Получается, в большинстве своем те, кто был допущен в Сабинянию – это так или иначе полезные обществу люди, посвятившие свою жизнь воплощению идей добра. Таково базовое представление о том, что нужно делать, чтобы тебя выбрали. Никаких гламурных журналистов и блогеров, которые любят получать острые ощущения и делать оригинальные селфи, вы в списке не встретите. Сабинянии не нужен пиар. Во всяком случае, ей не нужен пиар прикольной закрытой страны, куда модно пытаться попасть. Конечно, в определенной информации о себе она заинтересована. Нужно, например, чтобы мир знал, что это уникальное общество действительно существует, что его люди готовы до последней капли крови защищаться от внешнего вторжения и что оно никогда не станет открытым. Именно что никогда. Любой пиар закрытости, как известно, предполагает лишь повышение цены за право открыть. Но здесь – иное. Тщательно отобранные экскурсанты должны убедить мир в том, что Сабиняния никогда не станет его игрушкой. Умрет – возможно. Но никогда не подчинится. Значит, достойные допуска в Сабинянию, как минимум, не должны видеть в этой экскурсии престижное развлечение, венец своей карьеры популярного общественника. Это серьезная миссия, в которой человек не думает о себе, а думает о деле. О Сабинянии, о ее будущем и о будущем всех нас…

Извиняюсь за, возможно, излишний пафос. Но так рассуждаю я, так рассуждают многие мои коллеги по мечте. Возможно, мы преувеличиваем. Но мы все время пытаемся определить набор критериев, который бы позволил кому-то из нас (каждый надеется, что это будет именно он) однажды получить заветное приглашение. Какими мы должны быть? Героями-природоохранниками, останавливающими своей грудью лесорубов, которые валят реликтовые леса, или спасителями животных-сирот? Пожалуй, шанс у таких людей примерно на 15% больше, чем у других. Но при этом множество типичных героев так и не получили приглашения, хотя много лет громко выражали свое желание. Любопытно, увеличивает ли наши шансы фанатская активность? Всем нам интуитивно кажется, что чем больше мы позиционируем себя как страстные поклонники Сабинянии, тем больше вероятность, что таинственный Верховный Жрец нас заметит. Но это не так: очень многие приглашенные никакой активности прежде не проявляли. Во всяком случае, они так говорят.

Так получилось, что я не являюсь заметной персоной в природоохранном движении. Во многом из-за своей малообщительности. Если я и активист, то одиночка. Соответственно, я вряд ли могу быть в этом смысле заметен для Верховного Жреца, только если не считать, что у него есть какие-то нетривиальные способы различать индивидов среди многомиллиардного человеческого месива. Я не творческий человек, не поэт, не писатель и не журналист. Я не врачеватель душ, и пользы от меня миру мало. Единственное, чем я располагаю – это страстное желание оказаться с внутренней стороны стены. Мне ничего не остается, как активно это демонстрировать в интернете. Потому что если бы я не делал и этого, то мои шансы из стремящихся к нулю стали бы просто нулевыми. Конечно, я мог бы уповать на сверхвидение Верховного Жреца, или я мог бы молиться богине Сабине. Но последнее затруднено из-за моего скепсиса. При всем уважении и восхищении Сабинянией я не могу стать искренним сабинянином сам – то есть поверить в существование какого-то специфического божества, которое отвечает за маленький кусочек рая на берегу моря.

