«Старость – вот преисподня для женщин» – писал французский философ и моралист Ларошфуко. «Мужчины стареют как вино, женщины как молоко» – гласит английская пословица. Русская народная мудрость на заданную тему также прямолинейна и жестока: «Женский век – сорок лет», «До сорока лет – на ярмарку, после сорока – с ярмарки». Несмотря на то, что средняя продолжительность жизни увеличивается с каждым десятилетием, женское старение по-прежнему представляется чем-то ужасным, едва ли не неприличным. Хотя времена сейчас не самые легкие: затяжные военные конфликты, политическая нестабильность, пандемия коронавируса. Но женщина, несмотря ни какие условия и в любом возрасте обязана выглядеть свежо и подтянуто. Доказано, что и мужчины и женщины хотят видеть в качестве своего партнера человека привлекательного, но эти предпочтения у мужчин выражены сильнее: среднестатистического мужчину меньше заботит социальный статус женщины, уровень ее интеллекта, образование и прочие личностные качества. Внешние качества женщины более важны, эстетическое восприятие своей потенциальной партнерши для мужчины первостепенно. И из этого извечного естественного желания нравится представителям противоположного пола женщины стараются выглядеть привлекательно и моложе своего биологического возраста. Предпринимается многое: бег по утрам, изнурение себя в спортивных залах, покупка абонементов в бассейн и на танцы, регулярные походы в косметологические кабинеты. Еще каких-то двадцать-тридцать лет назад к пластическому хирургу за косметическими операциями обращались в основном люди публичных профессий. Сейчас такие операции как ринопластика или блефаропластика стали обычным делом, а эндоскопическая подтяжка средней и нижней зон лица одна из самых обсуждаемых тем на женских форумах. Рынок косметической хирургии даже в условиях карантина только набирает обороты. При этом если женщина очень уж уделяет время своему виду и старается быть в курсе модных трендов, то ее могут начать обвинять в желании слишком молодиться. И кроме той жестокой неравной борьбы со старением, которую вынуждены вести большинство современных женщин, они кроме прочего должны делать это изящно – не перегибая и не скатываясь в образ «городской сумасшедшей» или «старой девочки». Критической точкой является наступление менопаузы, когда женщине приходится сталкиваться еще и с внутренними проявлениями возраста: упадком сил, гормональной перестройкой и эмоциональной нестабильностью. Для очень многих женщин принятие возраста, происходящих изменений лица и тела становится тяжелым и пугающим опытом. В мире шоу-бизнеса, где личная и общественная сила женщины напрямую связана с её внешностью, проблема старения становится глобальной. Звездные красавицы стареют особенно – под прицелом камер и фотоаппаратов. Их морщины, пигментные пятна и каждую складочку рассматривают под увеличительным стеклом общественного внимания. Так как же стареют кинозвезды и супермодели? Что происходит с ними, когда наступает пора, которую поэтично называют осенью жизни? Что они предпринимают, когда замечают печать возраста на своих прекрасных лицах? Как они это переносят? Что чувствуют и что говорят? От икон красоты прошлого, таких как Грета Гарбо и Марлен Дитрих до бьюти-див современности, Анджелины Джоли и Айшварии Рай – мы увидим, как относились к физическому увяданию почти век назад, и как относятся к этому сегодня. Попробуем на примерах этих красивых и знаменитых женщин узнать – что делать, когда ты понял что состарился. В конце концов, мы ведь копируем их стиль одежды, прически и макияж. Так почему же нам не взять на вооружение их опыт по взрослению. Узнаем у этих неординарных личностей, как бороться со страхами старения, которые истощают нашу женскую силу и мешают наслаждаться прекрасными моментами нашей взрослой жизни.

