– Хорошо, – покорно кивнула девушка.

– Джем? – тихонько переспросила Флора, – тот Джем, который?

Джоанна широко улыбнулась.

– Который что? – с любопытством поинтересовался Альберт.

– Джеймс Стюарт, граф Морей, – пояснила девушка, – он же в первой жизни Галахад, сын Ланселота и Элейны, тот, кто держал в руках священный Грааль. Иными словами, очень достойный юноша. В Любви он работает стражником, у него прекрасные способности к защите других. Хотя попал он туда совсем недавно, уже успел доказать, что ему там самое место. Ну да в этом никто и не сомневался, он святым был ещё в первой жизни…

– А что ж тогда взяли его так поздно? – расширив глаза, поинтересовалась Нелли.

– А ему в любви не повезло, – пояснила миссис Хоуп, – он свою истинную возлюбленную нашёл всего пару жизней назад. И слава Создателю, мы все за него очень рады были. Агнесс – хорошая девушка, и она его вполне достойна.

Флора согласно кивнула. Невестка была славной девочкой, да и других девочек дарила знатно, за последнюю жизнь у них с Джеймсом было аж три дочери, красавицы Элизабет, Аннабель и Маргарет.

Джоанна уже исчезла, отправившись расспрашивать Кэти насчёт месье Дестлера, а все остальные продолжили тихо ждать прибытия группы розыска. Помалкивали даже Суини Тодд и судья Терпин, уже привыкшие друг друга цеплять. Нелли и Люси тоже прекратили кидать друг на друга убийственные взгляды, и Нелли, кажется, даже перестала надеяться на воссоединение с любимым мистером Ти, а Люси почти перестала плакать – их невольно тронула развернувшаяся перед ними трагедия.

Не помогали самомнению грешников и комментарии Светлых, навидавшихся по жизни гораздо больше, чем они: так, Флора, впервые услышав их жалобы, пожала плечами и заявила:

– Ну вот у Марии и Франциска…

– А при чем тут они? – хмуро поинтересовался судья.

Флора махнула рукой:

– А, это у нас в Свете присказка такая: «если хочешь привести пример какой-нибудь беды, вспоминай Марию и Франциска». У кого-то нерешаемые проблемы с верностью – вспоминай Марию и Франциска, проблемы с потерей возлюбленных – вспоминай Марию и Франциска, проблемы с детьми – без вариантов вспоминай Марию и Франциска… вот уж где эти двое – настоящий пример для подражания. Это довольно грустно, на самом деле, но что ж поделать… Не всем любовь даётся легко… Таких немного, на самом деле, вот Энтони и Джоанна, к примеру, но и у них проблем нет только с самой любовью, а вот с обстоятельствами вокруг неё… У Франциска и Марии же в этом плане совсем все не ладно, а уж с теми же детьми… О таком иногда даже думать страшно, а они ничего, живут дальше.

Заметив, что теперь на неё с любопытством смотрят почти все в комнате, Флора со вздохом объяснила:

– Мария и Франциск очень плохо совместимы. Физически, я имею ввиду. Патология такая. Они с самой первой жизни вместе, а толку… У них за все их жизни по полтора десятка детей у каждого, из них совместных шесть, остальные все от других мужчин и женщин. Да и из тех шести двое умерли в младенчестве, двое в детстве, один вообще не родился, его пришлось отдельно вытаскивать… Вот и получается, что за полторы тысячи лет у них, у любящей, Светлой пары, родилась, выросла и прожила относительно счастливую жизнь только одна девочка, их дочь в последней жизни, Аллисон Хоуп. Да и та, скорее всего, только потому, что тоже Светлая. Вот это я понимаю, беда с детьми, а то, что у вас, господа, это, по большей части, не беды, а…

– Долбо**изм, – фыркнул Тоби.

Флора возмущённо охнула, кидая осуждающий взгляд на мужа. Тот лишь с улыбкой развёл руками:

– Извини, дорогая. В этой жизни я рос и обретался не в самом воспитанном обществе. И потом, по сути, я прав.

Флора глубоко вздохнула и закатила глаза. А затем улыбнулась, понимая, что муж в мрачные минуты отвёл разговор в менее угрюмую сторону.

