Сутками до и после вождения на кухне вместо того, чтобы готовить, курила, просматривала отели, машины, маршруты, бронировала, покупала. И когда он приходил домой, встречала его не горячим ужином, а восторженными рассказами о том, как будет замечательно есть устриц в Аркашоне и устроить фотосет на дюне Пила.

Думала, что таким образом смогу все склеить. Но тебе не нужны были устрицы потом, ведь сейчас за тебя боролись, ублажая минетом и супом из шпината. А я боролась за себя, боролась с кризисом среднего возраста, который так рано постучался и обрушился не щадя. Ты бы тоже мог бороться вместе со мной за меня, но мы большие эгоисты, и в твоем случае, возможно, лучше поверить в душещипательную легенду о пятилетней любви.

Впереди – круиз по Адриатическому морю, и он действительно был, только не такой, как себе представляла. Думала, к нам вернется страсть, отдых даст новые силы и новые мечты, мы построим новые деловые планы на будущий год. Взяла с собой столько платьев, которые ты никогда раньше не видел. Но в самом красивом из них стояла одна на верхней палубе, сгибаясь под влажным ветром с бутылкой красного вина. Было уже около полуночи, весь лайнер бесновался на гала-ужине.

В этом есть определенная романтика: встать в самый неожиданный момент, взять со стола бутылку красного и направиться к лифту.

Рыдала очень громко, втайне надеясь, что кто-нибудь придет за мной и спасет. Мечтательное перекладывание ответственности. Но вопли заглушал рев шторма, меня жутко трясло от холода, а может, от всего сразу.

А в другом платье телесного цвета и таких же открытых босоножках на шпильке плавно выбирала позу, чтоб пообещать всю себя сразу. Слышала, как ты говоришь этой овце по телефону: «Котик, я соскучился…», но продолжала тебя соблазнять, твоя еще не бывшая жена. Хотя тем, кого разлюбили, положено отступить. Король умер! Да здравствует король!

Вторым приехал Пауло, которого впустила в честь его Дня рождения, хотя доподлинно неизвестно, паспорт не проверяла. Он заглядывал в мой холодильник и фотографировал, как делаю макияж, смотря в круглое зеркало напротив душа.

Мы вдвоем поехали в клуб, получше, чем тот, что был на Новый год. На пляже припарковали маленькую машинку и прошли по красной ковровой дорожке, которую обрамляли высокие тонкие факелы с живым огнем. Внутри было людно, через раз диджей сводил трек «Носа, носа»[40], а девчонки в такт крутили задницами и фигурно притопывали.

Я тоже вертела задницей, вертеть у меня получалось, но все же как-то по-другому. Пару раз два парня цепляли меня, проходя мимо. Пауло ничего не заметил, на нем был когда-то модный, светло-серый пиджак и джинсы. Вообще он классный, но не мой. Мы – случайные пазлы, которые кто-то достал из коробки и пытается скрепить между собой, на нас нарисованы картинки, суть одна – дырочка и палочка, но все же они разного размера.

На следующий день мы с Пауло поехали в Обидуш для мастер-класса по фотографии и покупки жинжиньи. Все полтора часа от Лиссабона мы торговались: я выпрашивала его авторскую фотокнигу «Дакар», он предлагал расплатиться «честью».

Возле каждой «лавочки» с темно-вишневыми бутылками стояла бочка, а на ней – шоколадные чашечки для дегустации вожделенного напитка. Там было что сфотографировать: живописная крепость, разноцветные непохожие двери, подоконники с горшками фиолетовых и малиновых маргариток.

Вот черный кот в проеме желтой лестницы, вот я среди камней, покрытых мхом. Был и закат на крепостной стене, как же без него? На обратной дороге Пауло признался мне, что среди многочисленных девушек, которые останавливались на его диване, еще только с одной он ездил в Обидуш и она тоже русская. Да, русские – они такие.

Я продолжала бегать. Влево вдоль «Соломенного моря» (бухта порт. Mar da Palha) – вокзал; вправо – красный мост Ponte 25 de Abril. Через полчаса сбавляла темп и поворачивала в город. Ужинала еще как-то в том же ресторане с бабушкой, дедушкой и телевизором. Часто скайпились с Хосе. Каждый день Рикардо спрашивал, где я, писал, где он, и мы никак не могли встретиться. Я же принцесса, привыкла, что меня вынимают из башни и убивают дракона. По-другому не понимаю. Это не мой язык любви, поэтому с Рикардо мы так и не встретились.

Вечером возвращаюсь в Барселону. Пауло перед аэропортом заезжает к океану, январский sunset[41]. Небо, затянутое пепельно-синими тучами, и малиновая полоска заката сообщает, что солнце там. И он, Атлантический, шумит. Прощальные пирожные Паштель де Ната в кафе у дороги. И мысли о том, что бы сделала в следующий раз, окажись здесь.

Поднялась в город в центре и пошла по Пассейч де Грасия, счастливая от суеты машин, людей и Гауди.

Вечером Люк позвал меня выпить в баре «Berlin» на Diagonal con Muntarell[42]. Нарядилась как положено: замшевые португальские ботильоны, лосины, белая прозрачная туника и короткий жакет, сотканный из блестящих черных пайеток. Вот такая русская мамзель.

Мы сидели, прибывали только парни (наверное, шли с работы). Еврей начал нервничать, предположив, что это гей-бар! Смотри, вокруг одни мужики! А я ему отвечаю: «Расслабься, они все смотрят на меня и на барменшу – милую улыбчивую каталонку, породистую, как редкая лошадь, в хорошем смысле этого слова».

Но Люк ушел домой. А я осталась выполнять свою программу. Менять точку сборки с Лиссабона на Барселону. Второй бармен Оскар делал мне коктейль со льдом и текилой, что-то типа «Маргариты», потом интервьюировал, параллельно предлагая улучшить вкус напитка.

Уже рассказала ему, что пишу книгу о своей истории (тогда не знала, что моя история только начинается). Он сразу дал мне свой номер телефона со словами: «Просто позвони мне и скажи, что все готово, пойду и куплю твою книгу». После двух бокалов особенно приятно это слышать.

Курила на улице, но в бар было открыто окно, через которое получалось брать новую порцию веселящей жидкости. Люди все прибывали и прибывали, со стойки партиями по шесть бокалов уходил «джин-тоник». И потом к полуночи все смешивалось, невозможно однозначно сказать, кто приходил один, а кто – с шумной компанией. Вокруг каждого появлялись люди, готовые общаться. Все стали одной большой тусовкой. В России так редко случается.

Следующим этапом для меня в таких вечерах следовала травка. И вот я стояла в окружении пяти мальчишек за углом бара и передавала по кругу косяк. Накуривались все, а они – в столь юном возрасте, когда все еще хихикаешь во время употребления. Один парень 19 лет праздновал День рождения. Они разогревались перед клубом и активно тащили меня с собой. Конечно, чисто гипотетически я не против по истечении ночи устроить в каком-нибудь номере сцену из фильма «Парфюмер» с грудой голых тел, но отказалась. Для меня важнее дождаться четырех утра, когда Оскар закончит работу в баре, и накуриться с ним и, возможно, с породистой барменшей.

И вот вернулась, находясь в любимом мной состоянии духа, достала блокнот, тщательно размешала содержимое высокого стакана с Текилой Санрайз и зажала в зубах палочку с пестрым бумажным зонтиком. Настраивала свое радио на нужную волну.

Мы сидели на бетонном пороге под закрытым баром «Berlin» с бардовым козырьком и курили с Оскаром жирный косяк. План этого дня я выполнила.