Однажды Луис Б. Майер, самый могущественный кинодеятель мира своего времени, увидел Гарбо на экране, сам фильм его не заинтересовал, совсем другое дело Грета – Майера впечатлило ее лицо, ее чудесные глаза, их выражение. Подбирая актеров для своей студии, Майер изначально отталкивался от наружности актера или актрисы. «Все, что я когда-либо искал, было лицо» – говорил он. По воспоминаниям дочери Майера, с которой он был в кинотеатре, киномагнат еле смог усидеть в кресле кинотеатра во время просмотра картины, так восхитила его внешность молодой актрисы. Опытный и дальновидный соучредитель кинокомпании MGM сразу понял, что это лицо может многое. И оно было прекрасно – мраморная кожа, высокие дуги бровей, тонкий нос и большие светлые глаза с таинственной поволокой. Полуопущенные веки и плавно изогнутые ресницы, бросающие таинственные тени на лицо – неизменная часть имиджа Гарбо. Она всегда утверждала, что не носит накладных ресниц даже на сьемках. Ресницам Греты журналисты и поклонники отводили не меньше внимания, чем её глазам. Говорят, в начале кинокарьеры молодой шведке даже советовали их чуть подстричь, чтобы они не прикрывали радужку глаз. Но именно этот влекущий, притушенный ресницами, взгляд, стал её коронным стилем. Гарбо смотрела с экрана, вся загадочно-томная, и каждый мужчина в мире думал: «О боже, я нужен ей!». А женщины всего мира хотели ресницы «как у Гарбо». Продажи туши «Макс Фактор» взлетели до небес. Когда Грета впервые появилась в Голливуде, в кино царили миниатурные актрисы с округлыми детскими лицами, наивными глазами и крохотными ступнями, как Мэри Пикфорд и Лилиан Гиш. Высокая статная Грета шириной плеч могла померяться с любым мужчиной, а обувь носила 42 размера. В Голливуде шутили, что мужчин-партнеров Гарбо по фильмам, специально просили надевать ботинки большего размера, чем есть на самом деле, чтобы ступни шведки в кадре выглядели меньше. Эта удивительная женщина, всегда холодная и отстраненная вне съемочной площадки, на пленке преображалась. Стоило включить камеру, как от ее лица начинало исходить легкое свечение, плечи и грудь источали томление и страсть, тембр голоса становился волнующе-низким. Она превращалась в женщину, про которую один из кинокритиков, метко сказал: «то, что пьяным видишь в других женщинах, в Гарбо видишь трезвым». Но выключалась камера и снова Грета превращалась в молчаливую ледяную королеву, не желающую никого видеть и ни с кем говорить. Ее жизнь полна ребусов и загадок. До самой своей смерти, она так и не позволила раскрыть «феномен Гарбо», который стремились узнать режиссеры, журналисты и зрители.

Грета Ловиса Густафссон родилась и выросла в Швеции, в Стокгольме. Ее отец рано умер и Грета была вынуждена пойти работать, хотя была еще школьницей. Она работала продавщицей в одном из универсальных магазинов города. Паралельно с этим, пробовала себя в качестве модели, позируя для фотоснимков шляп и женской одежды. С дества грезившая театром, в 1922 году она поступила на театральные курсы при Королевском драматическом театре Стокгольма. Там же она встретила Морица Стиллера, актера, режиссера и сценариста. Стиллер был одним из столпов шведской киноиндустрии эпохи немого кино, за его плечами было около 35 снятых фильмов. Стиллер стал заниматься с Гарбо, обучать ее, именно он придумал псевдоним Грета Гарбо, дал ей роль в своем новом фильме. В этом фильме Грету и увидел Луис Б. Майер, один из руководителей студии Metro-Goldwyn-Mayer. Он практически сразу предложил Гарбо и Стиллеру работу в своей студии. Актриса и режиссер прибыли в Америку в 1925 году.

Сам Майер, инициировавший приезд Гарбо, был слишком занят, чтобы лично заняться девушкой, а студия не уделяла никакого внимания двадцатилетней шведке, абсолютно не говорящей по-английски. Грета провела несколько месяцев в ожидании хоть каких-то действий кинокомпании, и даже уже была готова вернуться в Швецию. Наконец ей устроили пробы у начальника производства MGM, Ирвинга Тальберга. Как и в случае с Майером, лицо и глаза Гарбо сразу же поразили Тальберга, а результаты ее кинопроб на студии сочли «просто потрясающими». Гретой сразу же стали плотно заниматься: наняли ей диетолога, дантиста и репетитора по английскому языка. К сожалению, шведский наставник Греты, Мориц Стиллер не смог надолго удержаться на студии и вскоре вернулся в Европу. Гарбо же осталась работать, подписав с MGM пятилетний контракт, с оплатой 400 долларов в неделю. Она начала сниматься в первых фильмах, постепенно превращась в настоящую кинозвезду, ту самую Грету Гарбо. В то время киностудии были полновластными хозяевами своих артистов, диктуя им в каких фильмах сниматься и с кем заводить отношения. Боссы киностудии, в единоличном порядке, решали, кому быть блондинкой, кому брюнеткой, кто будет роковой обольстительницей, а