Заканчивался первый семестр очередного сложного учебного года, и половину учебного времени студенты традиционно провели на различных бесплатных работах, а кроме обязательного поддержания порядка на своей территории, постоянно обязаны выполнять аналогичные работы на улицах города в любое время года и в любую погоду. Весной они готовили детские лагеря и базы отдыха к летнему сезону, осенью после сбора урожая вскапывали «подшефные» огороды, зимой разгребали снежные сугробы и вполне могли рассчитывать на получение дипломов дворников, если бы такие были предусмотрены.

– Большинству из вас пригодятся эти навыки в будущей профессиональной деятельности, – отшучивалась я в ответ на многочисленные претензии своих подопечных по поводу того, что не для этого они поступали в колледж.

Город традиционно наряжался для встречи нового года, и меня с группой студентов вместо планового урока отправили на улицу для развешивания электрических гирлянд, строго настрого наказав прибыть на место в строго назначенное время, согласованное с администрацией города.

Мороз стоял нешуточный, мы прождали первые пол часа, обмениваясь шутками и новостями, но прошёл уже час, а никто из начальства так и не появился. Студенты успели неоднократно сбегать по разным нуждам в ожидании начала важного практического занятия, я – напрыгаться и набегаться, согреваясь, когда наконец подкатила чёрная блестящая иномарка, из которой вывалился молодой крепыш в облаке свежего перегара. Он открыл багажник, вывалил на снег набор коробок со «снастями», и уселся обратно, собираясь уезжать.

– Покажите, что делать, – ринулась я к нему, понимая, что рано обрадовалась.

– Для этого приедет другой, – отмахнулся он и укатил.

Пришлось проникнуться важностью момента, объективно оценить масштабность численности городского руководства и скрупулезность распределения обязанностей между его членами. Пляски на морозе продолжились, пока не появился очередной дорогой автомобиль и инструктор в обнимку с полуторалитровой бутылью минеральной воды.

– Мы же механики, а не электрики, – принялись возмущаться парни, шаловливое настроение которых уже невольно перерастало в революционное.

– Хороших начальников не бывает, Привыкайте подчиняться, если хотите хоть иногда питаться. Вы, как механики, развесите гирлянды, а электрики потом подключат их. Всем хватит, не переживайте, – торопилась я успокоить их и поскорее закончить дело.

Подготовка к новому году – дело святое, и каждая успешная процедура из её многочисленного набора, судя по всему, планово обмывается организаторами, а мои студенты, освоив ещё одно полезное занятие, заодно познакомились с яркими представителями своих будущих хозяев, чьё сытое существование им скоро до конца жизни предстоит обеспечивать.

2

Мой Дед Мороз давно умер, а я, освобождённая от ожиданий праздничных подарков, спокойно выспалась в очередную новогоднюю ночь и в первый день января вышла прогуляться. На тихом и безлюдном, как после апокалипсиса, дворе я мимоходом спросила у первого встретившегося соседа, почему в такой всегда шумный праздник так непривычно тихо и в доме, и на улице, на что он печально ответил, что дети выросли, и шуметь некому.

Это действительно стало заметно – подрастающее поколение не задерживается в бесперспективном городке и, не успев опериться, покидает его в надежде на лучшее. Когда я осталась в квартире одна, ещё звонче запела внутренняя тишина, и соответственно громче теперь слышится всё, что происходит за её пределами.

Взрослые дети давно покинули родину в поисках реального счастья и могут навещать опустевшее семейное гнездо лишь раз в году во время отпусков, да и то не всегда. И чтобы получить возможность видеться с ними чаще, я отнесла в фотоателье огромную старую кассету с домашними видеозаписями, которую семья когда-то часто просматривала с помощью ставшего раритетным видеомагнитофона. Теперь достаточно открыть в папке видеозаписей компьютера желанный файл, и я возвращаюсь в оцифрованное прошлое, а пустые комнаты, увешанные старыми детскими рисунками и фотографиями, наполняются детским щебетом и хохотом, которые по мере продолжения фильма сменяются басовитыми мужскими диалогами.

