Он стелет на столик клеёнчатую скатерть, а потом выставляет на неё пластиковые, запотевшие внутри от горячего, боксы. Выкладывает вилки, салфетки и достаёт из пакета бутылку вина и бокалы.

– А вы подготовились, – не могу сдержать улыбку. – Так уверены были, что я захочу посмотреть на дельфинов?

– Нет, не был, – пожимает плечами, загоняя штопор в пробку. – Я уже понял, Катя, что с тобой ни в чём уверенным быть нельзя. Поел бы сам в компании одних только дельфинов. Но я безмерно рад, что ты согласилась. Кстати, давай уже окончательно переходить на ты.

– Я попробую.

Запах от боксов исходит изумительный, особенно в контрасте со свежестью моря вокруг. Мясо и овощи – как я люблю. Мой рот так активно наполняется слюной, что приходится её сглотнуть. Константин замечает это и жестом предлагает приступать к трапезе.

Макарский наполняет бокалы до середины и один протягивает мне. Я, конечно, не ем, жду, но блюдо в контейнере выглядит очень аппетитным.

– За встречу, – предлагает тост.

Мне хочется съязвить “случайную”, но я решаю этого не делать. Это будет попросту некрасиво. Мы касаемся краешками стекла, я делаю маленький глоток и отправляю, наконец, в рот кусочек поджаренного мяса. Вкусно невероятно! Сочно, даже немного сладко, очень нежно. Константин тоже ест. Как он так умудряется? И ест, и неотрывно наблюдает за мной, заставляя немного смутиться. Я как-то читала, что девушке в обществе мужчины не пристало есть с аппетитом. Однако, видала я эти дурацкие советы, тем более, что Макарского не собираюсь очаровывать и соблазнять. Больно мне нужно.

Я стреляю в него ответным взглядом, а потом вдруг моё внимание привлекает удаляющийся берег. Точнее уже удалившийся, и прилично так.

Аппетит как-то резко падает почти до нуля, а под желудком проскакивает холодок. Примерно такое же ощущение я испытала, когда впервые поднялась на самолёте в небо.

– Ты побледнела, Катя. Всё в порядке? – обеспокоенно спрашивает мужчина.

– Я… – возвращаю взгляд к нему. – Мы в открытом море уже, да?

– Тебе страшно?

– Немного, – передёргиваю плечами и плотнее запахиваю плащ.

– Замёрзла? Тут есть тёплые пледы, – Макарский привстаёт, поднимает сиденье диванчика и выуживает оттуда мягкое покрывало, набрасывает его мне на плечи и так и остаётся сидеть рядом. – Первый раз в море всегда страшно. Мне тоже было не по себе.

– Вон они! – выкрикивает водитель катера, сбавляя ход. – Смотрите!

Страх сам будто растворяется, когда я привстаю и даже отсюда вижу, как над водой то тут, то там, совсем рядом с нашей лодкой, показываются гладкие тёмные спины с треугольными плавниками. Восторг захлёстывает по самое горло, мне очень хочется увидеть их ближе!

Я вскакиваю с места, сбросив на диванчик наброшенный плед и, придерживаясь за столик, встаю на носочки, чтобы лучше разглядеть дельфинов.

– Пошли, – Константин берёт меня за руку и тянет по небольшим ступеням из кокпита к рубке.

Я чувствую себя маленькой девочкой, преисполненной искристого восторга, даже моргнуть боюсь, чтобы не пропустить ни миллисекунды. Над лёгкой рябью насыщенно-синей поверхности вылетают небольшие рыбины, выпрыгивают, будто кто их из рогатки из-под воды выстреливает, а за ними мягко, изогнув дугами гладкие спинки, охотятся дельфины, выныривая и снова погружаясь с мягким, едва слышным всплеском.

– Смотри! – Константин снова тянет меня за руку, подводя к самому ограждению на носу катера, а потом подтягивает ведро с ещё трепыхающейся рыбой.

Достаёт одну и бросает за борт, потом ещё одну и ещё. И вот уже прямо у нашего борта выскакивает сначала одна зубастая мордочка, потом вторая, третья. Они хватают рыбин и снова ввинчиваются в воду, потом выскакивают и просят ещё. Этот звук нельзя даже описать – такой он необычный и забавный. Не очень похож как в кино или дельфинарии. Более свободный, что ли, более смелый и звонкий.

Меня захлёстывают эмоции! Безумный восторг и какое-то пульсирующее счастье. Грудь наполнена свежим морским воздухом, голова немного кружится, от эмоций хочется смеяться.