кому больше пойдет имидж милой девушки. Диктовалось абсолютно все, вплоть до длины платьев и высоты каблуков. Актеры и актрисы, по хитро составленным контрактам, были фактически собственностью студии и такое отношение к ним, считалось абсолютной нормой. Тем удивительнее тот факт, что в отношении Гарбо никаких кардинальных перемен во внешности не предпринималось. Хотя у нее не было еще никакого имени в мире кино, никто не рискнул ломать то натуральное, что было в ней и навязывать чуждый девушке имидж. Грета была очень самодостаточна и убедительна в этой своей естественности. Единственное, что претерпело изменение – это ее брови и ее вес. Визажисты сделали брови Гарбо намного тоньше и длиннее, также она значительно похудела. Ей подобрали строгую диету, и она придерживалась однажды заведенного порядка в питании, до конца своих дней. Много овощей и зелени, а также галлоны апельсинового сока стали постоянной частью ее рациона. Худоба еще больше подчеркнула и обозначила ее тонкие черты, из простой, слегка неотесанной шведской девушки, она превратилась в очаровательную молодую женщину с европейским изыском. Усиливали впечатление легкий акцент и плавно-сдержаные движения рук. В кино, почти всегда она играла такие роли, где разговор не был ключевым. Главным было само присутствие Гарбо, ее долгий взгляд из-под ресниц, улыбка одними уголками губ, заломленные руки. Поэтесса Айрис Гри писала в своих заметках, что когда Гарбо закрывала глаза, то явственно слышался тихий шорох, напоминающий трепет крыльев мотылька. Также, считалось, что у Гарбо самые красивые экранные поцелуи: «Она могла (и частенько делала это) сильно запрокидывать назад голову, едва ли не под прямым углом к позвоночнику и целовать жадно мужчину, взяв его лицо в ладони так, что казалось, она пьет с его губ некий напиток». Гарбо была абсолютной кинобогиней, но никогда не выглядела, как знаменитость. Ее туалеты могли быть необычными, но не вульгарными, макияж мог быть более или менее заметным, но никогда не крикливым. В отличие от многих других актрис той эпохи, которым была присуща чрезмерная яркость, даже эпатажность, Гарбо имела стремление к максимальной естественности. В обычной жизни, она никогда не завивала волосы, не укладывала их в замысловатые прически, а предпочитала носить их, гладко зачесанными назад. Она не привлекала внимания к своим рукам, не покрывала ногти лаком, они у нее были слегка квадратной формы, тщательно отполированые. При этом все отмечали, что Гарбо выглядела всегда настолько ухоженной, что даже самые тщательные укладки и безукоризненный маникюр, на других женщинах, смотрелись проигрышно рядом с простотой Гарбо. Практически нет фотографий, кроме кинокадров, где Гарбо в каком-нибудь вычурном туалете или платье с неподобающе высоким разрезом. Она не затягивалась в эффектную золотую или серебряную парчу, не куталась в выгодные для фигуры газовые ткани, не отращивала длинных локонов и не стремилась оголять ноги, при том, что они у нее были очень длинные и красивые. Гарбо была хороша и без всей этой розово-золотой пыльцы Голливуда 20-х и 30-х годов. Еще при жизни о ней слагали легенды: о ее красоте, ее гонорарах (которые не разглашались), ее сложном характере и привычках. Одним из самых нелепых слухов было то, что Гарбо не живая, не настоящая женщина, а нарисованная, воссозданная только на кинопленке. Этот слух был довольно устойчив, из-за крайне редкого появления актрисы на публике. Парадоксально, но будучи самой известной женщиной Голливуда того времени, она была одновременно и самой неизвестной. Избегание фотографов и журналистов – также неотъемлимая часть легенды по имени «Грета Гарбо». Необщительная, замкнутая от природы, она смогла это направить на пользу себе. Ведя закрытый браз жизни, не общаясь ни с кем из актерского братства, не давая поводов для сплетен, она тем самым, только умножала слухи и толки о себе. Некоторые зловсловили по этому поводу, утверждая, что Гарбо не любит никого кроме себя, самообожание называли ее любимым занятием. Между тем, поклонники хотели знать, где она живет, в какой обстановке, что носит в обычной жизни, что ест, на чем спит, что любит, а что нет, что ее радует и чего она боиться. «Женщины каждый день шлют ей орхидеи, мужчины звонят по междугородному телефону в надежде услышать ее голос. Ей до этого нет ровно никакого дела, и то, что ей до этого нет никакого дела, и то, что она даже не собирается показываться публике, только подогревает всеобщую истерию, и так же, как и я, все дошли едва ли не до умопомешательства, желая видеть ее…» – писал Сесиль Битон, британский фотограф, который фотографировал многих артистов и страстно желавший сделать снимки Гарбо. Сама актриса говорила, что её жизнь это сплошные черные входы, боковые двери и секретные лифты. И все