Хильда, раз уж повезло сохранить и трактир и работников, упускать прибыль не собиралась. Работники повытаскивали столы прямо на улицу, Хильда вынесла хлеб и пиво, загнав повара ставить тесто для новых хлебов. Альмод, услышав цену, мысленно усмехнулся – похоже, когда первое потрясение прошло, человеколюбие уступило место жадности. Впрочем, когда сам он потребовал еды, об оплате трактирщица даже не заикнулась.

Альмод жевал, не чувствуя вкуса, прихлебывал пиво и прислушивался к разговорам. И чем дольше вслушивался, тем меньше все это ему нравилось.

Люди винили в пожаре чистильщиков. Дескать, Хродрик приютил их у себя, как дорогих гостей, а те перепились и учинили пожал. Да демоны их знают как, от одаренных-то всего можно ожидать. Только полыхнуло под утро именно в гостевых комнатах, да так, что от гостей одни головешки остались. Опять же, демоны знают, видать, настолько пьяны были, что не выбрались. Да где там было выбраться, когда так полыхало. Сам хозяин едва выскочить успел. Сына его уже телохранители вытаскивали – Варди, вон, на голову балка упала…

Так вот почему брат не мог его добудиться, понял Альмод. Ожоги, похоже, залечил, а разум успел погибнуть. Хорошо, что не пошел смотреть, что там. Стейн все равно бы не поверил…

Ну да собаке собачья смерть. И жена Харальда сгорела. Говорят, он ее за руку тащил, а она вырвалась да за золотом бросилась, глупая баба. У мужа ее наверняка того золота припрятано и на приисках, и в столичном доме. Сын вон теперь как убивается, жалко парня. Чего его жалеть, молодой еще, вот зубы и не выросли, а будет такой же волк, как отец, яблоко от яблони… Да не так уж Харальд и плох, послал по округе скупать еду и обещал бесплатно раздавать. Не то что Рауд.

Но правду люди говорят, что от одаренных надо держаться подальше, а от чистильщиков —особенно. Сколько бед от них, они тех, что без дара, и вовсе за людей не держат… Говоривший осекся, покосившись на Альмода. Тот широко улыбнулся. Мужик побелел и вылетел из-за стола, бросив недоеденное. Остальные наперебой начали заверять, что про господина целителя никто вовсе дурного не думает…

Альмод не стал обращать на них внимания. Как он ни крутил в голове случившееся, укладываться оно отказывалось. Чтобы все десять… девять человек были настолько неумеренны во хмелю, что не только учинили пожар, но и не сумели ни потушить, ни выбраться? Или раненых было много. Не тот один, кого тварь зацепила при нем, а досталось и другим? Тогда понятно, почему Гейр помчался искать целителя. И все же… Происшедшее отдавало сущим безумием.

От размышлений, после которых ум за разум заходил, его отвлекли Ивар с Эйнаром, устроившиеся рядом за столом.

– Как тут… ну, вообще? – спросил Ивар, пригубив пива.

Альмод пожал плечами. Повел рукой – дескать, смотри сам.

– Да я не о том. Отстроятся, такие места всегда отстраиваются. Если уж люди в золото вцепятся, не оттащишь, пока добыча не иссякнет. А вообще? Работа для дара есть?

– Мне хватало, – пожал плечами Альмод. – Но если Эйнар и в самом деле подземник, вам лучше будет поспрашивать, какие участки остались бесхозными после пожара, пройтись да посмотреть. Займете, что поинтересней. Договоритесь с Харальдом за долю. Только не говорите ему, что Эйнар подземник, прежде, чем договоритесь.

Одаренные не могли владеть ни землей, ни любой другой недвижимостью. Так что в любом случае придется искать посредника. Проще уж сразу с сильным дело иметь.

– Вот еще, в земле ковыряться, – поморщился Эйнар.

Ивар отвесил ему затрещину. Не всерьез, только чтобы обозначить недовольство.

– За добрый совет благодарить надо, а не морду кривить. Самому ковыряться незачем, нанять всегда можно. – Он повернулся к Альмоду. – У кого, говоришь, поспрашивать?

– У Рауда или матери Ульрики.

