Я озадачилась.

— А как же они собираются озвучить королю свои требования? Нечестно, что принц ни на ком из них не женится? Звучит как-то не убедительно.

Кайлеан усмехнулся.

— Разведка донесла, что лидирует грамотный тезис «Ректор должен участвовать в общественной жизни вверенного ему учебного заведения». А ректор уклоняется. Стало быть, не исполняет служебные обязанности.

— Действительно, безобразие какое! Тут попахивает выговором с занесением! — развеселилась я. — Однако, какая охота идёт! Слушай, давно хотела спросить, как твой брат вообще в ректоры угодил?

— Хим требовал от отца, чтоб тот ему какое-нибудь серьёзное дело поручил. Фамильное честолюбие и всё такое. Думал, ему доверят провинцию какую-нибудь. А отец ему Академию предложил. На пробу. Сказал, что если Химериан с этим справится, то потом справится с чем угодно. Хим поначалу с изменившимся лицом к пруду бежал — топиться. Но потом взял себя в руки, отступать было уже поздно.

— О-о-о… Фамильное честолюбие…  страшная штука…  — многозначительно сказала я. — Далеко может завести.

— Куда ж Карагиллейнам без него, — отозвался Кайлеан безмятежно.

… Небо над тронным залом изогнулось в форме купола, звёздные водовороты причудливо освещали затемнённое пространство, придавая ему вид гигантской фантастической пещеры с самоцветами. Здесь по-прежнему было многолюдно. Звучала музыка, в центре зала двигались в ритме танца десятки пар. Остальная публика разбилась на группы — кружки по интересам, так сказать. Основным интересом, похоже, являлась королевская семья, — близ тронного подиума образовалась приличная толпа.

Признаться, я полагала, что первым делом нам предстоит вновь общаться с кайлеановыми родственниками, поэтому подсобралась и привела дух в боевую готовность. Этот экзамен нужно было сдать любой ценой. Однако едва мы вошли, к нам с приветствиями устремились молодые люди в мундирах лесников. Кайлеан остановился и вскоре у нас образовался свой кружок. Друзья Кайлеана глядели на меня ласково, осыпали комплиментами…  оказавшись в лучах дружеского внимания, я ли не мурлыкала вслух.

Мне удалось запомнить как зовут каждого из представленных, это пригодилось, когда посыпались приглашения потанцевать: после танца я благодарила каждого, называя кавалера по имени.

Кайлеан Георгиевич держался молодцом — танцы с другими дозволял, громы и молнии не метал, никого не испепелял, хотя каждый раз, когда меня уводили прочь, со стороны Его Высочества приходила ощутимая эмоциональная волна в стиле «они забрали мою прелес-с-сть!».

— Отважные люди твои друзья, — посмеиваясь, сказала я, когда меня в очередной раз вернули Кайлеану. — Ничто их не пугает. Даже ты.

— Вряд ли можно испугать того, кто каждый день сталкивается с опасностью.

— Неужели в лесу водится кто-то опасней тебя? — продолжала веселиться я.

— Таких немного, — надменно сказал Кайлеан Георгиевич. — Но обитатели леса берут количеством.

— А ты, стало быть, качеством?

— Разумеется, — ещё надменнее отвечал он. — Ну, хватит баловства. Надеюсь, ты насладилась всеобщим вниманием, но с этого момента будешь танцевать только со мной.

— С радостью, — согласилась я. Потом взглянула поверх его плеча и увидала, что толпа за спиной Кайлеана переместилась, образовав прямой просвет. На том конце просвета у колонны стоял магистр Мерлин и смотрел прямо на меня. Он приподнял бокал в знак приветствия, моё сердце ёкнуло, я пролепетала:

— Погоди…  Я…  я сейчас…

Кайлеан обернулся.

Я опередила его на секунду, быстро пробормотав:

— Не ходи за мной. Скоро вернусь. — И спешно отошла, чтоб избежать препирательств.

Кайлеан сверлил мою спину мрачным взглядом, а магистр поджидал с таким видом, будто у нас определённо назначено свидание. Когда я подошла, Мерлин выхватил из воздуха бокал шампанского и протянул со словами:

— Рад видеть вас, Данимира Андреевна.

