Еще один голубь неуверенно поднялся в воздух и был тут же насажен на вилы. Люди, заметив нас, бросали в нашу сторону настороженные взгляды; вне всякого сомнения, появление компании чужаков не слишком их обрадовало. На память мне пришли подростки, заставившие путешествующих законников любоваться своими задницами.

– Думаю, нам лучше здесь не задерживаться, – сказал я вполголоса.

В этот момент раздались собачий лай и цокот копыт. Мы поспешно отошли в сторону, уступая дорогу двум всадникам, за которыми следовало не менее десятка здоровенных парней, вооруженных мечами и алебардами; замыкали процессию еще двое конных, каждый из которых держал на поводке мастифа. Всадники спешились, привязали лошадей к ограде и двинулись в сторону охотников. Их предводитель, человек лет пятидесяти, приземистый, тучный и краснолицый, угрожающе размахивал мечом.

– Прекратите! – орал он. – Мерзавцы! Ублюдки! Немедленно прекратите убивать моих птиц! За нарушение закона я вас всех упеку в тюрьму! Или сдам в солдаты и отправлю в Шотландию!

– Полагаю, это мастер Леонард Вайтерингтон собственной персоной, – ухмыльнулся Барак.

Вайтерингтон двинулся к деревенским жителям, которые испуганно сбились в кучу. Никто не произносил ни слова в ответ, хотя помещик, в неистовстве размахивая мечом, срубал молодые побеги ячменя. Крестьяне наблюдали за ним, сжимая в руках вилы и грабли, которые в любой момент могли превратиться в смертоносное оружие. Три молодых лучника, уже готовые выпустить стрелы, завидев приспешников Вайтерингтона, опустили луки.

Коротышка остановился перед ними, по-прежнему истошно вопя и брызжа слюной.

– Негодяи, мошенники, подонки! Я вас всех заживо сгною в тюрьме! – разорялся он.

– Закройте-ка свою пасть, мастер Вайтерингтон! – наконец подал голос кто-то из крестьян. – Иначе я насажу вас вот на эти вилы! И ваших псов тоже!

Пожилой мужчина угрожающе тряхнул вилами, которые держал в руках:

– Вам нас не запугать!

Один из крестьян указал граблями на голубятню:

– Сожжем этот чертов птичник!

Люди Вайтерингтона подняли мечи. В ответ крестьянские парни вскинули луки и прицелились. В следующее мгновение из толпы крестьян вышел высокий мужчина средних лет. По контрасту со своими товарищами, тощими и оборванными, он был упитан и хорошо одет – в добротный дублет и кожаные штаны. Вперив взгляд в разгневанного помещика, он произнес громким и четким голосом:

– Мы не хотим враждовать с вами, сэр. Но ваши птицы – это настоящее бедствие для наших полей. А урожай в этом году и так ожидается скудный.

– Вот уж не думал, что ты заодно с этим сбродом, йомен Харрис, – злобно процедил Вайтерингтон. – У тебя ведь, если мне не изменяет память, пятьдесят акров собственной земли. И половину ты купил у меня.

– Но это не мешает вашим птицам уничтожать мои посевы! – усмехнулся Харрис. – Так больше продолжаться не может.

На несколько мгновений повисло молчание. Люди по обеим сторонам, сжимая в руках оружие, ждали. Некоторые, заметив чужаков, бросали в нашу сторону любопытные взгляды.

– А это что еще за птицы? – насмешливо крикнул один из крестьян. – Что им здесь надобно?

Харрис вскинул руку, призывая его замолчать, и направился к нам. На поясе у него висел здоровенный нож.

«Николас был прав, – пронеслось у меня в голове, – похоже, мы попали в серьезную переделку».

Но когда Харрис приблизился к нам, я заметил, что он радостно улыбается.

– Вы ведь члены Комиссии по незаконным огораживаниям? – с надеждой осведомился он. – Нам известно, что лорд-протектор создал такую комиссию. Но мы не ожидали, что вы приедете так быстро.

Итак, Харрис счел нас членами новой комиссии, которую обещал учредить Сомерсет. Спрашивается, за кого еще он мог принять людей в адвокатских мантиях, неведомо зачем явившихся в деревню? Поколебавшись, я все же решил развеять его заблуждение.

– Нет, мы не имеем отношения к этой комиссии, – покачал я головой. – Хотя, разумеется, слышали о ней. Но я прибыл в Бриквелл по частному делу, никоим образом не связанному с незаконными огораживаниями. В вашу деревню мы приехали, чтобы поговорить с мастером Вайтерингтоном.

