Управляющий не сдвинулся с места.

– По чьему поручению вы проводите расследование, сэр? – спросил он, бросив взгляд в сторону дома, стоявшего в глубине внутреннего двора.

– Подобные вопросы я буду обсуждать только с вашим хозяином, – отрезал я. – Он дома?

Из дома донесся мужской голос, громкий и злобный:

– Господи Исусе, Воувелл, кто там еще приперся? Гони их прочь!

Управляющий замешкался.

– Прошу вас, подождите здесь, – обратился он к нам и закрыл дверь.

– Старикан явно не рад гостям, – усмехнулся Николас.

– Думаю, любопытство все-таки пересилит, – заметил я. – От мантии законника тоже иногда бывает толк.

«Хотя в этой мантии, даже летней, шелковой, сегодня чертовски жарко», – вздохнул я про себя.

Через несколько минут управляющий вернулся.

– Вы можете войти, – сообщил он. – Прошу, подождите в холле.

Вслед за ним мы вошли в дом, просторный и хорошо обставленный. В центре холла стоял стол венецианской работы, несомненно очень дорогой, а на нем – огромная ваза с цветами. Управляющий скрылся за одной из внутренних дверей. До меня донеслись приглушенные голоса, затем дверь приоткрылась, из нее выглянула горничная и, увидев нас, тут же исчезла.

Оглянувшись, я слегка вздрогнул. На лестнице стояла пожилая женщина, худая как тень. Она появилась так бесшумно, что мы не услышали ее шагов. Мы поспешно сняли шляпы и склонились в почтительном поклоне. Старая дама стояла на нижней ступеньке, буравя нас ледяным взглядом. Глаза ее, несмотря на возраст, сохранили ярко-голубой цвет, руки были сложены на подоле черного платья, белоснежные волосы убраны под черный чепец. Лицо ее имело желтовато-бледный пергаментный оттенок.

– Зачем вы пришли? – Голос ее был так тих, что мало чем отличался от шепота.

– Мы занимаемся расследованием обстоятельств смерти Эдит Болейн.

– Моя дочь мертва, и тут уже ничего не исправишь, – проронила старуха, словно превозмогая усталость. – Ее мужа вскоре вздернут на виселицу. Что вы намерены расследовать?

– Олдермен Рейнольдс примет вас, господа! – возвестил управляющий, входя в комнату. – Но предупреждаю, смерть дочери повергла его в глубокую скорбь.

Когда мы двинулись к двери, управляющий вскинул руку, преграждая путь Тоби:

– Мне очень жаль, мастер, но мой хозяин примет только законников. Вам придется подождать здесь.

Тоби пожал плечами. Миссис Рейнольдс по-прежнему стояла у подножия лестницы, вцепившись рукой в перила.

Управляющий проводил нас с Николасом в просторную приемную. В комнате царил сумрак, так как ставни на окнах были плотно закрыты; на массивном столе горели свечи. У стола стоял высокий тощий старик в глухом черном дублете. На вид ему было лет семьдесят; длинные седые волосы, на старомодный манер, почти касались плеч. Изборожденное морщинами лицо, длинный нос, квадратный подбородок, жесткий рот с опущенными уголками; темные глаза полыхали неприязнью. С первого взгляда было видно: Гэвин Рейнольдс относится к числу людей, с которыми не слишком приятно иметь дело. Его жена стояла в дверях, на лице ее застыло настороженное выражение. Управляющий переминался с ноги на ногу за спиной хозяйки.

Рейнольдс махнул рукой в их сторону и произнес исполненным досады голосом:

– Моя супруга Джейн и мой управляющий Майкл Воувелл. Они будут присутствовать при нашей встрече, которая, надеюсь, окажется недолгой. Что привело вас ко мне?

Старик сделал несколько шагов, и я заметил, что он сильно хромает и вынужден опираться на палку с золотым набалдашником.

– Мы расследуем обстоятельства убийства вашей дочери и надеемся, что вы сообщите нам некоторые факты, ибо… – начал я.

– Расследование уже было проведено, – бесцеремонно прервал меня Рейнольдс. – На кого вы работаете?

– Поручение приехать сюда мне дал мастер Томас Пэрри.

– Это что еще за хрен, черт бы его побрал?

Я глубоко вздохнул, пытаясь сохранять невозмутимый вид. И пояснил:

– Казначей и управляющий леди Елизаветы.