– Попробуй, если хочешь, – Макарский тоже заметно возбужден, в настроении, улыбается и протягивает мне небольшую рыбину.

Я беру и бросаю за борт, но она даже до воды долететь не успевает, потому что юркая острая мордочка ловит и сразу ныряет с добычей под воду. Мне кажется, я даже замечаю плутоватый благодарный взгляд.

– Ещё хочу, – едва ли не пищу, перекрикивая шум небольшого ветра и плеск воды.

Дельфины теперь копошатся с другой стороны лодки, и мы переходим к хвосту, останавливаясь на возвышении над маленькой палубой, что у самой воды.

Константин ободряюще кивает мне на ведро. Я, желая угодить морским проглотам, выбираю рыбину покрупнее, достаю, но она оказывается ещё живой и, резко, дёрнувшись, норовит выпрыгнуть из моих рук.

– Ой! – вскрикиваю и пытаюсь удержать её, но получается неуклюже, руки замёрзли, и я роняю её на себя, по инерции прижимая. – Блин! Фу!

Моя плащ теперь украшен мокрой, скользкой, вонючей полосой, а Макарский… ржёт.

– Очень смешно! – кривлюсь и стаскиваю с себя испачканный и пахнущий рыбой плащ.

Прохладно без него, ещё и ветер усилился, стал порывистый. Не знаю, то ли мокрые подмёрзшие на ветру пальцы у меня плохо держат, то ли лодку качнуло, и я, пошатнувшись, не могу удержать, но один из таких порывов, и мой плащ выскальзывает сначала на перила, потом на палубку, что у самой воды, а потом и за борт.

– Блин! – вскрикиваю, а потом пугаюсь даже не своей неуклюжести, а реакции Макарского.

Константин резко подаётся вперёд, пытаясь поймать плащ, спрыгивает на хвостовую палубу, намереваясь ухватиться за ускользающую ткань у самой воды.

– Осторожно! – прижимаю испуганно ладони к щекам. – Костя!

Макарский удерживается на ногах у самого края, раскинув руки, а плащ сброшенным парусом отплывает, колышась на небольших волнах, пока его не толкает носом один из дельфинов.

– Совсем с ума сошёл, – бью мужчину в грудь, когда он перелезает обратно на возвышение через перила. – Я испугалась.

– Сильно? – он ловит мои запястья и легонько сжимает, а сам подмигивает и… смеётся!

– Не смешно! – выдёргиваю руки, смущаясь нашего неожиданного контакта. – Ну зачем ты туда полез?

– Вот мы и перешли на ты, – подмечает Макарский и снова смеётся.

Так открыто, свободно, заразительно смеётся, словно он не взрослый мужчина и серьёзный бизнесмен, а подросток. Внутри меня будто лопается пузырь, и я тоже начинаю смеяться. Вместе с морским ветром и стрекотом выпрашивающих ещё рыбы дельфинов.

– Красивый был плащ, – вздыхаю и обхватываю себя руками. Зябко.

– Будем считать, ты подарила его дельфинам, – уже успокоившись говорит Константин, а потом снимает своё лёгкое пальто и набрасывает мне на плечи. – Ты замёрзла, Катя, пойдём, там есть термос с чаем.

Мы возвращаемся на кокпит, Макарский командует шкиперу возвращаться, а сам достаёт обещанный чай и наливает мне полную кружку. Сам отвлекается на телефонный звонок, а я вытираю руки влажными салфетками от рыбы и грею ладони о кружку, вдыхаю мужской аромат от мягкой ткани его пальто и думаю, что эти игры к хорошему не приведут. Нужно тормозить, пока не поздно. И не только Макарского, но и себя тоже.

– Катюня, мамке с папкой рыбки возьми, ну? – тётя Галя заворачивает в пергамент вяленую морскую рыбу. – Валерик к пивку именно такую любит, это я помню!

Сейчас можно купить что угодно и где угодно, но по традиции, тётушка каждый раз передаёт через меня родителям рыбу. Это как обряд. А мои мама и папа – речную. Щуку с Волго-Донского канала – обязательно, а ещё алюминиевые кружки с гравировкой Родины-матери или солдатской каски. У тёти уже целый «сервиз» скопился, хоть в музей передавай.

– Я всё хорошенько завернула, – уверяет тётя Галя. – Так что, Катюшка, не переживай, сумка твоя не пропахнется.

А то уже был прецедент, рюкзак любимый в десятом классе пришлось выбросить, потому что жирная рыба протекла, а он был тканевый, голубого цвета, стирка, естественно, не спасла.