– Значит, ты наблюдала за мной?
– И ты тоже. Ведь ты видел, что я ушла.
– Да, видел, – признался он, – видел и очень страдал, – он опять принялся ее целовать, а руки гладили. – Но ведь и ты проявила свое коварство: вышла из душа вся такая недоступная, как в доспехах, демонстративно закуталась в одеяло и отвернулась, дав понять, что не хочешь быть со мной этой ночью.
– Это ты дал понять, что я тебя не привлекаю, – возмутилась она и даже махнула рукой, – поэтому я и ушла, – она сделала паузу, – пить коньяк! Чтобы хоть как-то себя утешить. А потом решила попытаться тебя соблазнить.
– Соблазнить? – он невольно улыбнулся.
– Ну да, как дурочка стояла и смотрела на твой затылок. А ты делал вид, что тебе все равно. Ты, наверное, так привык к тому, что тебя дамочки соблазняют сами, что уже и не реагируешь.
– Были ситуации, конечно, – в его голосе чувствовалась ирония, – но так изящно еще никто меня не соблазнял: сначала полное безразличие, включая томительное пребывание в душе, выход в рубашке твоей прабабушки и ныряние в постель, а потом распивание в одиночку коньяка и скромное стояние возле моего дивана.
– А коньяк и правда хороший, – призналась Надя, – можно иногда я буду опрокидывать рюмочку? – пошутила она. – Ведь именно после этого волшебного коньяка я перестала вести себя так нелепо.
Фертовский опять засмеялся. Шутить над собой умела только Надежда Андреева.
– Я люблю тебя! Люблю всей душой, Наденька!
– Чему ты улыбаешься? – спросил Николай, когда они уже вышли из аэропорта, взяли такси – одну из самых приличных на вид машин, она была раздолбана меньше всех, и стали загружать чемоданы.
– Так, кое-что вспомнила, – Надя посмотрела на чудесное голубое небо Сейшел, легкий ветер стал заигрывать с ее волосами. Воздух был теплым и даже вкусным. Шоколадно-смуглый таксист, настоящий креол, глянув на Надю, цокнул языком. Когда сели в машину, он простодушно спросил у Николая про его спутницу. Правда, спросил так непонятно, что Фертовский, знающий королевский английский с детства, так как жил в Лондоне почти до российской перестройки, с трудом понял креола.
– Моя жена, – ответил Николай, чеканя каждый слог. Креол обернулся, опять посмотрел на недоуменную Надю, обнажил молочно-белые зубы в широкой улыбке.
– Мсье богатый человек, очень богатый, – сказал таксист. Николай сдвинул темные очки на кончик носа и в ожидании объяснений уставился на таксиста, – на моей Родине пышнотелая женщина считается огромным богатством.
Глава 4
Такого рода высказывание можно было расценить как угодно: от искреннего желания сделать просто комплимент гостям до попытки заигрывания с чужой женой на глазах у мужа. Правда, Надя плохо расслышала, что сказал таксист, скорее, догадалась по реакции мужа да по взглядам, которые то и дело на нее бросал креол, посматривая в зеркало. Фертовский сдвинул брови, поправил очки, что-то ответил таксисту, у того улыбка сразу сползла набок. И хотя он был добродушным малым и не комплексовал при общении с богатыми путешественниками из «больших стран» – обиделся, правда, ненадолго. Решил извиниться, объяснив, что не хотел ничего дурного. Кажется, господин принял извинения, по крайней мере, кивнул и скупо отвечал на вопросы. Оказывается, уже был на островах, и весьма высокого мнения о них, неплохо ориентируется на местности и даже знает историю Сейшел, чем вызвал у креола настоящую гордость.
