И вот появился ты.

Уставший, но счастливый. Девчонки перед уходом все перецеловали тебя на прощание в щеку, и многие уже из них пользовались косметикой, поэтому обе твои щеки превратились в розовое помадное месиво. Ты улыбался.

– Ну что, как себя чувствуешь?

– Прекрасно, – ты закрыл за собой дверь и прошел в комнату, – все такие классные.

– Не то, что ты.

– Ага, – ты заложил руки за спину и прошелся по ковру, – итак, мой самый главный подарок?

– Перед тобой, – в шутку произнес я, и сделал шаг к тебе, в то время как ты тоже шагнул вперед, и мы чуть не столкнулись лбами. Я заметил, как у тебя блестели глаза и щеки горели красным не только из-за следов помады. Ты был таким красивым… Меня поразила эта мысль. Сердце забилось чуть быстрее.

– Теперь я могу открыть? – ты указал взглядом на коробку и сел на кровать.

– Можешь даже воспользоваться.

– Тогда мне точно будет нужна твоя помощь.

Я сел рядом, испуганно следя за твоей реакцией. Ты осторожно отложил в сторону открытку и уставился на листы.

– Ты серьезно? – ты повернул ко мне голову, и я перестал дышать, – ты… ты написал пьесу про меня?

– Да, и в конце ты даже не умрешь… Не знаю, осилишь ли ты столько текста, но я подумал…

– Я тебя обожаю!

Ты завизжал и набросился на меня с объятиями. Я не ожидал такой реакции, не удержал равновесия и повалился на кровать, больно ударившись затылком о стену. Но мне было все равно. Я ощутил на себе вес твоего тела и как ты сжал меня в объятиях и поцеловал куда-то в скулу.

– Спасибо, спасибо, спасибо!! Это просто очуметь как круто!!

– Тебе правда понравилось? – ты отпустил меня, и снова схватил листы, осторожно и с любовью прижимая их к груди. Я тяжело дышал, смотря за тем, как ты осторожно переворачиваешь страницы.

– Ты еще спрашиваешь?! Это лучший подарок за весь вечер! С тобой может посоперничать только Рози, – ты обернулся на меня, быстро подмигнул и снова вернулся к моему подарку. Ты осторожно перебирал страницы, выхватывая глазами то одно, то другое слово.

– Да? И что же она тебе подарила?

– А вот так возьми и расскажи тебе.

– Эй, у нас же нет секретов друг от друга! – я пихнул тебя локтем, – если ты не скажешь, я напишу продолжение и убью тебя там.

– Ну лааадно, – ты повернулся ко мне, забрался с ногами на кровать и набрал в грудь побольше воздуха, – в общем…

– Ну?

– Она меня поцеловала! С языком! Так что я первый, Ральф! – завизжал ты, размахивая руками, – ну? Офигеть, да?! Она офигенно целуется, я даже не знал, что это так круто!!

Глаза у тебя так и сверкали в темноте комнаты. Прохладный воздух пошевелил занавеску у меня за спиной. Я вдруг понял, что я не могу за тебя радоваться, но кое-как улыбнулся и произнес натянуто:

– Вау, поздравляю. Прям взасос?

– Ага! – закивал ты, – прям языком мне чуть до горла не достала. Но я не стушевался и все сделал, как надо. Завтра мы идем в кино.

– Здорово, – я протянул руку и похлопал тебя по плечу, – очень рад за тебя. Рози… Она, ну… Классная.

– Ага, – ты уже снова схватил листы с моей пьесой, – а теперь давай читать! Не терпится узнать, что ты про меня там написал!

Ты был возбужденный, радостный и счастливый. Тебе исполнилось тринадцать, и ты впервые поцеловался. Мне было неприятно от этого. Не потому, что ты поцеловался раньше, чем я, просто почему-то неприятно. Как будто бы она не имела права это сделать, вы ведь даже не встречались, и вообще… Ты не обращал на нее внимания весь год, и тут так радовался поцелую…

И самое ужасное, что меня поразила отвратительная мысль. Я сразу же понял, что я не должен был так думать, но она с силой толкнула меня в грудь, и я даже прижал руку с той стороны, где было сердце.

Почему Рози, а не я?

Это был мой первый приступ ревности к тебе, Эл, и как жаль, что далеко не последний.

