– Мам, мам, Элвин такой классный! Давай пригласим его в гости!

– Ну, давай. Хотя я уже имела удовольствие познакомиться с его матерью – суровая женщина.

– Они ведь только недавно переехали, чего ты, – папа зашел в комнату, – и у Ральфа сразу в саду появился друг. Может быть, они еще в школу вместе пойдут.

Ты заменил мне всех девчонок, и в детстве, и потом. Я сразу понял, что мы станем друзьями, когда показал тебе клип Modern Talking и ты сразу сказал:

– Вот этот классный! На твоего папу похож. Волосы длинные, здорово! И у тебя тоже. Мне нравятся.

После этого я с криками запрещал маме меня стричь, пока не обрастал как самый настоящий Маугли. С тобой я не боялся быть собой, настоящим. Фальшиво подпевать песням, танцевать невпопад, говорить глупости, потому что ты делал все то же самое. Нашим мамам пришлось подружиться, когда они поняли, что мы готовы проводить друг с другом все своё свободное время, и твоя мама даже научила готовить мою свой фирменный пирог.

Мы стали неразлучны.

Мама говорила мне о том, что я родился недоношенным, был слабым и болезненным ребёнком, и до трёх лет она таскала меня по врачам каждый день. Поэтому она была только рада, что я подружился с тобой и начал играть, бегать и вести себя как самый обычный ребенок шести лет.

Мы все делили с тобой. Твоя мама не всегда могла купить тебе все те игрушки и вещи, о которых ты мечтал, поэтому я делился с тобой. Мои новые кроссовки с липучками мы носили по очереди. Родители только переглядывались между собой, и говорили, что ты хороший мальчик.

– Он классный пацан. И умный не по годам. Как что скажет, я умираю со смеху. Вчера обратился ко мне со словами: Сэр, а не найдется ли у Вас сигареты? И это в шесть лет!

– Мальчик хороший. И он хоть немного расшевелил Ральфа. Я уже боялась, что с ним что-то не так.

– Брось, наш сын абсолютно нормальный. У нас никого… С придурью в семье не было. И пусть дружат. От дружбы никому ещё вреда не было.

– Но у него нет отца, – мягко сказала мама, – а его мать так много работает…

– Поэтому пусть общается с Ральфом. И всем будет хорошо.

Родители благословили нашу дружбу, и мы стали бывать в гостях друг у друга все чаще.

С тобой я перестал бояться быть собой, ожил и пытался всеми силами успевать за твоей быстрой речью, слегка картавой в детстве, за скоростью мыслей и движений. Мы совпали идеально во всем: я – идеальный слушатель, а ты рассказчик. Твои бредовые идеи и мое желание попробовать все, что ты предлагал. Долгие разговоры по ночам, игры в шпионов, слезы и смех, разделенные на двоих.

Ты стал для меня первым во всем. Первым другом, первой любовью, первой болью, первым парнем, с которым я поцеловался.

Но потом мы выросли, и быть собой стало небезопасно. Я перерос все свои увлечения, пристрастия и желание стать могильщиком.

Но любовь к тебе оказалась на вырост, и сейчас я праздную тридцать пятую годовщину любви к тебе.

С днем нашего знакомства, Эл, друг.

Дата: 20.09.19 в 22.48

Кому: @elvin.devil

От кого: @R.Tanner

А помнишь, когда нам было по шесть лет, я впервые прибежал к тебе в слезах? Мы тогда уже были лучшими друзьями, но иногда ты меня все равно пугал. Свой громкостью, манерностью, умением играть и в куклы, и в машинки, своими вопросами для воспитателей, а потом учителей в школе про то, откуда берутся дети и есть ли на свете Бог. Ты казался мне старше и умнее, и я отвечал на любую твою затею, потому что уже в детстве не мог тебе отказать. Мы дружили, но как будто бы были не настоящими друзьями – потому что мы еще ни разу не видели друг друга в слезах.

И помнишь, как это случилось?

Никогда не забуду этот вечер. Я был у себя, рисовал, когда услышал, что внизу в гостиной мама и папа ссорятся. Это был единственный раз на моей памяти, когда они повысили друг на друга голос, но я очень сильно испугался. Я выглянул в коридор, остановился на лестничной площадке, но мне было их не видно, только их тени. Мама махала руками и громко кричала.

– Я не виновата, что тебе пришлось бросить группу! Это было твое решение!