Надя посмотрела в окно автомобиля. Дорога, по которой они ехали из аэропорта Маэ на север острова, тянулась вдоль восточного побережья Индийского океана. Машина таксиста скрипела рессорами и так подпрыгивала на буграх «лежачих полицейских», что Надя чуть ли не ударялась головой о крышу. Николай так крепко держался за облупившуюся ручку машины, что только чудом не получал удары по голове. Креол привычно прыгал и не замечал неудобств. Надя тоже скоро перестала испытывать дискомфорт, приспособившись ловко подпрыгивать, и даже находила в этом детское удовольствие. Более того, кругом расстилался такой пейзаж, что хотелось вылезти в окно, чтобы увидеть всю эту красоту. Невероятным казалось именно это – океан близко. Чуть ли не за бортом машины его изумрудная гладь, изумительно белый песок, пляжи чистые, как в пору творения. Они окаймляли остров, повторяя очертания бесчисленных бухт и бухточек, изрезавших побережье. Надя никогда не видела ничего подобного, ее путешествия ограничивались Крымом и один раз Северным Кавказом. На первый взгляд ей показалось, нечто подобное есть и на Сейшелах, но это лишь на первый взгляд. Здесь был настоящий рай, начиная от воздуха, солнца, океана и заканчивая местной экзотикой во всем, даже в мелочах. Муж сказал, что они проедут через столицу острова Викторию (Наде понравилось название, сразу вспомнила о подруге). Еще он добавил, что многие, кто провел здесь свой медовый месяц, называют эту поездку «путешествием жизни», еще долго вспоминая его с благодарностью.
– Николенька, это столица? – спросила Надя, когда показались дома с полотняными маркизами и ажурными балконами, лавочки, магазины – дорога Мон-Флери привела их к центру города.
– Да, это Виктория – столица острова Маэ, – подтвердил Фертовский, – до залива Бо-Валлон нам ехать совсем немного, меньше семи километров. Это по-настоящему туристическая зона архипелага, второй после столицы очаг цивилизации. Знаешь, как называют к нему дорогу? Дорога в 33 поворота! Вообще, здесь своеобразные дороги, делятся они на две категории – прибрежные и проложенные поперек острова. Всего их, кажется, шесть, да, шесть. Конечно, можно импровизировать по ходу дела (с риском вернуться в исходную точку, сбившись с дороги), но предпочтительно следовать установившимся маршрутам, о которых мне известно. Более того, меня привлекают пешие прогулки, надеюсь, ты непротив, дорогая? Мне не хочется зависеть от транспорта и чаще быть с тобой именно на дикой природе.
Надежда зарделась:
– С тобой – на край света!
– По-моему, мы не так далеко от него, – пошутил он с самым серьезным видом. Таксист слушал, открыв рот: какая странная речь! Окончания тянут, слова длинные! А господин с таким лицом, будто все время недоволен, хотя его замечательная жена явно покраснела от удовольствия. Да и смотрит она на него с нескрываемой нежностью, в то время как он закрыл глаза темными очками.
– А в маршрут наших прогулок войдет осмотр достопримечательностей Виктории?
– Конечно, – кивнул Фертовский, – но не забывай, для чего мы сюда приехали, прежде всего, – он снял очки и бросил многозначительный взгляд на декольте ее платья.
– Мы в машине не одни, – Надю все еще смущала его страстность, которая в определенный момент явилась для нее полной неожиданностью. Фертовский оказался самым горячим и ненасытным мужчиной в ее жизни. Ее удивляло, как быстро он воспламенялся, стоило им лишь остаться наедине. Надю охватывала дрожь, восторг, смущение. Понадобилось совсем немного времени, и она осознала – Фертовский способен своей любовью исцелить ее.
– Мы не одни, но таксист не знает русского языка, – заметил Николай.
– Кажется, для того, чтобы разгадать наши желания, вовсе необязательно знать язык. Посмотри хотя бы на мои пунцовые щеки, а взгляды, которыми мы обмениваемся? Особенно твои, мой дорогой!
– Тогда я надену очки. Так лучше? – он водрузил очки на нос.
– Бесполезно, думаю, таксист уже обо всем догадался. Будем скромнее хотя бы оставшуюся часть пути? О, это рынок? – воскликнула она, заметив ограду, на вывеске которой красовалось: «Sir Selwyn – Market», при входе колоритная темнокожая дамочка продавала лотерейные билеты. – Мы придем сюда?
– Если пожелаешь, – отозвался Николай и усмехнулся. Редкая женщина равнодушна к базару.
Наконец, столица осталась позади и вот он – залив Бо-Валлон. Его пляжи самые известные, самые посещаемые, на берегах спят, живут и купаются в спокойном океане сотни туристов. Однако густая заселенность всего района ничуть не мешает найти одну из множества бухточек, усеянных гранитным щебнем, очень удобную для купания в одиночку. А жить? На юге залива в бухте Бель-Омр Надю и Николая ждал деревянный домик в Le Petit Village. Домики здесь новые, словно только что сошедшие с картинки, находились на самом пляже, в тихом углу огромного залива.