Трактирщик многое слышит и многое знает. Особенно если учесть, что именно в его карманах зачастую оседали самородки. Начнет старатель обмывать удачу да так увлечется, что в конце концов саму «удачу» и оставит в качестве залога за хмельное. С пьяных глаз совершенно не думая, что поутру надо будет его выкупать – а на что, если с вечера на радостях пропил все до последнего медяка? Так что кому везло, Рауд знает лучше других. Равно как и кому не повезло вчера лишиться не только угла, но и жизни.

– Мать Ульрику, я так понимаю, напрямую не спросишь? – поинтересовался Ивар.

Альмод пожал плечами – у тебя своя голова есть, сам и соображай, как к преподобной подкатить.

– А сам не хочешь? – продолжал Ивар. – Мы бы и тебе приглядели что интересное… скажем, за двадцатую часть добычи.

– Мне и так хватает.

– Особенно сейчас, – хмыкнул Ивар – Такой целитель, как ты, мог бы в столице благородных пользовать.

– Мне и так хватает, – повторил Альмод.

Ивар понимающе улыбнулся.

– Поединок?

Альмод рассмеялся.

– Догадливый.

Лучший способ солгать – сказать часть правды. В конце концов, в столицу ему действительно путь заказан после того как… ну да, можно называть это поединком. Когда его, измотанного тремя переходами за день, пришли убивать четверо. Впрочем, нет, не четверо. Два пацана оказались лучше, чем он подумал вначале. Потому и жив остался.

– И кого, если не секрет? – полюбопытствовал Ивар.

– Да какая разница. Можно подумать, ты только от двора, все громкие скандалы помнишь.

– Куда уж мне. Тринадцать лет в Приграничье, про ту столицу только слыхал.

Врет? Похоже, что нет. Человека, привыкшего сражаться, видно – выдают осанка, манера двигаться. Ивар выглядел человеком, который и в самом деле многое повидал.

– И как оно?

– Да как последние сто лет: то мы бьем, то нас бьют. Оно бы и ничего, да что-то уставать начал. Вон, племяш перстень получил. – Он потрепал Эйнара по макушке. – Брату я здорово обязан остался, так что… Надо помочь. Ну и я подумал, что пора бы остепениться уже. Парня к делу пристрою, осяду где-нибудь… Как тут с женщинами, кстати?

– Одаренных нет,– пожал плечами Альмод. – Так что готовься раскошелиться.

Так уж повелось издревле – после проведенной ночи оставлять пустым серебро. Только пустая могла понести от одаренного. Поэтому и одаривали монетой – на случай, если мимолетная забава и в самом деле не останется без последствий. Девки липли, конечно, и не только ради серебряка, а то и золотого. Если ребенок унаследует дар, университет заплатит за него столько, что полжизни можно безбедно прожить.

– Глядишь, и сойдусь с кем, – задумчиво произнес Ивар. – Пора бы уже о детях думать.

– С трактирной девкой? – хмыкнул Альмод. – Остальные или с мужем приехали, или не подросли еще.

– Там видно будет. Все равно пооглядеться нужно, прежде чем что-то решать.

– Разве в этом году подземников не искали ни корона, ни благородные? – спросил Альмод. – Стоило в такую глушь забираться?

Эйнар торопливо дожевал, прежде чем ответить.

– Искали, конечно. Но я подумал, что так и этак загонят в редкую дыру. Так зачем мотаться в глушь за жалование, когда можно точно так же мотаться в глушь, но уже для себя? Если попадется что-то по-настоящему интересное, выгоднее предложить свои условия.

Занятный.

– А кто такой Харальд, с которым нужно договариваться? – спросил Эйнар.

– Местный королек, – сказал Альмод. – Из благородных, но младший сын.

Это значит – ни земель, ни титула, крутись как хочешь. Обычно шли в наемники – некоторым удавалось выслужить себе новый герб – или в монастырь.

– Наместник короны в этих землях. И, по слухам, собирается выкупить их у короны… в смысле, пытается сделать так, чтобы ему пожаловали земли в качестве наследных владений. За неоценимые заслуги. – Альмод усмехнулся.

– Выгорит? – поинтересовался Ивар.

– Скорее всего.

Из столицы за этим медвежьим углом особо не приглядишь, так что проще передать земли в надежные руки и назначить налог.

– Значит, будет от своего имени жаловать, – задумчиво произнес Эйнар.