Парень мою гневную тираду вынес спокойно и только под конец недовольно скривил губы:

– О, да. Я заметил. Из-за этого самого контроля ты так между парнями скачешь, наплевав на их чувства?

Это он про кого? Про того мальчика из параллели, что пару дней назад приглашал меня погулять, а я отказалась? Так не в моём он вкусе вообще-то! И чего теперь, каждому «да» говорить, лишь бы не обидеть?

– Астахов, ты за своей жизнью лучше следи, у тебя там жести побольше будет, чем у меня! – взбунтовалась я.

– В последнее время благодаря тебе её ещё больше прибавилось, гномиха, – тоже набычился верзила. – Ты вообще нормально жить умеешь? Учись избегать неприятностей, а то так и будешь обливаться соком и психам дорогу перебегать.

– Не нужно всех с собой сравнивать, – огрызнулась я, вспоминая, как Астахов в столовой до самого конца молча лицезрел моё фиаско. – Есть на свете хорошие люди.

– А я, значит, плохой? – выгнул бровь в изумлении.

– А я? – выгнула грудь колесом, с силой напирая на потрясённого соседа. – Я же в твоих глазах уже кем только не побывала… Вот ещё и «неудачница» добавилась. За что такое отношение? – замерла в ожидании.

– А ты не понимаешь, да? – посмотрел на меня с чувством полного презрения, что я даже отступила назад. – Бросила – и даже совесть не мучает?

Твою кочерыжку! Так и не простит мне никогда эти лимоны!

– Надо было сильнее бросить, если б заранее знала, что у тебя так харя по диагонали треснет!

Ох, и правда, за живое задела. Вон как смотрит.

Недобро как-то. Мысленно на кусочки меня расчленяет.

Тачку выше жизни человека ставит!

Тьфу.

– Я чуть не совершил ошибку, поверив в то, что такая милая девочка не может быть расчётливой стервой… – холодным тоном сказал Астахов, заправляя мне за ухо ещё мокрую прядь волос.

Такого обвинения я не ожидала, поэтому не смогла дать внятный ответ. Просто стояла и смотрела в глаза Леонида, думая в этот момент, что он олицетворение этого гнилого городишки. Что соврал он про то, что не любит применять силу.

О, ещё как любит. И делает это сейчас осознанно. Не физически. Он давит морально. Чувствует, что я слабее, ведь мне сложно противостоять такому самодостаточному и взрослому человеку, поэтому пользуется ситуацией.

Изучив меня за последнее время, думаю, он понял, что я ни за что не втяну родителей в нашу с ним передрягу, а с прибавлением ещё и шизоидного отца вообще замолкну и буду изображать счастье, пока не вылезу из этого ведра с помоями.

– Спасибо, что заступился за меня перед своим отцом, – понизила от разочарования голос и, бесшумно вздохнув, показала парню на дверь.

У него состояние не лучше. Черты лица заострились от злости, а в глазах самый настоящий огонь.

– Пока долг не вернёшь, даже не думай сваливать, – бросил мне яростным тоном. – Иначе удвою твои неприятности.

Когда за ним хлопнула дверь, я беспомощно вздрогнула и, приложив ладони к лицу, тихонько всхлипнула.

Просто западня какая-то. Куда ногу ни поставь, вылезет острый кол и уколет побольнее.

Забравшись в постель, укрылась с головой одеялом и молча лежала так, пока от упадка сил не вырубилась.

Проснулась внезапно от раздирающей жажды. Свесив ноги на пол, вгляделась в темноту ночи и поняла, что дверь в комнату до сих пор закрыта, хоть и привыкла, что Астахов зачем-то её открывает.

Только не в этот раз.

Выйдя в коридор, прислушалась.

Тишина, но какая-то ватная. Подошла к окну и выглянула на парковку. Машины нет, значит, уехал.

Тягучий поток грусти прошёлся по венам, и я присела на стул, начиная впадать в хандру.

Ехала в город с мыслью, что жизнь приобретёт светлые ориентиры, и каждый мой шаг будет продвигать меня выше и наполнять незабываемыми счастливыми моментами.

Но всё в точности наоборот.

Чем дальше, тем хуже.

Погрязла в унынии, и просвета не наблюдается.

Только учёба доставляет радость, остальное же задвигает моё желание стать городской подальше.

