– Не надо. Тогда папа узнает и все узнают, я так не хочу.

Она держалась за нее, как за спасательный круг. Вцепилась изо всех сил и обжигала плечо горячим дыханием. Лида и не знала, что бывает такое приятное чувство, практически материнский инстинкт. Утешить запутавшегося ребенка, помочь, объяснить. Может, она и не самая опытная помощница, но других здесь нет. Не Фаину же звать!

– Завтра. Лиза, нам надо сходить с тобой ко врачу и проверить, все ли в порядке. Вдруг этот идиот что-то там не то сделал. Да и таблетки выписать, ты же не хочешь от него забеременеть!

– Забеременеть? – девушка отстранилась и в серых глазах блеснул настоящий ужас.

– А ты думала, вот так просто все? Без последствий? Даже презерватив не дает стопроцентной гарантии.

– Я не хочу детееей, – завыла Лиза еще громче прежнего.

«Зато к мужику в койку захотела,» – устало подумала Лида и сделала мысленную пометку, надо позвонить Ленке. У неё на примете точно есть хороший проверенный врач. Почетная таксо-матерь водила знакомства с кучей разных людей от гастарбайтеров до ученых.

– Успокойся. Выпишет врач таблетки и ничего не будет. Разберемся.

– Правда? – в покрасневших от слез глазах надежда на лучшее. От такого взгляда и у бесчувственного камня сердце заболит. – Ты мне поможешь?

– Ну не бросать же тебя, дурочку. Справимся, Лизок. Только один вопрос, а где был твой брат, когда все это случилось?

– Не знаю. На вечеринке было столько народа, я его не видела. Он не знал, что я приду, а даже если бы и увидел. Помнишь мой прикид? – кивнула на висящие рядом остатки юбки и топик.

– Да уж, мать родная не узнает. Но лучше бы ты ему сказала, уверена, он бы не допустил…

– Ему плевать, – оборвала Лиза. – Плевать на всех, кроме себя самого. Это Кент, самовлюбленный скот, который за новую тачку продаст и сестру, и брата.

На лице блондинки появилось настоящее отвращение. Холодное и липкое, которое неприятной волной пробежало вниз по позвоночнику Лиды.

– Ни один брат не позволит, чтобы обидели его сестру, – неуверенно начала она. Но тут же оборвала речь. Кто-то изо всех сил молотил кулаком в дверь дома и пьяно орал:

– Откройте дверь, уроды! Поломойка, открой дверь. Хозяин пришел!

– Вспомни говно, оно и всплывет, – устало выдохнула Лиза.

– Сиди здесь. Надо открыть дверь, иначе этот идиот все здесь разнесет…

– О, поломоечка! – пропел пьяный, помятый Кент и буквально рухнул на Лиду.

– Совсем охренел?!

Попыталась стащить с себя эту тушу, но он вцепился намертво и, кажется, отключился.

Только этого ей и не хватало. Кое-как перетащила тело через порог дома и свалила рядом с журнальным столиком. Тот опасно покачнулся, у стоящей на нем красивой вазы были все шансы упасть и разбиться о голову парня.

Лида с сожалением смотрела на то, как ваза постепенно выравнивается на столе. Лучше бы разбилась. Об эту тупую лохматую башку не грех и сто таких ваз разбить, сколько бы они ни стоили. Пока его сестра была в опасности, он нажирался, как свинья.

Не выдержала и зло пнула Кента по ноге. Только сейчас заметила грязные, порванные в двух местах штаны, и перепачканную футболку. Наклонилась и, схватив за волосы, задрала лицо вверх. Вроде, не побитый. Значит, просто упрямо полз домой.

– Придурок, – поморщилась от запаха перегара.

– Я знал, что ты оценишь, поломойка, – пропел тот, придя в себя. – Ой, чет тошнит меня…оой…

– Твою мать!

Схватила первое, что попалось под руку – ту самую дорогущую вазу со столика – и сунула ему в руки. Еще не хватало пол за ним мыть посреди ночи. Не просто урод и кретин, еще и алкаш. Замечательно.

– Это ваза времен династии Мин, – послышалось с лестницы на второй этаж в тот самый момент, когда Кент с характерным звуком извлек из себя первую порцию мерзости.

– Отлично. Значит, туда блевать не побрезгует, – пожала плечами и обернулась.