От толпы крестьян отделился еще один человек и торопливо направился к нам. Он был молод и, в отличие от Харриса, одет в лохмотья, а в руках держал косу. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

– Что ты с ними церемонии разводишь, Харрис! – крикнул он. – Слепому видно, это прихвостни Вайтерингтона. – Он угрожающе тряхнул косой. – Хотят упечь нас в тюрьму за то, что мы спасаем свои поля от этих милых пташек. Смотри, мастер горбун, как бы я не выпотрошил тебя, словно рыбу!

Барак и Николас угрожающе шагнули вперед, но парень не двинулся с места.

– Мне терять нечего! – продолжал он орать. – Два года я торчал в Шотландии, два года кормил блох и ночевал в вонючей казарме с дырявой крышей, а плату получил только за один год! Вернулся сюда, и что я вижу? Семья моя подыхает с голоду, а этот мешок с дерьмом, – он указал на Вайтерингтона, – знай стрижет своих чертовых овец и получает денежки!

– Помолчи, Мелвилл! – Харрис сжал руку парня повыше локтя; взгляд его, устремленный на нас, стал колючим и жестким. – И какое же у вас дело к мастеру Вайтерингтону?

– Я расследую убийство женщины по имени Эдит Болейн, – произнес я, стараясь говорить как можно громче, так чтобы меня слышали все собравшиеся на поле. – Все, чего я хочу, – это задать мастеру Вайтерингтону несколько вопросов.

Услышав это, помещик нахмурился. В воздухе вновь повисло молчание.

– Вас, спору нет, намного больше, чем людей Вайтерингтона, – вполголоса произнес Барак, обращаясь к Мелвиллу. – Но они куда лучше вооружены, и с ними эти жуткие псы. А среди вас есть женщины и дети. Конечно, вам решать. Но на твоем месте, парень, я увел бы своих людей от греха подальше. До поры до времени.

– Он прав, – подхватил Тоби. – Уходите, пока не поздно!

Харрис и Мелвилл переглянулись, потом Мелвилл обернулся к крестьянам и крикнул:

– Они не из комиссии! Но вроде бы и не прихвостни Вайтерингтона! Давайте расходиться! В конце концов, мы сделали, что хотели, – прикончили прорву этих паскудных птиц!

Лучники опустили луки; один из них насадил на стрелу окровавленного белого голубя, валявшегося на земле. Крестьяне разразились одобрительными возгласами, Вайтерингтон побагровел еще сильнее. Тем не менее он позволил крестьянам разойтись, проводив их истошными криками:

– Харрис! Теперь ты конченый человек! Мелвилл, безмозглый баран, попомни мои слова: ты останешься без земли!

Вместо ответа Мелвилл повернулся и показал ему кукиш.

Я перевел дух.

– Слава богу, ты уговорил их разойтись, – сказал я, повернувшись к Бараку. – Иначе пролились бы потоки крови.

– Да уж, крестьянам пришлось бы несладко.

– Но как эти деревенские пентюхи разговаривали с богатым лордом, с ума сойти! – Николас покачал головой, восхищенно и возмущенно одновременно, и расхохотался.

– А вот и он собственной персоной, – заметил Барак.

Вайтерингтон, оставив своих людей, приблизился к нам. В руках он держал меч; круглое красное лицо помещика исказилось от негодования.

– Кто вы такой, сэр? – спросил он, буравя меня глазами. – Я слышал, вы упомянули про Болейна.

– Да, мы расследуем дело об убийстве, в котором обвиняется Джон Болейн. Прибыли сюда, дабы собрать все факты, не упустив ни единого.

– Кто вас послал?

– В настоящий момент я являюсь представителем мастера Копулдейка.

– Не сомневаюсь, что вы исполняете поручение леди Елизаветы, – прищурившись, произнес Вайтерингтон.

Я набрал в грудь побольше воздуха:

– Леди Елизавета всего лишь желает, чтобы мы ознакомились со всеми обстоятельствами дела и удостоверились в торжестве справедливости. Она вовсе не уполномочивала меня любой ценой доказывать невиновность мастера Болейна.

– Обелить преступника у вас в любом случае не выйдет! – Вайтерингтон внезапно разразился издевательским смехом. – Леди Марии не слишком понравится, если она узнает, что ее сестрица сует нос в норфолкские дела. Ну да ладно! Чего вы хотите от меня?