Я поблагодарила в некотором замешательстве — в голове уже немножко шумело, а разговор предстоял непростой. В то же время отказываться было неудобно — вдруг Мерлин, которому придётся пить в одиночестве, подумает, что я его не уважаю. Бокал я приняла, но решила пригубить из него чисто символически.

— Тоже рада видеть вас, магистр, — я широко улыбнулась, надеясь, что именно такую улыбку называют «ослепительной». — Тем более, мы встретились по такому прекрасному поводу — бал в честь благополучного возвращения домой вашего воспитанника.

Сегодня магистр был облачён во фрачную пару, но не перестал походить на знаменитого поэта. Только в нашу первую встречу домашний вид Мерлина навевал мысль о том, что не стоит выходить из комнаты, а теперь он будто бы приготовился получать Нобелевскую премию.

— Поговаривают, это событие не могло бы состояться без вашей помощи. — Голубые глаза за стёклами очков прищурились.

— Пустое, дорогой магистр, — с интонациями светской львицы произнесла я. — Его Высочество справился с выпавшими на его долю испытаниями с честью и самостоятельно. Не сомневаюсь, ваши уроки стали в том неоценимым подспорьем.

Магистр неопределённо хмыкнул.

— Ну да, ну да…  Кайл — способный мальчуган…

Наступило молчание, плавно перерастающее в неловкое молчание. Надо было приступать к делу, но я не знала с чего начать.

Я откашлялась.

— Чудесная погода стоит. Хорошо, что дождя нет…  Э-э-э…  Ну, в смысле, зал без крыши…  и всё такое…

— Как же без крыши…  никак нельзя без крыши…  Крыша есть, просто не такая, к какой все привыкли. А погода…  да, чудесная…

— А у нас тоже на праздники облака разгоняют…

— Неужели? С помощью магии? — Мерлин был серьёзен, но казалось, светская беседа о погоде его забавляет.

— С помощью химии. С самолёта что-то сеют…  кажется…

Как же я не любила просить у незнакомцев! Как там у классика? «Сами предложат и сами всё дадут»? Если бы. Тут скорее подходила другая фраза, не менее знаменитая, — «никто не даст нам избавленья»…  и что-то там про «своею собственной рукой»…  Мозолистой рукой…  или не мозолистой, нормальной рукой?..

— О чём задумались, Данимира Андреевна?

Я решилась и выпалила:

— О жизни, дорогой магистр! Неловко обращаться с просьбой в такой праздничной обстановке…  вам, наверное, развлекаться хочется, а я тут со своими проблемами…  но по некоторым причинам прошу уделить мне внимание именно сейчас. Мне нужна консультация по одному жизненно важному вопросу.

Магистр удивился.

— Вы хотите поговорить со мной о жизни? А не боитесь, Данимира Андреевна, что у нас могут оказаться разные представления об этом предмете?

— Ничего, я буду иметь это в виду.

— Что ж…  Излагайте.

— Вначале…  могу ли я рассчитывать, что этот разговор останется между нами?

— Безусловно.

— Э-э-э…  я имею в виду — совсем между нами…  — Приблизив губы к его уху я многозначительно пробормотала: — Кругом полным-полно способных мальчуганов.

Всё-таки Мерлин действительно был великим волшебником. Он не щёлкал пальцами и вообще обошёлся без пассов и прочих телодвижений. Но действительность вокруг начала меняться. Исчез бальный зал, исчезли аркады и звёздные водовороты. Я очутилась на вершине пологого холма, вокруг простирались пасторальные поля, вдали паслись белые овечки. Полуденное небо было невинно-голубым, солнышко мягко пригревало и веял лёгкий ветерок. Колонна, возле которой мы стояли, преобразилась в огромное дерево со светлой, седого оттенка корой. Судя по листьям, это был ясень, очень старый ясень. Между толстыми корнями струился ручей, в листве промелькнул и исчез какой-то рыжий зверёк. Наверное, белка.

Где-то за горизонтом прокатились глухие раскаты грома…  а может, это было чьё-то гневное рычание…  Кого-то лишили информации.

Сам Мерлин, кстати, тоже исчез. Вместо него появился огромный змей толщиною в три бревна, свившийся кольцом вокруг ясеня.

Я почувствовала настоятельную необходимость опереться рукой о дерево.

Кора была гладкая, шелковистая.