– Ты сейчас напоминаешь мне моего братца Тома, – мягко заметила она, – он, когда только поступал юнгой на «Изобильный», тоже и ходил гордый, и пить пытался, и ругаться…

– Хех, – усмехнулся Тоби, совсем не обидевшись.

– Или Джереми Оуэнса, приемыша Хоупов. Он уже на «Джоанне» служил, но разница-то…

– Как? – переспросил мальчик, а следом за ним и остальные.

Флора рассмеялась.

– «Джоанна» – это корабль Энтони. Ой, там такая история была, – и она с энтузиазмом хлопнула в ладоши, – «Изобильный» затонул в открытом море в шторм, но Энтони, Том и его капитан корабля и врач остались живы, и два года провели на необитаемом острове.

Тоби присвистнул.

– Там, на острове, Том и нашёл клад, который они привезли домой и поделили между собой и теми, кто их спас. На свою долю Энтони купил себе новый корабль, назвал его «Джоанна» и позвал Тома служить у него. Так они и проплавали много лет до самой смерти Энтони… Их корабль утонул в годы войны, и они с Джоанной были на нем. Остальные спаслись… Говорили, что во Франции, куда они и направлялись, их встретили Рауль и Кристина…

За этой ремаркой последовал глубокий вздох.

***

– Жак, просыпайся! Пора! Пришёл твой звездный час! – проорал ему прямо в ухо грузный, высокий мужик.

В голове было туманно и пусто, и юноша на автомате поднялся лишь затем, чтобы его перестали тормошить.

– Иду, иду, – пробормотал он, – а куда я иду? И… – на этой мысли он моргнул, осознавая масштаб пустоты в голове, – кто я?

Мужик хохотнул.

– Во ты оторвался в последний свой вечер, а? Хмель совсем мозги прочистил! – относительно дружелюбно оскалившись во все тридцать два, он пояснил, – ты – Жак Робер, и тебя сегодня приносят в жертву.

– Меня сегодня что? – индифферентно поинтересовался юноша, лениво размышляя, попытаться ли разогнать царящий в голове туман, или не стоит?

– Приносят в жертву, – медленно повторил мужчина, – ради спасения множества людей. Ты вызвался добровольцем сам, потому что понимал, какая это честь – сгореть на костре ради счастья других людей.

– А-а, ясно, – промямлил Жак, покорно шагая в том направлении, в котором его подталкивали.

Где-то в глубине его сознания мелькнула мысль, что его поведение не вполне нормально, и он ведёт себя так, словно это не он сам напился, а его опоили какой-то дрянью, и втирают какую-то странную историю, чтобы он не сопротивлялся, но всерьёз задумываться об этом было слишком сложно…

Его вывели на слабоосвещенный двор, где уже, видимо, было все готово для ритуала, и его тут же водрузили на странноватый пьедестал. Вокруг него, кажется, собралась небольшая толпа со странными, но очевидно острыми предметами в руках, а также с уже подготовленными факелами.

Мужик, что вывел его во двор, открыл было рот, чтобы дать команду к началу ритуала… Да так и замер, не закрыв его, а затем медленно плюхнулся лицом в землю. Из спины его торчал дротик, наверное, тоже с каким-то веществом.

Спустя всего несколько секунд – слишком мало для восприятия Жаком происходящего, вокруг него валялась почти вся толпа, окружавшая его. Рефлекторно он все же сумел немного испугаться, а потому дернулся, сваливаясь с пьедестала и падая на бок, отчего руку, на которою он с размаху завалился всем телом, пронзила острая боль, и он негромко вскрикнул.

– Рауль! – разрезал относительную тишину уже куда более громкий девичий вскрик, и сквозь других людей к нему пробилась девушка, которая тут же аккуратно перевернула его на спину и взглянула прямо на него, оказавшись совсем близко. Он хотел бы разглядеть её… но перед глазами стояла странная пелена, а затем стало совсем темно.

Когда перед глазами вновь посветлело, он был уже в совершенно другом месте, намного более тёплом и приятном. Туман, царивший в голове, слегка рассеялся, и юноша осторожно приподнялся и огляделся.

– Рауль! – негромко и радостно окликнула его девушка, которая, как оказалось, сидела к его изголовья.

Её улыбка была настолько искренней и яркой, что он и сам невольно улыбнулся, хотя он, право, уже совсем запутался в том, кто он, собственно, такой. И кто она такая…