Томирис стоял на лестнице в темно-синей пижаме со звездами. Взъерошенный и босой, он с удивительным равнодушием разглядывал пьяного в стельку брата.

– Каждый год одно и тоже, – пожал плечами ребенок. – Я с ним побуду, не переживай. Я специально не спал.

– В смысле?

Лида, кажется, запуталась. Равнодушные друг к другу, параллельные вселенные, но малыш Томми почему-то ждет пьяного брата и ни секунды не сомневается, что тот приползет именно в таком виде.

– У тебя завтра рабочий день, а у меня занятия только после обеда. Я за ним присмотрю.

Со стороны обнимающегося с вазой Кеши послышался здоровый мужской храп. Лида подавила в себе желание пнуть тело еще раз и выкинуть к черту на улицу. Пусть спит под кустом и не мешает никому жить. Но Томирис расстроится, он всерьез решил дежурить рядом с братом.

– Отнести его на диван?

– Он сам через час проснется и отползет. Не первый раз.

Точно алкаш. Золотой мальчик-алкоголик. Бестолковый, глупый и мерзкий.

Уходила Лида с чувством легкой тревоги, справится ли Томми с Кентом? С другой стороны, мальчик – самый разумный человек в этой семье. Остается верить, что он знает, что делает. А у нее в комнате одна неразумная особа, которой завтра нужно ко врачу.

К моменту, когда Лида вернулась в спальню, та самая неразумная особа уже мило сопела в две дырки на её кровати. Что ж, это лучше, чем пытаться наглотаться таблеток и пытаться перерезать себе вены.

***

– Может, все-таки кофе?

Утром Толик увидел в дверях бледную моль с косой и фантастическими синяками под глазами. Лида двигалась больше на автопилоте, чем сознательно. Тело все еще спало, три часа сна – мало. Она всегда завидовала бабушке и её бессоннице, сейчас бы пригодилось.

– Наливай.

Уселась на стул и несколько минут просто смотрела в столешницу, увлеченно зевая. Все испортила белая чашка с ароматным напитком и тарелка с оладьями, о которых она совсем не просила. Их традиционно готовил на завтрак Толик, потому что младший Гордеев обожает оладушки и получает их три раза в неделю. Лида бы пересмотрела такое питание, но малыш Томми так много занимался спортом, что сгорали в нем эти оладушки за милую душу.

– Спасибо.

– Бурная ночь? – понимающе поинтересовался повар.

– Бессонница. Я плохо привыкаю к новому, – зевнула в ладошку.

Выдавать семью Гордеевых она не стала, да и в договоре был выразительный пункт о конфиденциальности всего, что происходит в пределах усадьбы. Кеше, конечно, хочется перемыть кости. Но сегодня утром она обнаружила, что коридор пуст и чист, даже вазу кто-то помыл. Томми надо, определенно, купить что-нибудь вкусненькое. Вряд ли великий Иннокентий Гордеев опустился до уборки за своей персоной.

– Ничего, к хорошему быстро привыкаешь.

– Так это к хорошему, а у меня тут пока сплошной дурдом.

– Расскажешь?

Ему повезло, что она еще не проснулась. Иначе вскочила бы со стула и рванула, куда глаза глядят от острой близости мужчины. Повар вырубил газ на плите и уселся на стул совсем рядом. Слишком маленькое расстояние, она даже сквозь форменное платье чувствовала жар, которое впитало от плиты его тело.

– Н-нет, – голос дрогнул, а щеки снова начали краснеть.

Не придумала ничего лучше, кроме как сунуть в рот последний кусок оладушка. Большой такой кусок. На секунду стала похожа на жующего хомяка, именно в этот момент дверь на кухню открылась.

– Толик, налаживаешь тесный контакт с новенькой? – голос Кента звучал хрипло. – Она сейчас оладушком подавится. Что, поломойка, подфартило с личной жизнью?

– Кеша, – угрожающе прорычал над ухом повар. – Хоть ты номинально и мой босс, но будешь обижать девушку – получишь в репу. Новую работу, сам знаешь, я без труда найду.

– Защитничек, – фыркнул парень и, достав из холодильника бутылку ледяной воды, выпил сразу половину. – Да хоть перетрахайтесь тут все. Мне плевать.