брось лопату, дурак!
Моя злость улетучилась. Что ж… Это многое объясняет. Двое неигровых персонажей пререкались между собой, и я никак не мог понять, как куски программного кода настолько правдиво взаимодействуют друг с другом, что даже неловко было от того, что стал причиной семейной склоки.
Как-то слишком навороченно для игры. Слишком сложно.
Я зашагал по дороге дальше, не оборачиваясь на лютую ссору. И уже выходя из поселка, увидел человека на цепи. У последнего дома. Звякая звеньями, мужчина разбрасывал корм свиньям. Загорелый, худой как смерть. Грязные спутанные волосы закрывали лицо.
– Добрый день! – крикнул я ему, остановившись у забора. Человек замер. Повернулся ко мне.
– Здравствуй, – сказал он.
Свиньи визжали, отталкивая друг друга от кормушки. Мужчина утер лицо ладонью, показав выжженное клеймо на лбу. Звали незнакомца как-то необычно для этих мест.
Райволг
Уровень 1
– Откуда ты? – спросил я. Варианты типа «а не раб ли ты» или «чем занимаешься» отпали сами собой. Но это был первый человек, который не принадлежал к Бергхейму. И… Вдруг это игрок?
– Из Рассветного родом я, – ответил тот. Обернулся на дом. – Из этих ты? Из воскрешающихся?
– Да, – воскрешающиеся лучше задохликов, однозначно. – Встречал?
– Не единожды. У города нашего деревню колдун темный погубил. Пришли воскрешающиеся и убили его.
Йода какой-то.
– А где этот… Рассветный?
– За морем раскинулся, – он погрустнел. – Приход кораблей северных пропустили мы. Врата закрыты стали. Теперь раб.
Райволг тряхнул цепями.
– Давно ты здесь?
– Нет… Купили быстро меня. Выносливый я, – сплюнул он.
Может, это задание? Освободить его надо, и он даст какую-нибудь штуку полезную? Я мялся на дороге:
– Может, помочь тебе чем-нибудь?
– Помочь нельзя мне, – Райволг опустил голову. – Бежать нельзя мне. Раб я.
– Это можно исправить.
– Эй! – окрикнули меня. На крыльцо дома вышла пожилая женщина. – Чего надо?