Страх разочаровать родителей и саму себя связывает по рукам и ногам. Но я отчётливо понимаю, что сдаваться нельзя и мне нужна помощь.

Взяв в руки телефон, зависла на несколько минут, убеждая себя в правильности, и только после этого набрала номер лучшего друга:

– Вань, прости, что разбудила… у меня проблемы.

– Прости, что сразу не ответил, – пробормотал я в трубку, заодно делая долгожданную затяжку. – Препод никак не отпускал с пары. Что нового?

– Твой отец мне звонил, – обыденно ответил Ромка, а я чуть не подавился дымом. – Эй, ты ж сказал, что бросил? У вас там строго в фитнесе с этим… – подловил меня друг.

– Нервы, – коротко огласил причину, стараясь выкинуть из головы образ настырной девчонки. – Что он хотел? – вернулся я к важному моменту.

– Предлагал место в компании и такую зарплату, что мне и не снилась, – ошарашил меня Ромыч.

– Если… – затянулся в последний раз и потушил сигарету об язык. Дурацкая подростковая привычка.

– Если я тебя уговорю занять свой трон, – рассмеялся друг.

– А ты что? – оглядел пустую утреннюю улицу и побрёл обратно в универ, мысленно молясь, чтобы Ромка не попался в сети отца.

– Отказался… – сказал он. – Лёнь, может, всё-таки подумаешь? Ты же сам мечтал о финансовой независимости, чтобы не брать у матери денег…

– Но не под началом этого урода, – отрезал я. – Он отказался от меня и мамы и пошёл преспокойно служить, а когда вернулся, то «сопляк» снова для него только обуза. И вдруг сейчас я стал сыном, ради которого он так старался подняться и желает научить меня уму-разуму. Тебе самому-то не смешно, Ром? – мотнул головой, чтобы сдержать эмоции, а то на весь коридор раздаётся мой гневный голос.

– Мне бы хотелось верить, что люди способны меняться к лучшему… – замкнуто ответил парень.

Перед глазами возникло лицо Акимовой, и мне пришлось насильно заставить себя не воспринимать её всерьёз. Она пройденный этап для Ромыча и мимолётный для меня.

– Ты о своей…

– Не будем о ней, – резко перебил Ромка. – И кстати, что за прикол с сожительством?

Нервно сглотнул.

– С каким? – состроил идиота.

– Горский сдал тебя.

– Вот гад, – треснул кулаком по стене, но вовремя вспомнил, что за ней идут лекции и лучше не привлекать к себе внимание. – И что сказал? – осторожно прощупывал почву.

– Что какая-то деваха живёт в квартире бабки, и ты с ней носишься, как с писаной торбой, – ровным тоном произнёс друг, и я облегчённо прислонился лбом к прохладной стене.

– Приходится, – отмазался я, блуждая по универу и вглядываясь в номера аудиторий. – После того, как в мамкиной квартире оказалась доля отца и он заявил на неё права, мне остаётся только вариант с бабушкой, хотя бы до тех пор, пока не накоплю сумму, чтобы снять другую квартиру.

– Гордость тебя погубит, – коронная фраза Ромыча.

– Ну, не могу я у неё деньги просить, – упрямо заявил я. – Жерар и так меня нахлебником считает, хоть и улыбается при матери. Её подарок на день рождения уже дорого мне обходится, я все запасы на ремонт тачки потратил… – ляпнул я не подумав и тут же прикусил язык.

– А что с тачкой не так? – зацепился за новость Рома.

– Э-эм… да одна девочка во дворе мячом в лобовуху зарядила… – пространно объяснил я.

Смех друга, наверное, услышали все, кто есть в здании.

– Чувак, не представляешь, как я соскучился по таким историям, – в сердцах проболтался он.

– Так возвращайся, – попытался до него достучаться.

– Не раньше, чем через год, – стоял на своём упрямец. – Чтобы больше никогда её не встретить вновь.

Я промолчал. Хотел согласиться, но язык не повернулся. Представил, что больше никогда не увижу Алису, и вместо радости испытал неприятное чувство, будто внутри образовалась стягивающая засуха. Словно безысходность, типичная пустошь.

Еле осилил эту минуту, пока напоминал себе, что гном второстепенный персонаж, и в финале я всё равно её солью.