Ты по-прежнему мне снишься. Не часто, пару раз в год, может быть, но эти сны всегда такие яркие и особенные, что после пробуждения я еще долго лежу в постели, смотрю в потолок и переживаю всю свою жизнь. В этих снах мы всегда вместе. Мы не признаемся там друг другу в любви, я не признаюсь в своей ориентации, мы просто вместе. Без страха, стыда и разных предубеждений. Мы просто проводим время вместе, держимся за руки, я целую тебя, и мы счастливы. С утра я просыпаюсь и вспоминаю о том, что ты женат. Что я тебе так и не признался. Я очень много раз думал о том, изменилось бы хоть что-то, если бы я тебе признался? Конечно, я не мог ждать от тебя взаимности, я понимал, что это невозможно. Но смог ли бы я после этого общаться с тобой как раньше? Приезжать нянчить твоих детей? Обнимать при встрече и шутить тупые шутки про члены, а ты – про геев? Что стало бы тогда с нашей дружбой? С нами? Со мной? Смог ли бы ты любить меня – по-дружески, конечно, – как раньше после моего признания? Я не знал ответов на эти вопросы, поэтому решил не рисковать. Я не признался не только тебе; я не признался родителям, многим коллегам, друзьям. Если кто-то догадался сам – что ж, никто со мной не заговаривал об этом из близких. Я открывался только тем, кто мог меня понять – таким же геям.

Я ведь и себе не мог признаться так долго, так о чем тут еще можно говорить?

Я так скучаю по нам в детстве. Когда не было этих сложностей, когда можно было не бояться осуждения и быть собой. Мне так не хватает этой легкости – поэтому и спектакли мои ставятся тяжелыми, слезливыми, после которых люди выходят в слезах, потому что я вытаскиваю из них все эмоции, переворачиваю душу, заставляю обнажаться внутренне и чувствовать, чувствовать, чувствовать.

Но даже театр я не люблю так сильно, как тебя.

Дата: 27.10.19 в 22.19

Кому: @elvin.devil

От кого: @R.Tanner

Сегодняшняя погода напомнила мне об одном дне из нашего прошлого. У тебя бывает такое, что погода отправляет тебя в какой-то день, который мог случиться десять лет назад, был ничем не примечательным, но тогда стояла такая же погода?

Нам по тринадцать лет. Жара. Лето. В воздухе пахнет духотой, травами и цветами. Мы снова одни дома, нам скучно и мы решаем отправиться на озеро.

– Обещают дождь, – лениво сказал я, не желая подниматься с постели. Единственным моим желанием было только оказаться в огромной ванне, наполненной льдом, – именно поэтому такая жара.

– Если дождь и пойдет, то только к вечеру. Мы успеем. Туда и обратно, – настаивал ты, нетерпеливо выглядывая в окно, – посмотри сейчас на небо! Ни облака, Ральф! Поехали.

– Там ужасная жара!

– Надень только шорты, и поехали. Ну же! Иначе мы тут совсем от скуки с ума сойдем. А так хоть поплаваем.

– Ладно-ладно. Поехали, – нехотя согласился я, поднимаясь с постели, – но только не надолго.

У нас ушло около десяти минут на то, чтобы одеться (я все-таки надел футболку и тебя заставил тоже, хотя ты и противился), положить бутылки с водой и что-то из еды в велосипедные корзины и выехать из дома. Погода была ужасающая – липкая жара так и приставала к телу, и я едва крутил педали.

– Дома было бы еще хуже! – закричал ты, несясь как ветер и подпрыгивая на кочках. Я проклинал тебя в ту минуту, ты знаешь? Солнце палило прямо в глаза, пот тек ручьем, и я хотел просто бросить велосипед где-нибудь в траву, упасть туда же рядом и подняться, только когда наступит зима.

До озера мы добрались где-то за полчаса, которые показались мне вечностью. Ты первым же делом начал раздеваться и кидать вещи прямо на траву.

– Ну? А ты?

То ли жара так подействовала на меня, но я слез с велосипеда и перед глазами у меня поплыли точки. Я приложил руку ко лбу – огненному от жары – а перед глазами был ты, в одних трусах, и махал мне возле кромки озера, подзывая к себе.

– Я… Я сейчас, – я отер лицо ладонью, опустился к велосипеду на коленях и достал из корзинки бутылку с водой. Выпил почти всю в два глотка – и снова посмотрел на тебя.