Харди увидел, что сестры и Леонид сидят на кухне, а за ними из-за угла следит Джейк, который все еще находился под действием чепушиных колес Купера. Том отвел взгляд, не в силах даже смотреть на Нину, и ускорил шаг. Но было поздно, и та тоже заметила его.

— Эй, какого хуя? — преградила она ему путь к лестнице. — Где ты шлялся?! — схватила она сержанта за грудки. — Я ждала тебя всю ночь!

Все присутствующие непонимающе уставились на них.

— Ты вообще здравая, шкура? — пытался отстранить ее от себя сержант, прорываясь наверх. — Видел я, сука-бля, как ты ждала всю ночь! Какого хуя я вообще повелся на твои бредни? Знал бы, сука-бля, что ты такая пиздаболка… — смерил он Нину презрительным взглядом и рванул наверх.

— Это я пиздаболка?! — орала Нина ему вслед. — Это ты ничего не понимаешь! Я просила понять меня! — визжа, бросилась она за ним.

— Нахуй не надо — понимать такую пизду! — захлопнул Том дверь и закрыл на замок.

Сердце выпрыгивало из груди от переполняющей злости. Он часто дышал, а руки потрясывало. Не желая находиться в этом доме ни одной лишней секунды, Харди бросился к чемодану, открыл его и стал суетливо копаться в тряпках. Пожалуй, можно было забрать все свои вещи, но это выглядело бы сейчас слишком глупо, потому сержант решил все же ограничиться лишь маской. Все это время Нина долбилась в дверь и что-то истерично кричала, но Том старался не слушать. Впрочем, это было не сложно — в ушах гулом отдавались удары собственного сердца.

Наконец отыскав в горе своего барахла маску, он быстро нацепил ее и попытался дышать более размеренно и спокойно. У него совершенно нихуя не вышло, потому он ногой отпихнул чемодан и направился к двери, в которую по-прежнему билась Нина.

Том распахнул дверь, и девушка тут же набросилась на него, продолжая орать, хватая за руки и пытаясь остановить.

— Отъебись от меня, пизда! — механически прорычал он, пытаясь отцепить ее от себя.

— Почему ты не слушаешь? Я лишь прошу послушать! — рыдала Нина.

— Все, сука-бля, пошла на хуй, подстилка ебаная! — отпихнул он ее и кинулся к лестнице.

В два прыжка преодолев все ступеньки, он, избегая чьих-либо взглядов, поспешил на выход.

Нина, рыча и сжимая кулаки, выскочила за ним на улицу. Том, изо всех сил сдерживая себя, чтобы не обернуться, достал из-за пояса «беретты» и проверил магазины обеих.

— Эй, давай поговорим! Ты же хотел поговорить! Стой, прошу тебя! — сквозь рыдания кричала Нина, но сержант и не думал останавливаться и быстрым шагом удалялся от дома. — Куда ты? Томми?!

— Ебать не должно, — рявкнул Харди, не оборачиваясь, и показал через плечо «фак».

Нина все еще продолжала кричать ему вслед, потому Том ускорил шаг, лишь бы уже не слышать ее голос. Он был невероятно на нее зол, так, что ему казалось, что еще немного и он бы ее ударил. Но нет, конечно, он этого никогда не сделал бы. И дело не только в принципе не поднимать руку на женщин, но и в том, что он не может и не хочет делать ей больно. Его по-прежнему мучала совесть за ту унизительную еблю в мотеле, больше он не хотел причинять ей боль. Ее рыдания сейчас и так разрывали правостороннее сердце на мелкие клочки. Хотелось взять ее, прижать к себе и успокоить. И ему стоило большого труда не сделать этого. Было невыносимо смотреть на ее слезы. Но еще невыносимей была собственная боль. Том знал — поддайся он сейчас своему желанию утешить и попытаться выслушать — станет еще больнее. От очередной бессмысленной надежды. От того, как эта надежда вновь не оправдается. Еще большую боль он уже вряд ли вынесет. Нет, определенно все должно закончится сейчас и нет никакого другого исхода. Потому Том продолжал идти. Просто вперед, куда глаза глядят, куда угодно, лишь бы не слышать и не видеть ее, боясь дать слабину.

Пройдя несколько кварталов, Харди остановился и понял, что удалился на достаточное расстояние. Крики уже давно не были слышны, и он обернулся. Невольно мелькнула мимолетная надежда, что она побежит за ним. Нет, ее не было.

