Кайлеан высоко задрал брови.

— Ты его оправдываешь? Напоминаю — он тебя сожрать намеревался. И ему это почти удалось.

— Не оправдываю. Он жуткий. Но…  — Я не знала, как выразить свои ощущения, поэтому просто повторила: — Мортен… не «ничто». Мортен живой.

— Лучше бы он на самом деле был живой, — хмуро возразил Кайлеан. — Или мёртвый, что было бы просто превосходно. Однако технически он никогда не жил и никогда не умирал. И в то же время рождён от слияния крови…  Я не до конца понимаю свойства его сущности, меня это…  м-м-м…  беспокоит. Мортен опасен, его будет сложно уничтожить. Но ничего, я это сделаю. А теперь…  поведай-ка мне, Данимира, кто мутил воду на балу? Кто наговорил тебе такого, что ты помчалась в Башню?

Я мысленно заметалась. Уйти в глухую «несознанку»? Или рассказать? А как же Пустошь Братской Любви? Но если Химериан собирался пойти против брата, не причинит ли он вреда ему в дальнейшем? Сказать или не сказать?..

Но тут Кайлеан, наклоняясь ближе и заглядывая мне в глаза, предположил:

— Это Арабелла?

Я поморгала от неожиданности:

— Кто?!

— Тогда Леар?

Я снова похлопала глазами:

— Твой старший брат? Но почему?

Кайлеан изучил моё недоумённое лицо и нахмурился:

— Кто тогда?

Скажу, решила я. Хим, конечно, открыл мне глаза на происходящее, но ни за что не поверю, что он это сделал из любви к ближнему. Ну, набьёт Кайлеан Химу физиономию…  ну и пусть. На пользу пойдёт.

— Всё, что мне рассказали, я хотела бы услышать от тебя. Но правду мне открыл Химериан. И пожалуйста, помни, что он твой брат.

Кайлеан изумился ещё больше моего.

— Химериан?! Нет, он не мог.

— Очень даже смог.

— Да нет, у Химериана случаются мелкие…  э-э-э…  закидоны, но вообще он нормальный мужик.

— Не знаю, мелкий это закидон или крупный, но твой нормальный мужик сдал тебя со всеми потрохами. И предложил сбежать с ним прямо с бала. Обещал помочь добраться до дома.

Кайлеан задумался, потом отрицательно покачал головой.

— Нет, Хим не мог.

— Что значит «не мог», если это он и был? Я его своими глазами видела. Как тебя сейчас.

Кайлеан поморщился:

— Почерк не его. Топорная работа. Там временная магия была задействована…  она всё-таки требует высшего уровня, а состряпано было так, что половина простолюдинов из обслуги чуть рассудка не лишилась. Хим — высший маг, а для нас без причины простолюдину навредить…  как бы тебе объяснить…  всё равно что калеку обидеть. Захоти Хим навредить — поизящнее всё обставил бы…  Не похоже на него…  а нацепить чужую личину не сложно…  особенно если не опасаешься казни за подделку личности…

— В смысле?

Кайлеан снова поморщился, тема была ему явно неприятна.

— Леар…  Слабоват он по части магии…  уровень у него средний…  Белла тоже не блещет. Если б не её Ирселон…

— Что за Ирселон?

— Родное королевство Арабеллы. Ныне одна из провинций Эрмитании.

— Оу! Что же там, в этом Ирселоне? Выхода к морю явно не было…  теряюсь в догадках!

Кайлеан проигнорировал мой сарказм и продолжил задумчиво:

— Заклинание в замке было выполнено вроде как в ирселонской манере…  и как будто плели его сразу два мага…  И к простолюдинам у Бэлы с Леаром отношение…  попроще…

— Но зачем это Леару? Он же первый в очереди на престол и когда-нибудь получит всё.

— Отец как-то произнёс вслух, что предпочёл бы видеть на престоле Эрмитании меня. И потом ещё не один раз произнёс. Чисто теоретически, разумеется, и в приватных беседах, но приватность в замке вещь относительная. Леар воспринял теории отца негативно. Он у нас немного параноик…  впрочем, как и любой из Карагиллейнов. У нас, видишь ли, сложные семейные взаимоотношения.

— Вижу. Сложные взаимоотношения? Это ещё мягко сказано. Но тогда Леару выгодней совершить красивый старинный обряд — засунуть меня в спальный мешок и вручить тебе вместе с соседней Аннморией. А Химериан…  или кто там…  стремился разлучить нас.

