– Вы что, в средневековье живёте, что ли, чтобы травами лечиться? – презрительно подпевают ведущей малышовские ассистенты. – От всех болезней уже давно придуманы лекарства. И вот они!

На сладкое – реклама основанной на чудотворных современных препаратах диеты для желающих быстро похудеть, подкреплённая убедительными картинками «до и после».

Если вы уже похудели, оздоровились и остались платёжеспособными, то сразу после малышевой прекрасная эвелина заклеймит позором всех, кто экономит на самом святом и до сих пор позволяет себе носить колготки тёмно коричневого цвета, что никак недопустимо в этом сезоне, и что шокирует и оскорбляет вкусы приличных граждан. И продолжается движение по сказочному Зазеркалью, в котором качественное здравоохранение, образование, культура, правоохранение успешно имитируются.

4

– Я классику люблю, – отбиваюсь я от назойливых «доброжелателей» и новоявленных мудрых советчиков, торопливо углубляясь в осень, которая всегда успокаивает и хоть ненадолго примиряет с грубой действительностью.

Отношение к осени противоречивое – хоть и «очей очарованье», но и «унылая пора», а неизбежно наступает ещё и последняя, в ожидании которой приходится переживать так называемое «время собирать камни». Накопилось их предостаточно, но это не мешает мне всё так же критически обозревать всё происходящее вокруг, то с иронией, то с искренним сочувствием наблюдая за теми, кому только предстоит в будущем задуматься над соизмерением своих жизненных достижений и потерь.

С годами понятие «последней осени» все более минимизируется не только до последнего дня, но и до последнего часа и, принимая свой возраст, как объективную реальность, я уже имею точное представление о том, о чём в молодости могла только предполагать или догадываться. Когда тебе тридцать или сорок, шестидесятилетняя мать кажется древней старухой, но так раздражающая когда-то фраза «дожить сначала надо», которой моя мать заканчивала все разговоры по поводу планирования и обсуждения какого-либо события, стала абсолютно понятной и актуальной теперь уже и для меня.

Спустя полтора месяца после смерти матери, я встретилась с ней на перроне вокзала, откуда куда-то провожала, а она, плачущая, продолжала стоять, пристально всматриваясь в моё лицо, и никак не могла подняться в вагон уже трогающегося поезда.

– Не переживай, я скоро к тебе приеду, – успокаивала я мать, как могла.

Однозначная разгадка этого сна напрашивается сама собой, и я теперь невольно прислушиваюсь к каждому знаку судьбы, но чтобы не запаниковать, приходится успокаивать себя тем, что в масштабах вселенной «скоро» – понятие очень растяжимое. А настороженный взгляд матери, отражённый множеством стеклянных окон и витрин магазинов и кафе, до сих пор пристально наблюдает за мной.

Она долго и мучительно умирала от неизлечимой болезни, лишь на время успокаиваясь и засыпая после очередной дозы обезболивающего, и с каждым днём всё пристальнее вглядывалась куда-то, пытаясь рассмотреть что-то за моей спиной. Но однажды не удержалась и спросила:

– Что это за незнакомая женщина ходит по квартире?

Старательно сдерживая нервную дрожь, я не осмелилась выяснить, как выглядела эта невидимка – была такой же прекрасной, как Джо Блэк, или привиделась в привычном образе чёрной старухи с косой, терпеливо ожидающей рокового часа. И наступил тот самый день, накануне которого мать рассказала мне свой сон о том, как уже покойный муж отвозил её куда-то на деревянной телеге.

– Это значит, что я скоро умру, – уже непослушными губами выдавила мать свою последнюю фразу.

Но таинственная незнакомка не спешила покидать наше жилище в течение целого года после её ухода, разбивая мои тело и душу всё новыми недугами.

Остаётся лишь согласиться с тем, что «счастья нет, а есть покой и воля», и каждый в итоге независимо от общественного статуса, финансового благополучия, семейного положения остаётся, как в известной мудрой сказке, у своего разбитого корыта наедине с самим собой и своим прошлым, хотя, как правило, всю жизнь посвящает борьбе с одиночеством.

