Рыдала я долго и бурно, будто оплакивала весь мир. Впрочем, мой мир действительно давно уже дал трещину, которая, казалось, становилась всё больше и больше, открывая путь в бездну. Всё, что я любила, находилось в недосягаемой дали, а тот, кому я только-только начала доверять, обошёлся со мной самым бесцеремонным образом.

Выплакавшись, я обессилела и затихла, лёжа лицом в подушку, и тогда почувствовала, как прогнулись пружины кровати — кто-то тяжёлый присел на кровать…

Я вскинулась и метнула взгляд на вход — комод был на месте.

Я опять упала на подушку, отвернувшись к стене, и буркнула насморочно:

— Как вы сюда вошли?

— Я же говорил, эти стены для меня не преграда, — ответил Кайлеан.

— Отсутствие приглашения, как я понимаю, для вас тоже не преграда.

Кайлеан помолчал, потом произнёс:

— Я пришёл с миром.

— Не надо мне вашего мира. Не хочу вас больше видеть, — сказала я, уставившись на обои в цветочек. Кое-где обои были порваны, и из-под цветочков выглядывали полосочки. — Вы всё испортили.

Кайлеан снова помолчал, а затем спросил:

— Помните, когда вы были кошкой, я говорил, что вам удаётся пробудить во мне эмоции?

— Мне всё равно, что вы там когда-то говорили.

— Вы стали человеком…  девушкой…  и стало ещё хуже…

— Давайте-давайте. «Она сама виновата, что пошла вечером в парк в короткой юбке»…  Любимый довод насильников. Давайте, скажите вслух, что я сама виновата.

— Только отчасти. Мне же надо было узнать…  — начал объяснения Кайлеан, впрочем, с какой-то безнадёжной ноткой.

Я запальчиво перебила:

— Мне всё равно, что вам там надо было. Это не повод творить разбой и насилие. Вы обошлись со мной грубо и жестоко, хватали меня своими железными пальцами как вещь. Как вашу вещь. А я вам никто. Я — на минуточку — даже не ваша подданная. И вообще непонятно, почему я пробуждаю в вас только негативные эмоции…  — Я дёрнула плечом и постаралась вложить в следующие слова годовой запас яда: — Впрочем, отчего ж, всё как раз понятно. Сколько вы человеком ни притворяйтесь, а как демоном были, так демоном и остались. А теперь можете пепелить меня сколько угодно, всё равно это правда.

Выпалив эту тираду, я решила, что мне нечего добавить, и больше я с Их Высочеством разговаривать не буду.

Вообще никогда.

Наступила долгая тишина, в которой ничего не было слышно, кроме моего гневного сопения. Кайлеан сидел так тихо, так неподвижно, что я даже подумала, не прошёл ли он снова сквозь стены.

Наконец кровать скрипнула, и я услышала:

— Произошедшее было ошибкой…  в выборе средств — определённо. Приношу свои извинения. Я был не прав.

Это прозвучало негромко, но довольно твёрдо.

Я вытаращила глаза, благо лежала, отвернувшись.

Промолчать было выше человеческих сил.

— Мышка в камне утонула, — горько сыронизировала я. — Вы — и не правы? Как у вас язык-то повернулся, Ваше Высокоблагородие?

— Да вот как-то повернулся. Могу даже повторить. Я был не прав и сожалею о произошедшем. Так вы меня прощаете?

Стало понятно, что дальше разговаривать со стеной не удастся, пришлось подняться и сесть. После часовой истерики и лежания лицом в подушку выглядела я, должно быть, ужасно — растрёпанная и опухшая, но сейчас меня это мало заботило. Я собралась с мыслями и заговорила.

— Когда-то ваша няня Мелисса назвала меня божьей коровкой. Может быть. А ещё мне сказали, что я неженка и выросла в аквариуме. И это, наверное, тоже правда. Я не боец, Ваше Высочество, и не могу похвастаться особой твёрдостью характера. Но и у божьей коровки есть предел, который не растоптать и слону. Считайте, вы подошли к этому пределу на опасно близкое расстояние. «Есть только цель и достижение цели»? Что ж. Попробуйте ещё раз, и я навсегда вычеркну вас из списка порядочных людей…  или демонов, неважно. И поверьте, вернуться в этот список будет очень сложно. — Я сделала несколько глубоких вдохов и продолжила: — Мы с вами в одном положении и должны двигаться дальше, поэтому извинения приняты, но приняты чисто формально. Я, пожалуй, смогу взять себя в руки и общаться по нашему общему делу. Большего обещать не могу.