Они кричали друг на друга, обвиняли. Отец матерился. Я заплакал, мне стало страшно. Я испугался, что они меня увидят. Я понимал, что они ссорятся из-за меня, и это было невыносимо. Тогда я и пообещал себе, что никогда и никому не причиню боли. Я вернулся к себе в комнату, размазал слезы по щекам. Мне не с кем было поговорить, я боялся спуститься вниз, но оставаться в комнате и слушать их ругань, было невыносимо. Я подлетел к окну, раздвинул шторы. Увидел, что у тебя горит в комнате свет.

«Элвин».

Такой была первая мысль. Я открыл окно, оцарапал руку, а потом вывалился оттуда. Второй этаж, я упал на траву, разбил колени и ладони, заплакал еще сильнее и прибежал к тебе весь в соплях и слезах.

– Ральф? Господи, Ральф, что с тобой случилось?!

Конечно, дверь мне открыла твоя мама. Я иногда ее побаивался – властная, суровая, строгая – но в тот момент она показалась мне оплотом спасения. Я прижался к ней, обнимая где-то в районе живота, и заплакал еще сильнее.

– Ральф! – я услышал, как ты быстро сбежал по ступенькам. Босиком, в одной пижаме. Я смутился, что потревожил вас. Стал отирать слезы рукавом домашней кофты, и, заикаясь, кое-как промямлил:

– Там мама и папа ссорятся… Кричат… Мне страшно.

– Я сейчас. Элвин, отведи Ральфа к себе. Я вернусь через минуту.

И твоя мама ушла, грозно выпятив грудь. Как потом сказала мне моя мама, они жутко испугались, когда услышали дверной звонок и увидели потом на пороге соседку, миссис Кэмпбелл, в бигудях и халате, которая закричала на них:

– Выясняйте свои отношения в спальне, а не при ребенке! Бедный Ральф сейчас весь в слезах в комнате Элвина. Верну его вам утром, а сейчас придите в себя и подумайте, как будете извиняться перед сыном.

И ушла. Мама и папа были в таком шоке, потому что почувствовали себя нашкодившими подростками. Конечно, им было уже почти по тридцать, но они были на десять лет младше твоей мамы и воспринимали ее как старшую родственницу. Твоя мама разрешила мне остаться у тебя до утра. Обработала мне руки и коленки, напоила молоком с печеньем, а потом уложила с тобой в одной комнате.

– Мне жаль, Ральф, но иногда взрослые хуже детей. Ничего страшного не случилось, твои родители немного поссорились. Завтра утром они тебе все объяснят. А сейчас ложись спать. Элвин, никаких страшилок в кровати, ты меня понял?

– Да, мам, – ты вытянулся под одеялом как солдат на плацу и кивнул.

– Хорошо. Спокойной ночи. Завтра я отвезу вас в школу.

– Ага, мам.

– Спасибо, миссис Кэмпбелл, – пробормотал я, чувствуя себя жалким и сконфуженным, потому что переполошил весь ваш дом.

– Спокойной ночи, Ральф, Элвин. Долго не болтайте.

Как только за твоей мамой закрылась дверь, ты тут же вылез из-под одеяла со своей стороны постели.

– Ты реально прям из окна выпал?

– Ага, – я протянул тебе левую ладонь, которую жгло под слоями разноцветных пластырей, – но это так, пустяки.

– Офигеть, – протянул ты, садясь на кровати, – да ты герой!

– Да если бы…

– Сильно они? – спросил ты, подползая ко мне по кровати и прижимаясь всем телом. Я пожал плечами. Старался храбриться, но смысла уже не было – ты увидел меня в слезах, твоя мама тоже.

– Они кричали очень громко. Мама махала руками, они говорили ужасные слова друг другу… Дурак и тупица.

– Ого, – присвистнул ты, – твои родители матерятся?

– Иногда, когда думают, что я не слышу.

– Сколько им лет? – спросил ты, и тронул меня холодной ногой. Я пнул тебя в ответ.

– Маме двадцать семь, отцу – двадцать шесть.

– Ого! Такие старые, – произнес ты, – а ведут себя как дети.

– Ага. А где твой отец? – вдруг спросил я, хотя и не знал, можно ли задавать такой вопрос. Мы дружили уже целый год – в шестилетнем возрасте это просто вечность – но почему-то такие вопросы оба обходили стороной.