- Это всё чушь, - голос Петрухина звучал утомлённо, в нём свозили величайшая скорбь и отчаянье интеллектуала, вынужденного обсуждать непутёвый предмет. Тоном знатока он произнёс:

   - Лабораторные и курсовые разработаны в соответствии с практическими рекомендациями Столичного Института. Они прошли тыщу проверок. Никто при них с ума не сходил.

   Сергей возразил:

   - Это проверки. А речь идёт о практическом применении. Когда студенту в день приходится выполнять по несколько лаб, невольно чувствуешь, что крыша едет. К тому же там у них - это не здесь. Там зона искажена незначительно.

   - И всё-то вы знаете.

   - Что надо мы знаем.

   - Ой-ли?

   Сергей, внутренне содрогаясь от понимания собственной наглости и сознательно подавляя взвывший сигнальной сиреной инстинкт самосохранения, отчётливо разумея, что подобные вещи не рекомендуется высказывать преподавателю, пошёл ва-банк и выложил все свои соображения:

   - Искаженные зоны весьма непредсказуемы. Физика их неизвестна. Всё что мы имеем - это несколько наблюдений, замеров, теорий и практических рекомендаций, выработанных специалистами для обособленной местности, не всегда срабатывающие даже там и вызывающие массу сомнений. Мы изучаем то, что, возможно, никогда нам не пригодится, то, что не работает вне зон, и не всегда срабатывает внутри них. - Сергей чуть замешкался. Переведя дыхание, он завершил. - Всё это вызывает сомнения и притупляет у студентов стремление учиться. К чему напрягаться, когда и так и так выходит одинаковый результат?

   Петрухин рассеянно потёр подбородок. Его лицо, обычно полусонное, приобрело задумчивое выражение.

   - Отчасти в ваших словах есть некая правда. Всё, что мы знаем о физике зон, представляет собой сплошные теории, нередко скороспелые и не проверенные. Но мы ищем, экспериментируем. И вы часть этого великого эксперимента. Вам предстоит, освоив теорию, проверить её на практике, подтвердить, дополнить иль опровергнуть. Вы новое поколение экспериментаторов. На вас все надежды. Мы не смогли, но, может быть, вы приоткроете завесу тайны.

   "Да, - зло подумал Сергей. - а то как же. Двести лет до нас люди долбались. А мы вдруг возьмём и всё разгадаем. Да и кому это нужно? Например, чтобы внести изменения в учебную программу нужно не один год походить по инстанциям, доказывая, что ты не верблюд".

   Петрухин, угадав его мысли, сказал:

   - На вашем лице я вижу сомнение. Не сомневайтесь. Вы не один. Ведь именно стараниями многих людей в течение очень долгого времени собирается Знание.

   Сергей хмыкнул. Его всегда забавляла напыщенность таких фраз. Преисполненный мрачных предчувствий - кто он такой чтобы говорить это преподу? - он пробормотал:

   - Как бы это не оказалось собиранием мусора.

   Петрухин снисходительно улыбнулся. Сергей, поняв, что сказал уже слишком много, чтобы податься назад, подняв на него взгляд, в последний раз метнулся в атаку:

   - К чему мы изучаем каббалу, астрологию, оккультизм и алхимию? Ведь это же хлам. Человечество однажды уже отринуло эту так называемую "тайную мудрость".

   - Кто вам это сказал?

   Вопрос Петрухина прозвучал слишком резко, и Сергей невольно смутился.

   - Ну, так говорят. У нас, в общежитии.

   - Да? А я слышал другое. Это Простоквашин, Иван Сергеевич, забил вам голову своими рассказами о Проекте. Он, конечно, хороший историк - я ничего не говорю - но уж очень односторонний он человек. Материалист.

   - А разве это плохо?

   - Искажённые зоны существовали всегда. Бермудский треугольник, Тунгусская аномалия. Человеческая история имеет немало указаний на такие явления. Простоквашин этого не понимает! Он считает их пустыми проявлениями суеверия.

   Сергей упрямо полез в бутылку, отчётливо понимая, что за это Петрухин запросто, как еретика, может выставить его вон.

   - И всё же в его устах это звучит довольно логично.

   - Я плевал на логичность! - Петрухин взорвался, и студент на миг почувствовал приступ паники - не видать ему сегодня зачёта. - Мы не можем разбрасываться знаниями прошлых столетий. Даже если эти знания на 90% состоят из суеверий!

   Не выдержав взгляда препода, Сергей прикрыл глаза. Опустив голову, он уставился на изрисованную и исписанную маркерами и авторучками, поверхность стола. Он был не согласен с Петрухиным и почти на все сто был согласен с Иван Сергеевичем.

   - И всё же, - упрямо произнёс он. - Я считаю, мы должны более скептически относиться к таким "знаниям". Как говорится: "Доверяй, но проверяй".

   Петрухин шумно вздохнул, выражая сожаление по поводу Серёгиной ограниченности.

   - Где ваша зачётка? - неожиданно спросил он.

   Сергей дёрнулся. Сердце чаще забилось. "Неужели поставит?" - мысленно взвыл он, чувствуя, как в кровь под воздействием волнения хлынул адреналин.

   - Вот.

   Петрухин принял зачётку. Открыв её на нужной странице, он мрачно спросил:

   - А где ваши оценки?

   Студент рассеянно передёрнул плечами.

   - Их пока ещё нет.

   - И что же вы думаете? - Петрухин принялся перелистывать в обратном порядке зачетную книжку.

   Серёга неопределённо пожал плечами. Препод отложил зачётку и задал ему вопрос: