Терпин недоверчиво тряхнул головой.

– Ты как в Светлые попал?

Бэмфорд фыркнул, но не злобно, а скорее весело.

– Шёл, шёл, и пришёл, – рассмеялся он, – да не завидуй ты, друг. Я сам отсюда, – он обвёл рукой окружающую их обстановку, – выбрался только лет десять назад. Как положено, срок отмотал, грехи искупил, а потом за мной Гвинет пришла. Младшенькая моя, помнишь её? Ну так вот она из Светлых. И мы с женой, как выяснилось, тоже. Светлые тоже ведь иногда в Страх попадают, но выбраться и вернуться к свету никогда не поздно. Я теперь вот, как видишь, в администрации Любви служу, при суде, как прежде. Не особо важная должность, ну да я сильно амбициозным никогда и не был, ты ж знаешь… А теперь вот пришёл этих ребят забрать, им не должно здесь долго находиться. Уж они-то поважней меня будут, а? – и Бэмфорд задорно подмигнул Тоби, – тебя, Билли, тоже ведь жена в Тени Любви ждёт…

Над ними загрохотали ступеньки, и по ним, стуча каблучками, слетела Джоанна.

– О, а вот и наша героиня, – вполне себе мило улыбнулся Грегори.

Она остановилась, глядя на него.

– О. Прекрасно. Ты как раз вовремя, дядя Грег. У нас…

– Конечно, вовремя, кто ж вас, Светлых, надолго на темной стороне оставит, это же… – начал было бидл.

– Отставить! – отрезала Джоанна, – никто никуда не идёт. Кроме тебя.

– Но…

– У нас код красный, – строго объявила девушка, – угроза душе Светлого.

Бэмфорд аж подобрался разом.

– Слушаю.

– Супругов де Шаньи обманом заманили сюда, – твёрдо начала Джоанна, – Кристина теперь со мной. Рауль в Страхе, связаться с ним невозможно, что с ним там делают – неизвестно. Сейчас ты поднимаешься наверх и первым делом заходишь к нам в дом и оповещаешь обо всем Энтони. Ты ведь знаешь, где мы живем, правильно?

Бидл кивнул.

– Прекрасно. После этого отправляешься по своим делам в администрацию и по пути поднимаешь на уши всех. У нас общая тревога.

– Понял, – кивнул Грегори и исчез.

Джоанна выдохнула.

– Для справки, – устало произнесла она, обращаясь, наверное, ко всем сразу, – именно так выглядит ситуация, когда кто-то из Светлых оказывается здесь без партнера. Никакие слабенькие барьерчики для испытаний над домами никого не останавливают. Сюда моментально посылаются несколько человек для того, чтобы урегулировать ситуацию. Если это не удаётся сделать малыми силами и мирно в течение первых суток, Страх берут штурмом.

Она выглянула в окно, глядя на пока ещё разрозненные небольшие группки – около их дома постепенно собиралась новая толпа, привлеченная новостями о появившихся здесь Светлых.

– Надеюсь, до этого не дойдёт, – пробормотала она, хмурясь.

Комментарий к Часть 17. Код красный

Примечание №1: действие происходит в 1920 году, вскоре после событий 1919 (открывающая сцена «Призрака оперы», Рауль на аукционе).

Примечание №2: и сейчас, и на будущее, по поводу оформления: реплики на французском языке будут выделены курсивом только в случае двуязычного разговора, например, в ситуации, когда разговаривают все грешники и Кристина. В диалогах Джоанны и Кристины и подобных им подразумевается, что разговор происходит только на французском, и в выделении реплик нет необходимости.

========== Часть 18. Снова вместе ==========

Нет, ну это просто ни в какие ворота не лезет!

Прекрасная молодая дама, поджав губы, кинула раздражённый взгляд на своего спутника, который, несмотря на то, что она совершенно не желала его видеть, все продолжал ехать рядом с ней. Да ещё и побеждать попадавшихся им на пути рыцарей.

Жалкий мальчишка, вылезший из кухни и возомнивший себя героем, хотя ему наверняка просто везло!

Бомейн…

Даже кличка у него совершенно глупая и неподходящая благородному человеку! Воин по прозванию «белоручка», это же смешно! А как ещё его называть, имени-то у него нет… Точнее, скорее всего, есть, вот только она его не знает…

Нет, вообще-то, Бомейн был очень странным. Сколько бы она не называла его кухонным мужиком, в пути он все меньше подходил под это описание. Когда она приехала в Камелот просить помощи, король Артур направил с ней грязного поварёнка, но чем дальше они ехали, тем больше она понимала, что у того поварёнка честный взгляд, твёрдая рука, вежливые речи и бесстрашная душа. А ещё – о ужас! – он был красив и статен. Этак ещё чуть-чуть, и она заглядываться на него начнёт! Нет, нет, это категорически неприемлемо!