Только теперь, прожив рядом с взрослеющими детьми значительную часть своей жизни, возможно понять и оценить все усилия родителей по моему воспитанию и полностью раскаяться во всём, чем я успела их огорчить. И самое большое наказание за это – возможность в полной мере пережить и прочувствовать их обиды на себе. «Вгляжусь в тебя, как в зеркало», и я удивлённо вздрагиваю, узнавая в повадках и мимике своих детей не только самую себя, но даже тех многочисленных родственников, с которыми они встречались очень давно и лишь изредка.

«Как же отвратительно я могла выглядеть! И намного ли стала лучше?» – переоцениваю я заново всё пережитое и с опозданием молю о прощении давно покинувшую меня мать, когда так же, как она когда-то, в порыве уберечь и спасти своих детей нарываюсь на их грубость и холодность. Как сложно бывает родителям, многое пережив и поняв, воздерживаться от назиданий и советов, чтобы лишний раз не раздражать любимое чадо! Многие не любят выслушивать и следовать чужим советам, но в случае потерь и неудач первым делом бросаются на поиски виноватых. Невольно во многом повторив ошибки и просчёты своих родителей, мне остаётся лишь вспоминать свою молодость, которая также не обходилось без конфликтов «отцов и детей», и которых вообще невозможно избежать в любой семье. Будучи ребенком, и многого пока не понимая, я всегда становилась на сторону матери, и однажды отец, не удержавшись, сгоряча бросил мне:

– Ты такая же гордая, как твоя мать.

Тогда моя так называемая гордость была лишь отражением малоопытности и закомплексованности, мешающих более качественному развитию, но отец скорее всего уже предвидел и страшился будущих последствий моего постоянного стремления к самостоятельности и независимости, и однажды решил проверить мою гордыню на прочность. Когда мы в очередной раз приехали всей семьей за лесным урожаем, он разыграл целый спектакль. Наступило время уезжать, и пока все остальные члены семьи возвращались к машине, я где-то замешкалась и, выскочив из леса, увидела лишь широкий зад удаляющегося автомобиля. Моя гордость выдержала и это испытание, а родителям пришлось долго искать меня в лесу.

Наступает момент, когда дети, взрослея, начинают во многом опережать своих родителей и сама пытаются их по-своему воспитывать, но не все родители способны это понять и оценить.

– Подожди, обломает тебя ещё жизнь, – бессильно пасуя перед непреступной стеной неприятия своих отпрысков, резюмируют они свою очередную неудачную воспитательную беседу.

Вряд ли они искренне желают своим чадам, чтобы жизнь их «обламывала», но их взгляд свысока на подрастающее поколение однажды становится лишь смешным и нелепым, и приходит время, когда родители сами могут многому научиться у своих взрослых детей. Новое поколение – всегда новое и совершенно другое, и когда я иногда наблюдаю, как старушка, гуляя по улице, останавливается и с презрением на сморщенном лице, подкреплённым проклятьями, оборачивается вслед проходящей мимо яркой хохочущей юной компании, меня в этой ситуации больше раздражает старушка.

«Бывшая проститутка пытается наставить на путь истинный начинающих наркоманов», – хихикаю я про себя, разглядывая её напудренную физиономию с отвисшими щеками и ярко намалёванными узкими губами.

Неопытность и неведение – это тоже преимущества молодости, обеспечивающие возможность планировать, мечтать и каждый день совершать открытия, и неплохо, если наши дети при этом понимают истинные цели нравоучений взрослых, ведь по сути каждое новое поколение варится в тех же самых заботах и проблемах. Я достигла определенной возрастной черты и знаю теперь, что тоже иногда кажусь молодым смешной и нелепой, а всё, что меня когда-то раздражало в родителях в силу их возраста или необразованности, сейчас только умиляет.