— Сука… — выдохнул Том и закрыл глаза. — Сука! Сука! — отчаянно закричал он и яростно ударил кулаком по стволу дерева у тротуара, сбив костяшки в кровь.

Злость, безысходность и боль, наконец, переполнили сержанта и плеснулись через край. Том заплакал. Не то что заплакал — зарыдал. В голос. Как мальчишка. Слезы брызнули из глаз. Слезы душили и не давали сделать полный вдох. Он захлебывался в рыданиях, и ему казалось, что сейчас задохнется. Но он не мог остановиться и лишь судорожно пытался втянуть воздух. Том согнулся, вцепившись пальцами в тенниску в области солнечного сплетения, где все горело от невыносимой боли и нехватки кислорода. Харди потянулся к ремням маски и нервно принялся их расстегивать. Наконец, сорвав ее с себя, с всхлипом сделал жадный глоток воздуха. Затем он вдохнул и выдохнул еще несколько раз, и хоть слезы так и продолжали течь по щекам, дышать стало легче.

Том оперся спиной о дерево и сполз вниз, усевшись прямо на землю. Дыхание почти восстановилось и слезы потихоньку прекратили течь. Острая боль в груди несколько притупилась, но теперь распространилась по всему телу, создавая ощущение, что сержанта переехал каток, раздавив в лепешку и оставив лишь никчемный след на асфальте. Ярость и гнев отступили, не оставив после себя ничего. Харди был опустошен. Даже ни одна мысль не появлялась в его ебаной голове. Том просто смотрел на дорогу и считал проезжающие мимо машины.

Через некоторое время перед ним остановился Додж, оказавшись пятьдесят седьмым по счету. Стекло опустилось и из окна выглянул…

— Джейки… — пробормотал сержант, бессмысленным взглядом глядя на превосходные синие глаза брата, в которых так и мелькал блеск от колес Фила Купера.

— Садись давай… — поманил внутрь Джилленхол.

Харди вздохнул и не придумал ничего лучше, чем повиноваться.

— Бля, кажется, зря я принял эту чепушню Фила, теперь ничего не понимаю, — обеспокоенно сказал Джейк, тронувшись с места, когда Том уселся на пассажирское сидение. — Что произошло?

— Неважно. Давай не будем, ладно? — безэмоционально ответил Харди, уткнувшись лбом в стекло.

— Прости, братишка, кажется, дядя Джейк все проебал, — поджал губы парень из шара.

— Ты не при чем, — помотал головой сержант. — Просто проехали, сука-бля, я тебе прошу.

— Помимо того, что у вас с Ниной произошло непонятно что, так я еще и Лисоньку, кажется, могу потерять. Все вышло из-под контроля, — не унимался меланхолик из шара.

— Так зачем ты уехал? Думаю, сука-бля, ты в такой момент должен быть с женой, — голосом раздавленного Дарта Вейдера протянул Том.

— Да она и говорить со мной не станет после всего моего мозгоебства, — опустил уголки губ Джилленхол. — Но! Конечно же, у дяди Джейка как всегда есть бомбичный план. Поможешь?

— Помогу, — бездумно кивнул Харди.

— В общем, я должен сообщить ей о своих чувствах и попросить прощения у нее максимально эффектно, — принялся выкладывать парень из шара. — А для этого мне нужно связаться с журналистами и сказать все, что я хочу сказать, во всеуслышание, чтобы мои слова крутили по всем телеканалам. Но, ясное дело, ни в какВе шоу, такие как кулинарное или «Жди меня» мне быстро ну никак не попасть. Потому я нашел другой выход. Сейчас мы поедем и…

— Да похуй куда, — устало подкатил глаза сержант. — Езжай, куда нужно, а я помогу.

— Ну хорошо, — пожал плечами Джейк и вдавил газ в пол. — Надеюсь, Леонид не слишком разозлится на то, что я украл Додж. Но ехать на такое дело на моем Фольксвагене — ну такое… Слишком медленный для отхода…

Том не особо слушал, что говорил брат. Все мысли заняли воспоминания нескольких минувших дней, проведенных вместе с Ниной в Сан-Франциско и мотелях. Губы под маской невольно растянулись в грустной полуулыбке. Наверно, теперь это время он будет вспоминать до конца дней, вновь и вновь прокручивая все самые приятные моменты. Он полностью погрузится в воспоминания, ограждая себя от реальности и будет полностью жить лишь в своих мыслях. Ах, если бы только можно было по правде оказаться в собственном подсознании и там выстраивать собственный идеальный мир, где были бы только она и он, и никто бы им не смог помешать!