И леди Линетта вновь обрушивала на Бомейна потоки насмешек, на которые он отвечал все так же невозмутимо и вежливо, все больше распаляя её.

И чем дальше, тем ситуация становилась хуже, и тем сложнее было Линетте не признавать того факта, что, несмотря на своё благородное происхождение, это она в попытках унизить юношу вела себя как базарная баба, а он, простой, низкорожденный мальчишка, все продолжал вести себя, как настоящий рыцарь…

И от этого все чаще девушку колола совесть, нашептывая, что она ведёт себя совершенно неправильно с человеком, который лишь вызвался ей помочь и, судя по всему, обладает достаточной силой, чтобы это сделать…

А прекрасные глаза Бомейна, что сочетали в себе столько разных цветов, лишь подтверждали это…

Так, и откуда же она знает, какой у него цвет глаз? Уж не хотите ли Вы сказать, что она и вправду заглядывалась на кухонного мужика, когда он не замечал? Это же совершенно не приличествует даме её статуса!

И девушка с грустью опускала голову и чуть не всхлипывала. Кажется, на этот раз статус, которым научили её гордиться родители, сделал её совершенно невыносимой. И как только Бомейн мог находиться рядом с ней?

Перед очередным сражением она не выдержала и спросила. Бомейн лишь взглянул на неё своими честными глазами и ответил:

– Плох был бы тот рыцарь, что не сумел бы примириться с резкими словами женщины, госпожа моя. А мне гнев, что вызывают во мне Ваши жестокие слова, лишь помогает яростнее бороться с врагами. Я вызвался служить Вам и помочь вызволить из плена Вашу сестру – это я и сделаю, что бы Вы не говорили мне.

Этого Линетта уже не могла выдержать и разрыдалась, искренне прося у юноши прощения за свою грубость.

А он улыбнулся и простил.

И смело бросился в новый бой.

А Линетта могла лишь стоять неподалёку, восхищаясь его силой и отвагой, так же, как честностью и милосердием, и недоумевать: как же ей теперь убедить себя в том, что сердце её не бьется быстрее в его присутствии?

Кристина слегка дернулась, невольно отгоняя видение. Боже мой, какой же ужасной она была!

Нет, её предупреждали и о наличии самих видений прошлого, и о том, что их с Раулем отношения начинались совсем не идеально, но это… ужас какой! Как хорошо, что века жизни меняют людей, и теперь она совсем не такая! Хотя… вроде, она и тогда была не совсем исчадием ада?

На этом её мысли прервались – её отвлёк нараставший внизу шум.

***

– Ханни, взгляни на это! – воскликнул Тоби, выглядывая из окна.

Девушка посмотрела и нахмурилась. Их дом потихоньку окружали грешники, вряд ли настроенные на мирную беседу. Прежде, когда она спасала Кристину, её сила отпугнула толпу, но ненадолго – весть о Светлых, находящихся здесь, уже разнеслась, поди, по всей округе.

– Что будем делать? – сухо, деловито поинтересовался Тоби.

Джоанна улыбнулась – в мальчике просыпались прежние сила духа и уверенность, присущие Ланселоту Озёрному.

– Ждать, – пожала она плечами, – сила тут не поможет. Первыми в конфликт нам ввязываться не стоит.

– Что им нужно? – пискнула Люси, выглядывая из-за плеча мужа и вглядываясь в толпу за окном.

– Ну уж точно не вы все, так что можете расслабиться, – махнула рукой Джоанна, – им нужны Светлые.

– Зачем? – нахмурился Уильям, подступая ближе к девушке.

Та смерила его усталым и слегка настороженным взглядом, но отодвигаться не стала.

– Когда вам здесь рассказывали о Светлых, отец, вам говорили об их способности искупать все грехи человека одним поцелуем, – объяснила она, – говорили и о том, что в прежние времена часто бывало такое, что грехи людей просто перебрасывались на других, и люди, так ничего и не искупив на самом деле, оказывались свободны, тогда как другие загибались под гнетом чужих грехов. Ну… – молодая женщина дернула узкими плечиками, – люди не очень меняются с веками.