И хоть не снимаюсь в белье, на примерке могут возникнуть вопросы…

А я их не хочу.

Мой вопрос Владу не нравится. До этого и так тёмные глаза чернеют, казалось, покрываясь тонкой коркой льда. Уверена, что сейчас в его груди, до которой хочется дотронуться ладонью – происходит то же самое.

Спокойное до этого лицо преображается. Уголки губ слегка приподнимаются вверх. А холодные ладони, что заставляют затвердеть соски из-за прикосновения кожи, хватают за талию.

Мужчина резко дёргает в сторону, поднимая моё легкое тело в воздух, и поворачивает к себе спиной.

– Сделаю это сам.

Широкая ладонь с силой давит на спину. Наклоняет грубо вниз. Заставляет дотронуться грудью до белой скатерти и опереться на ладони, что сейчас сжимаются в кулаки.

Что он творит!

Делает шустрый шаг вперёд. Будто толчок. И прижимается твёрдой эрекцией к моей попе, скользя ладонями с талии вниз. Хватается за краешек тёмного белья и под мои вздохи проговаривает:

– Ты же знаешь меня, Кара, – порой мне кажется, что нет. Хотя оно так на самом деле и есть. Я многого о нём не знаю. Только то, что у него семья в Германии, своя компания. Любит секс, потрогать меня и показать всем, что принадлежу ему. И пусть, если это не так. – Твоё сопротивление только возбуждает. Люблю подчинение, помнишь? И покорять.

Помню…

И хоть убей, хочу сейчас развернуться, поиграться, не дать ему того, что он хочет, но не могу.

Позволяю стянуть с себя трусики, которые не слетели ещё в лифте.

Чувствую на обнажённой коже ткань его брюк, за которой кроется то, что не раз доводило меня до крышесносных оргазмов. А один раз… Я вообще потеряла сознание. И хоть там ещё и организм дал сбой, те моменты…

– Помню, – облизываю сухие губы, дрожа от одних только касаний пальцев. Там, где проводит – всё пронизывает коликами, что добираются до низа живота.

Нежно, что необычно для Вернера, скользит пальцем по одной ягодице, вырисовывая разные узоры.

И даже от этого невинного касания дыхание перехватывает.

От предвкушения. От представления, что он сделает дальше. И какие от этого у меня будут чувства.

Но сейчас только это – интерес и возбуждение.

Что усиливается, стоит ладони пропасть, а потом звонко опуститься на ягодицу, вырывая с искусанных губ недовольный стон.

Он что, действительно, решил отшлёпать меня?

– Ты всерьёз? – спрашиваю недоумённо, пытаясь встать. Я-то думала… Совсем о другом!

Что сейчас он не выдержит. Расстегнёт ширинку, высвободит член из трусов и быстрым, грубым толчком войдёт на всю длину.

Но не судьба.

Я так не играю.

Поднимаюсь, и рука мужчины тут же давит на спину. Снова приковывает грудью к столу, слыша от меня только возмущения. Влад делает шаг назад, чуть отстраняюсь. И не сразу понимаю для чего.

– Какой же ты…

Мощный шлепок, и я замолкаю, поджимая губы и мыча. Проклинаю его в своей голове и хочу прибить.

Чего так больно! Я думала, это будет слабее, эротичнее, а сейчас… Будто ремнём бьёт. Не щадит. Словно провинилась и сделала ужасное.

Как папа за двойки в школе.

– Поиграли и хватит, Лин, – от этих слов напрягаюсь. Нет больше того игривого и тихого голоса. Хриплого баритона.

Только сталь, недовольство и равнодушие. Он такой, когда серьёзен. Когда злится.

– Я не шутил, когда сказал, что ты виновата. Предала меня…

И опять говорит эти неправдивые слова.

– Влад, – мой голос звучит резче. Потому что начинаю раздражаться. – Я ведь объяснилась!

Очередной шлепок по коже. Та горит и просит остудить её. Приложить что-то холодное. Ладонь Вернера очень хорошо подойдёт, если он не собирается меня бить.

Льдина! Самая настоящая! Знает, что не люблю этого, но делает.

– У меня другая информация, Каролина. И я верю ей, а не тому, кто… Солгал в лицо. Что, если не желание избавиться от меня? Я ведь отравлял тебе жизнь, по твоим словам. Не смогла устоять перед соблазном, да? Или что?

И вновь удар, что вызывает порыв как следует встать, замахнуться рукой и впечатать ладонь в чужую щёку.