это в «золотой век Голливуда», когда звезды кино были приравнены к небожителям. Они сорили деньгами, имели многокомнатные особняки с несколькими бассейнами, покупали дорогие машины и соревновались между собой в количестве упоминаний в прессе. Мужчины-актеры громко женились, не менее громко разводились, а потом еще долго судились с бывшими женами, а у каждой, уважающей себя актрисы, имелись, баснословной стоимости драгоценности и меха, а также обязательный поклонник из крупных гангстеров. Гарбо же была неприступна – никаких бурных романов, никаких дорогих покупок, всё без излишеств, по-скандинавски строго и скромно. Аура таинственности всю жизнь окутывала ее плотной пеленой, не позволяя узнать о ней ни капли лишнего, ее затворничество было поразительным. Журнал «Movie Classic» в 1937 году писал: «Взять у Гарбо интервью или даже просто поприветствовать её от лица прессы не было ни единого шанса, ведь она абсолютно неуловима – в отличие от других своих звёздных коллег». Всю жизнь она ненавидела всю ту шумиху вокруг себя, которую так любят многие знаменитости. Гарбо терпеть не могла позировать для фото, никогда не отвечала на письма поклонников, не любила раздавать автографы. Она стойко избегала интервью, никогда не появлялась на церемонии вручения «Оскар», даже когда ее номинировали. Когда она работала на съемочной площадке, то по ее требованию там не должны были находиться посторонние лица, кроме тех, кто непосредственно задействован в процессе съемки. Даже студийное начальство, люди привыкшие держать под контролем весь кинопроцесс, уважали это правило Гарбо. Ходили слухи, что всесильному Луису Майеру Гарбо влепила пару таких увесистых пощечин, когда он однажды решил поприсутствовать на площадке и понаблюдать Гарбо в работе, что больше он ни разу не рискнул нарушить это требование актрисы. А как только она заканчивала съемку, то мгновенно скрывалась в своей гримерке, где разгримировывалась и отдыхала, никого к себе не допуская. Затем, она тенью выскальзывала из павильонов студии к машине, где ее ждал шофер и немедленно уезжала, избегая даже малейшего общения с коллегами и репортерами. Когда Гарбо решила съездить в родную Швецию, в порту Стокгольма, чтобы хотя бы мельком увидеть актрису, собралась толпа в несколько тысяч человек. И когда Гарбо наконец появилась, огромная толпа хлынула вперед, создав сильную давку, сотни человек оказались сброшеными в воду. Такие скопления народа и бурные проявления их любви пугали Гарбо, от этого она еще больше пряталась от людей. Свободное время Грета проводила или одна или с близкими друзьями. Одиночество, которого так страшятся многие публичные люди, совсем не тяготило актрису, наоборот она наслаждалась им. Но даже у загадочной и стремящейся к одиночеству, Гарбо были любовные романы, например с актёром, Джоном Гилбертом. Гарбо и Гилберт собирались пожениться и даже назначили день, но в последний момент актриса передумала и не явилась на церемонию бракосочетания. Гарбо приписывали бисексуальность и романтические связи с женщинами, такими как актрисы Луиза Брукс и Марлен Дитрих, а писательница и космополитка Мерседес де Акоста, была обожавшей поклонницей и преданной подругой Гарбо, до конца своих дней. Также у Греты были тесные дружеские отношения с британским фотографом Сесилом Битоном и финансистом Джорджем Шлее. Но она так никогда и не вышла замуж, Грета не была готова к замужеству и говорила, что «жена» – очень уродливое слово. В то время женщины, даже самые известные и состоятельные, стремились быть замужем, статус одинкой женщины провоцировал слишком много вопросов. Разделение труда на мужской и женский тогда было ощутимо сильнее, заработки мужчин были намного выше и положение замужней дамы было прочнее и уважительнее, чем незамужней. Но Гарбо совершенно не интересовало, что в обществе думают о ней самой или о ее семейном положении, а финансовую независимость она смогла обрести, благодаря гонорарам за свои фильмы. Причем, с самого начала своей карьеры, Грета предпочитала хранить большую часть своих денег в родной Швеции. Время показало, что Грета была права, ведь в США в 1929 году разразился Биржевой крах, приведший к разорению почти все банки и компании. Многие американцы, в том числе и ведущие артисты, отеряли свои сбережения, тогда как Гарбо смогла почти полностью сохранить свой капитал, заработанный за несколько лет работы. Впоследствии, ее гонорары только выросли и она смогла значительно преумножить собственные активы. К концу жизни на ее счетах было более двадцати миллионов долларов, в переводе на сегодняшие деньги, это колоссальная сумма. Одинокая затворница Гарбо, никогда не выходившая замуж и не делившая денежные средства с мужьми, не имеющая детей, умеренная в тратах и правильно распоряжающая деньгами, стала мультимиллионершей.