Рейнольдс поджал губы:

– Все ясно. Разумеется, Елизавета пытается спасти от виселицы своего родственничка Болейна. Только слишком поздно вы спохватились, господин горбатый адвокат. Вина Джона Болейна доказана, и через несколько дней ему предстоит дрыгать в воздухе ногами.

Последнюю фразу старик произнес с нескрываемым удовольствием.

– Нам поручено проверить все обстоятельства дела, – спокойно ответил я. – Никаких иных целей мы не преследуем. Вы согласны побеседовать с нами, сэр?

– О чем тут беседовать? – процедил Рейнольдс дрожащим от злобы голосом. – Я вынужден сидеть взаперти, чтобы скрываться от любопытных взглядов. Мне пришлось распрощаться с надеждой стать мэром.

«Да, если этот человек и скорбит о чем-то, так только о крахе своих честолюбивых планов, а не о смерти дочери», – подумал я.

Однако Николас произнес сочувственно:

– Мы догадываемся, сэр, что вы пережили страшное потрясение.

– Догадываетесь? – возвысил голос Рейнольдс. – Девять лет назад моя единственная дочь бросила мужа и детей и скрылась в неизвестном направлении. Эдит не обратилась за помощью ко мне или к кому-либо другому. Она просто ушла неведомо куда. – Он злобно махнул рукой. – А в прошлом месяце ее труп обнаружили в Бриквелле. И после этого вы строите догадки по поводу того, были мы потрясены или нет?

– Никаких догадок мы не строим, – отрезал я. – Сэр, мы понимаем, что такого страшного исхода вы не ожидали. Все эти девять лет вы надеялись на лучшее.

– Девять лет, целых девять лет, – повторил Рейнольдс. Голос его по-прежнему дрожал от досады.

Я повернулся к его супруге, рассчитывая, что с ней будет проще найти общий язык:

– Скажите, миссис Рейнольдс, помимо вас, у вашей дочери имелись родственники в Норидже? Или где-нибудь в другом месте? Возможно, у нее были друзья, у которых она могла найти приют?

Вместо жены ответил муж.

– Родственники, друзья? – процедил он. – Сразу видно, вы не знали мою дочь, мастер горбун. Эдит всегда была чокнутой, с самого детства. Она не любила общаться с людьми, потому что ненавидела всех вокруг без исключения. Когда она была маленькой, ее невозможно было заставить играть с другими детьми. А когда она выросла и превратилась в красивую девушку, то ни в какую не хотела бывать на званых вечерах и балах. Я наделся, что замужество смягчит ее дикий нрав. Но она сразу возненавидела этого болвана Болейна, а потом и своих несчастных сыновей. – Внезапно он разразился каркающим смехом. – Признаюсь откровенно, все мы были чертовски рады, когда Болейн проявил интерес к Эдит. Анна Болейн была тогда в фаворе, и мы рассчитывали, что у нас появятся связи при дворе. Но Джон Болейн никогда не умел пользоваться моментом. Приехав в Лондон, он повел себя как настоящий пентюх и даже не сумел встретиться с Анной Болейн. Что до Эдит, она вообще наотрез отказалась ехать в столицу. А кончилось все тем, что Болейн убил ее! – Голос старика вновь задрожал от ярости. – И вместо законной жены привел в свой дом потаскуху из грязной харчевни! Мне осталась одна-единственная отрада – посмотреть, как эта шлюха будет побираться на рыночной площади.

Лицо Рейнольдса исказилось от злобы, а глаза метали молнии. Бросив взгляд на его жену, я заметил, что она еще сильнее побледнела от испуга.

На несколько мгновений в комнате повисло молчание, которое нарушил женский визг, долетевший из дальних комнат. Миссис Рейнольдс нахмурилась.

– Чем сейчас заняты мальчики? – обратилась она к мужу.

Тот зашелся лающим смехом.

– Судя по визгу, забавляются с этой девчонкой Юдит, – ответил он.

Его супруга поспешно вышла из комнаты. Несколько мгновений спустя до меня донеслись знакомые нахальные голоса:

– Смотри-ка, опять Локвуд притащился!

– Какой черт тебя принес, недоумок? Лучше бы ты оставил деда в покое, пока цел.

Мы с Николасом многозначительно переглянулись. Итак, снова близнецы, Барнабас и Джеральд.

– Что вам понадобилось в кухне? – раздался голос управляющего.