Да что за несправедливость такая!

– А если бы я струсила на суде? Совесть пересилила! Ты бы тоже так меня ненавидел?

– Нет, если бы ты в этом созналась.

Его слова выбивают из колеи. Идёшь и вдруг падаешь, угодив в яму.

Какой же, мать его, невыносимый человек!

Понимаю, что лучше один раз потерпеть извращённую порку, чтобы потом её избежать, но не могу.

Гнев подбирается к горлу, потихоньку проникает в мозг, распространяется по всему телу и оседает в груди. Надоел!

Завтра же пойду к проклятому адвокату, чтобы выведать от него информацию. Сколько можно?! Одно и то же!

Резко встаю на руках. Влад пытается опять пригвоздить меня к столу, но не сдаюсь.

Со своими пятьюдесятью пятью килограммами неровня ему. Но всё же сначала качаю задом, упираясь ему в пах. Чтобы расслабился, перестал так наседать.

И это его дезориентирует. Отстраняется, почувствовав неладное.

Ладонь скользит ниже, кончиками пальцев проходя вдоль позвоночника. Тело от этого потряхивает, но мне плевать. Взбесил!

Выпрямляюсь и хоть понимаю, что так просто не уйду, оборачиваюсь к Владу и сдерживаюсь, чтобы не плюнуть в это мерзкое, но в то же время красивое лицо.

Вместо этого задираю голову, опускаю ладони ему на грудь и толкаю, отстраняя от себя. Он резко становится мне противен.

– Знаешь, что?! – повышаю голос, чего не делала… Давно! – Надоело!

То есть, всё, чтобы ко мне не было такого отношения – всего лишь нужно сказать, что я испугалась?

фотографиями с голыми родителями, участвующими в оргии. И моими фото, где заплаканная и полуголая выхожу из кабинки стриптиз-клуба, где вообще была не по своей воле!

И должна блеять перед ним, извиняясь?

– Я докажу тебе, что ни в чём не виновата, – шиплю со злости, пытаюсь толкнуть, но он даже не шевелится. Лицо спокойно, будто меня сейчас и не слышит. И всё. Это становится последней моей точкой кипения.

Поэтому выпаливаю со зла, точно зная, что не дам ему этой возможности:

– И до этого момента – я запрещаю тебе ко мне прикасаться!

Зло отталкиваю Влада от себя и как можно быстрее пытаюсь уйти. Убежать от него. Как можно дальше.

Перед этим хватаю хотя бы платье, чтобы не сидеть голой.

Обжигающие слёзы подбираются к глазам, намереваясь показаться перед Вернером.

А не будет ему моих слёз.

Он видел их однажды, два раза. И во всех случаях поддерживал меня, успокаивал. А сейчас… Только пытается схватить. Остановить. Удержать.

Но не сдаюсь. Выдёргиваю руки из сильных ладоней и иду дальше. Кожу жжёт, но не останавливаюсь. Злость пропитывает всё тело, давая силы сопротивляться.

Даже когда Влад хватает меня за талию и грозно рявкает моё имя, не собираюсь поддаваться.

– Каролина, стой!

А я не собака, чтобы следовать каждому его приказу!

Сжимаю в трясущихся пальцах ткань платья и снова пытаюсь вырваться. На него не смотрю, только вперёд. Лишь бы не оставаться с ним больше наедине.

– Отвали, Вернер, – шиплю и смотрю вниз, с силой впиваясь ногтями в его руки. Глухое рычание проникает в ухо, но мне не стыдно. Сделала ему больно – сам виноват.

Хватка на талии на миг расслабляется. Выкручиваюсь, и буквально вылетаю из его объятий, что до этого тисками сковывали тело и любые движения.

Бегу со всех сил в его комнату, зная, что там есть замок. Уже однажды видела его и сейчас он мне не помешает.

Влад срывается следом за мной. Пугаюсь, паникую, но понимаю – не возьму себя в руки – так будет. По пути роняю рамки с какими-то фотографиями, что падают перед Вернером. Наверное, не знаю. Но судя по его злому мычанию позади, попадает так, как нужно.

Поэтому залетаю в его комнату, оборачиваюсь, резко захлопывая за собой дверь. Последнее, что вижу в небольшую щель – грозный взгляд карих, тёмных глаз, что буквально примораживают к полу.

Чуть не теряюсь от надвигающегося на меня Влада, но вовремя закрываюсь. Перемещаю защёлку в сторону и упираюсь лбом о деревянную поверхность. Его громкие шаги утихают.