Кайлеан выслушал и с покаянным видом произнёс:

— Для начала будет достаточно, если вы хотя бы притворитесь, что простили. Но отнеслись же вы ко мне снисходительно, когда…  когда я был этим убогим созданием…  этим чудовищем…  — он скривился. — Ваша симпатия выше моего разумения, но вы как-то смогли…  может и сейчас…  — Он не договорил.

Я слабо улыбнулась, не столько Кайлеану, сколько образу Чудовища, возникшему передо мной.

— Сравнили! Вы тогда были страшненьким, но милым.

— А теперь?

Я посуровела и отрезала:

— А теперь всё наоборот.

— То есть, вы находите меня милым внешне? — подумав, вдруг спросил Кайлеан. Он уставился на меня так, будто этот вопрос не был софизмом, а имел практический смысл.

Я смешалась, но быстро сообразила, что разговор сворачивает куда-то не туда. Их Высочество был большим мастером заводить рака за камень. Ещё минуту назад я уверяла себя, что отныне общение с Кайлеаном будет происходить без каких-либо эмоций и исключительно на деловой почве. Но от внимательного взгляда серых глаз у меня что-то трепыхнулось внутри, и если бы не полный абсурд данного предположения, можно было бы подумать, что это некая бабочка пытается выбраться из кокона. Я опомнилась и безжалостно прихлопнула глупое насекомое.

— Я считаю, что вы заговариваете мне зубы и намеренно сбиваете с толку всякими личными вопросами. Перестаньте. Я уже сказала: извинения приняты. Умом, но не сердцем. Не знаю, что ещё можно тут сделать.

— Ну, что-то, наверное, можно…  — раздумчиво произнёс Кайлеан. — Подумайте над этим, в моих силах многое, если не сейчас, то потом. Я готов искупить вину. Для начала же, в качестве декларации о намерениях могу научить ставить надёжную блокировку против чтения мыслей. Мой личный рецепт, вернее его не найдёте. — Не успела я взвесить это предложение, как он добавил: — Не то в нашей семье вам придётся туго.

Я оторопела.

— А причём тут ваша семья?

— Вам придётся какое-то время побыть гостьей в моём фамильном замке, — пояснил Кайлеан. — А у нас чтение чужих мыслей — можно сказать, национальный вид спорта.

— Я не собираюсь гостить в вашем замке, — возразила я. — Какие «гости», Кайлеан Георгиевич, вы что? Мне домой надо, у меня родители с ума сходят. Они же вообще ничего не знают, может, они умершей меня считают, представьте, каково это? Для ваших родных вскоре всё закончится, а мои пусть мучаются, что ли? Потом Снежинку вызволять надо, и про Женьку мне ничего неизвестно…  Ещё я должна в институте восстановиться, не работать же всю жизнь официанткой. Я хочу вернуть свою прежнюю жизнь как можно скорее. Потом, не забывайте, есть Мартин и его ковен, их надо остановить…

— Я не смогу переправить вас в другое измерение сию же секунду по прибытии в Эрмитанию. Границы наших измерений запечатаны заклинаниями и охраняются с обеих сторон. И с вашей, возможно, более тщательно. Чтобы незаметно осуществить переход, потребуется серьёзная подготовка.

В вопросе пересечения границ я была полным профаном. Мне-то казалось, что после возвращения в человеческое тело всё будет проще простого.

Я воскликнула:

— Но вы же каким-то образом посещаете наш мир, я помню, у вас бизнес! Почему бы мне просто не вернуться через ваш портал?

Кайлеан вздохнул и заговорил, тщательно подбирая слова.

— Не всё так просто. Да, у меня есть имперская виза. Потому что я — Карагиллейн, с нами вынуждены считаться даже по ту сторону. Но именно поэтому моим визитам уделяется пристальное внимание. Я могу приходить в ваш мир только через определённый портал в Мадриде и не имею права использовать волшебство на территории Империи. Отпечаток моей магической ауры хранится в соответствующем ведомстве, нарушение будет сразу же отслежено, а это чревато серьёзными дипломатическими осложнениями. Словом, мой путь чересчур официален. Неужели вы думаете, что если пройдёте через королевский портал, вашей загадочной персоной не заинтересуются?