Но в одиночестве, особенно на склоне лет, есть свои преимущества, если у тебя есть крыша над головой и хотя бы прожиточный минимум, и не так опасно само одиночество, как страх перед ним. Ведь теперь в отсутствии свидетелей появилась реальная возможность по-мужски разбрасывать носки и другие многочисленные предметы женской одежды по квартире, а в перерывах между делами заниматься своими любимыми занятиями – грызть ногти или ковыряться в носу. Тем более после того, как выяснилось, что у меня множество сторонников, последователей и советчиков, уверенных в том, что обработка ногтей зубами укрепляет дёсны и стимулирует выработку дополнительного иммунитета ко многим инфекционным заболеваниям, человеческая слюна качественно промывает и дезинфицирует ногти и способствует их быстрому росту, а регулярный массаж пальцами внутренних носовых пазух – стимуляции качественного кровообращения. Ну и то, что тщательно облизывать после употребления свежей домашней еды столовые приборы и пальцы – святое дело для всех и каждого, не вызывает у меня ни малейших сомнений.

Иронизировать по этому поводу можно бесконечно, но нельзя просто отмахнуться от факта, что я оказалась в положении, когда рассчитывать можно только на себя, и приходится соответственно этому выстраивать с окружающим миром общение, которое становится всё более своеобразным. Теперь, подчас забывая самые распространённые слова и имена давних знакомых, лучше заранее составлять в уме целые предложения, чтобы без запинки выдавать их в готовом, понятном для всех варианте.

Сама с собой я разговариваю, пытаясь хоть как-то иногда договориться со своим двойником-оппонентом, уже давно, но теперь от этих монологов регулярно отвлекают реальные собеседники, и дебаты с телевизионными персонажами прерываются на выяснения отношений с бытовой техникой или домашней утварью. И если чашка с чаем вдруг неожиданно падает и расплёскивает своё содержимое, то приходится выяснять, по чьей вине. Наверняка, это ручка чашки своевременно не освободила указательный палец, с которым всегда следует считаться, из своего цепкого объятья, когда моей руке понадобилось поставить чашку на стол. Достаётся не только в очередной раз обожжённому указательному, но и всем остальным пальцам, особенно неприкаянному мизинцу, который может незаметно задеть или уколоть любой из окружающих предметов.

А может быть, это именно мои руки, оснащённые десятью одними из самых чувствительных и болезненных инструментов, перестают меня слушаться и всё чаще выражают недовольство моим неблагодарным отношением к ним, используя любую возможность отомстить. Десятилетиями они осваивали и отрабатывали на практике многочисленные, всё новые и новые навыки: по черчению и каллиграфии; рукоделию, кулинарии и домоводству; малярным и ремонтных работам; садовничеству и огородничеству; спортивных упражнений и оздоровительных процедур, но так и не дождались от меня ни качественной дорогостоящей косметики по уходу за кожей, ни приличного маникюра.

Ногам тоже есть, за что меня наказывать – ведь им приходится напрягаться ещё больше, чем рукам, участвуя вместе с ними во всех делах и начинаниях. В сговоре с паласами и коврами, которые совсем недавно в качестве основных предметов роскоши и произведений искусства украшали стены над изголовьями кроватей и диванов, а теперь нещадно попираются моими ногами, и которые всегда готовы на подножки в самый неподходящий момент. Они могут организовать падение и опрокидывание не только гораздо более наполненных жидкостями объёмов, чем чайные чашки и бокалы, но и всего моего тела. И всё чаще выходит из себя забытый на плите закипевший чайник.

Но случаются и роковые стечения обстоятельств и уже не знаешь, кого винить – пятницу под тринадцатым числом или полнолуние, когда всё моё окружение объединяется в едином порыве испортить настроение или даже покалечить, и их слаженная работа способна производить всеразрушающие фейерверки. Но приходится мириться с таким хулиганством моих сожителей и прощать их – ведь в ожидании последней осени мне ими ещё не раз придётся попользоваться.