Критика цивилизации – общее место почти для всех людей с претензией на образованность. Сабиняния рифмуется со всем традиционным и естественным, которые горожанин, чувствуя себя бесконечно виноватым за то, что сам не таков, априори возводит в ранг добродетели. (Иногда, правда, эти добродетели исключают друг друга: например, убить браконьеров было естественным, но уже не очень традиционным актом). Так или иначе, Сабинянию принято приводить в пример всего хорошего в противоположность всему плохому. Считается хорошим тоном, особенно среди интеллигентной молодежи, заявить о своей готовность укрыться там от ужасов современной урбанистической культуры, и прочие бла-бла. Как и мечтательные рассуждения о деревенской пасторали, эти разговоры ведутся тем охотнее, чем больше говорящий уверен, что оказаться в Сабинянии ему никогда не суждено. Впрочем, многие горячо утверждают, что вот прямо сейчас все бросят и поедут, если позовут. Да – я забыл сказать, что за полвека существования Берега Сабины было три случая, когда представителя внешнего мира принимали в общину. Сначала претендент удостаивался чести оказаться среди экскурсантов, проходил за стену, а там каким-то образом доказывал Сабинянии, что он ей нужен. Думаю, редкость подобного исхода объясняется не только чрезвычайной ответственностью выбора – и со стороны соискателя, и со стороны государства-заповедника, – но и нежеланием Сабинянии увеличивать собственное население. Несмотря на высокую смертность, массовый приток иммигрантов быстро превысит пределы ее вместимости. Опять-таки, большое количество людей извне, пусть и уверенных, что они готовы полностью принять специфические ценности сообщества, может нарушить его хрупкую стабильность. Эти трое иммигрантов (назовем их избранными в квадрате) официально отказались от гражданства своих государств и заявили, что готовы отдать свое здоровье и жизнь ради новой родины. Больше о них ничего не было известно. Во всяком случае, о них конкретно. Если считать, что любой сабинянин в определенное время может выйти в интернет и пообщаться с цивилизованным миром, то теоретически они могут быть и среди моих собеседников. Проверить это нельзя: никто из сабинян никогда не заявлял о себе в интернете; все подобные самоутверждения оказывались фэйком. Я не знаю, как это объясняет Верховный Жрец, но похоже, сабинянам запрещено общаться в интернете от своего имени. Если им вообще разрешено общаться. Вполне возможно, их связь с внешним миром – односторонняя. Получать информацию о нем они могут, а передавать информацию о себе – нет.

Шаг 1.

Я считаюсь, наверное, продвинутым фаном, потому что в сетевых сообществах с моими суждениями считаются и даже спрашивают экспертного мнения. Это смешно, потому что настоящие эксперты по Сабинянии – те немногие, кто там был – появляются в интернете гораздо реже меня, и еще реже высказываются. Я напоминаю себе старинного картографа Меркатора: говорят, он сам никогда не путешествовал, но ловко умел воспроизводить очертания территории по чужим описаниям. Недавно я и вправду попробовал себя в жанре Меркатора: я нарисовал карту-схему Сабинянии, пользуясь примерно четырьмя десятками известных мне описаний экскурсантов. Иногда указанные ими точки на местности не совпадали друг с другом, и мне приходилось решать, идет ли речь о разных стойбищах (так называются общественные дома, построенные около огородов или ферм, где временно живут постоянно кочующие работники), или все-таки об одном. Иногда я принимал решение, что стойбище передвинули: я делал этот вывод, учитывая неизбежное истощение почв после долгого возделывания. По поводу каменных сооружений тоже возникало разночтение: в итоге можно было счесть, что на территории их два. Но я списал эту ошибку на плохую подготовку экскурсантов в области ориентирования на местности. Таинственное каменное здание конусообразной формы в Сабинянии одно, оно хорошо видно из космоса, и я четко указал его. Изобразил я и все пути миграции от стойбища к стойбищу, от огорода к огороду, от фермы к ферме, от одного рыбоводческого садка к другому. Я даже дерзнул набросать элементы экономико-логистической схемы Сабинянии: учитывая размеры посадок тех и иных культур и распределение по времени всех этапов их обработки, я представил, какие по численности группы, когда и в каких направлениях должны двигаться по тропам. Куда едут порожние телеги или телеги, груженные припасами для работников. Откуда и куда они везут урожай. Где и в какое время находится больше людей, где – меньше. Где проходят тренировки спецназа (экскурсантам случалось наблюдать и такое), где и когда случаются праздники. Наконец, где можно встретить красивых девушек, отдыхающих на пляже. За много лет посетители успели увидеть многое. За исключением, правда, жрецов и их т.н. «работу» (видимо, обряды культа Сабины). Также никто не видел (или не написал об этом) тех самых знаменитых компьютеров, с помощью которых сабиняне выходят на связь с миром. К каменному зданию близко тоже никто не приближался. Не довелось никому наблюдать и жестоких боев, с помощью которых спецназ отгоняет от своей территории внешних хищников. Но это, наверное, к лучшему.