— Я слишком силён. Леар предпочёл бы видеть меня без каких-либо владений. Так что не думаю, что ты попала бы домой, согласившись уйти с бала. И не думай на Хима. Мы с ним порыкиваем друг на друга, но не враждуем всерьёз.

Я обдумала новую информацию и сказала:

— Ну, раз так…  Ты уверен, что в «карман бога» тебя именно Илгалея отправила?

Он взглянул на меня остро и сказал:

— Я всегда держу в уме альтернативные версии. Рано или поздно я разберусь со всем. — Он вдруг снова взял мои руки в свои. — Мы отвлеклись от главной темы. Ты не ответила мне.

— Это ты про что?

— Это я про то. Даня, почему ты сказала «нет»?

Я скосила глаза — огненный вензель продолжал пылать на столе.

Действительно, будто бы ничего не изменилось. Ему по-прежнему хотелось ко мне прикасаться, а мне — чувствовать его прикосновения. Может, и правда, нить не причём…  и королевство не причём?

Робкая надежда шевельнулась в моей душе и тут же я поняла, как устала. Это была самая длинная ночь в моей жизни. Наверное, уже светало. Было чувство, что скелеты, вывалившиеся изо всех шкафов, погребли меня под собой. Сил выяснять отношения не было, поэтому я пробормотала:

— Пока не выясню, что с родителями, ни о чём думать не могу…  потом.

Он оживился:

— «Потом» — это же не «нет»?

— Да, это не «нет». Но это твёрдое «потом». Верни меня домой.

— Мы можем отложить официальное торжество, — вкрадчиво промурлыкал он. — Свадьба будет скромной и быстрой.

Я вздохнула и сказала:

— Кайлеан! Попробуй взглянуть с такой стороны: родители невесты — уже не чужие люди. Какая свадьба — а вдруг твоя тёща в фашистском плену?!

Он уставился на меня глазами мадагаскарского лемура.

По-моему, мысль о том, что у него будет тёща, потрясла Кайлеана Георгиевича сильнее всех откровений этой ночи. Он даже как-то притих…  должно быть, глубоко задумался о коварных превратностях судьбы, подстерегающих адского демона на жизненном пути. Потом очнулся:

— Ты устала, ступай к себе. Я ещё побуду здесь.

— Ты ведь отпустишь меня домой?

Кайлеан сжал губы, потом сказал:

— Ступай. Я извещу тебя о своём решении.

Я поплелась к выходу, но вынуждена была остановиться — дверь не подчинилась.

Я оглянулась.

— Дверь. Она теперь не открывается.

Он сидел, непривычно сгорбившись, глядя на обрывок своей пентаграммы и, казалось, ничего не слышал. Эго Кайлеана изменяло свою суть и процесс был болезненным.

— Что это за знак? — спросила я, чтобы вывести его из оцепенения.

Кайлеан ещё немного посидел в задумчивости, потом положил руку на стол, красная нить скользнула к хозяину.

Он встал, подошёл и протянул открытую ладонь. Нить уютно свернулась на ней, вновь изобразив тот же знак.

— Это адвинт, древний рунический язык программирования пентаграмм. И это руна «сердце»…  Чудовище…  то есть я…  отдал тебе своё сердце.

Внутри у меня всё сжалось.

— Это же не приворот? Ты же не поэтому…

Он покачал головой:

— Всё свершилось раньше. Чудовище просто констатировал факт. Я называл его глупцом…  а глуп был именно я. Дай мне свою руку, Данимира.

Я поняла и возразила:

— Не надо. Мы оба хотим настоящего.

— Когда я рядом с тобой, всё настоящее…  всё обретает смысл. Остальное неважно.

Если это было не объяснение в любви, то я не знала, как ещё можно воспринять его слова. В непреодолимом порыве я прильнула к нему и потянулась губами, привстав на цыпочки…  он тут же мне ответил.

… Всё было по-прежнему, ничего не изменилось. Нас по-прежнему тянуло друг к другу как магнитом, и мистическая связь была тут не причём. И никакие сокровища в мире не могли породить такие чувства. Несколько раз мы размыкали губы, но только для того, чтобы глотнуть воздуха.

Первым отпрянул Кайлеан.

— Данимира, иди спать. Иначе моё «сейчас» окажется сильнее твоего «потом».

Кто знает, почему он не терял голову, когда её была готова потерять я. Может быть, всё ещё лелеял надежду на совместное царствование…