Меня накрыло такой волной тоски, что, казалось, сердце было готово разорваться.
Что здесь брат погиб при исполнении, что в моем мире. На чужой земле и непонятно, за что.
Но здесь у меня хотя бы осталась Оля…
И ради нее я должен стать лучшим вместо Петьки.
Образы сменились ярким светом, но спустя миг и он стал бледнеть. Боль притупилась, теперь я наконец-то смог вздохнуть. Отец все еще держал руки на моей голове.
– Прости, Миша, – прошептал он. – Но без этого ты не выживешь.
Он убрал руки и отступил на шаг. Я покачнулся, а затем меня вывернуло наизнанку. Прямо на драгоценный паркет.
– Извини, пап…
– Ничего. Вспомнил?
– Кое-что.
– Это хорошо. Память будет приходить постепенно. В первые дни постарайся спать побольше – во сне все разложится по полочкам. Со временем ты сможешь пользоваться всеми воспоминаниями своего предшественника.
Я поднял глаза на отца и поднялся, опираясь на исцарапанный осколками стол. Меня все еще жутко мутило.
– Так ты поэтому призвал мой дух? Потому что Петька погиб?
– Да. Теперь тебе суждено стать главой семьи после меня. Мы и так были в бедственном положении, но с гибелью Петра все стало еще хуже.
– А давно он…
– Три дня назад привезли гроб. Послезавтра похороны.
Я молча кивнул. Ну что же, придется заново пережить один из худших дней в моей жизни. По крайней мере, я знаю, к чему готовиться.
– Пап… Если я сделаю все, что вы хотите… Допустим, верну Осколок. Я смогу вернуться обратно в свой мир? Не знаю, как, но, может быть, есть варианты?
Отец взглянул на меня со смесью печали и сочувствия.
– Призыв духа – дорога в один конец. Отправить душу обратно невозможно. Честно говоря, никто из нас не предполагал, что мы и этот трюк провернем…
Я стиснул зубы и снова посмотрел на себя в зеркало.
– Значит, я с вами до самой смерти.
– Верно. Но я очень хочу, чтобы ты стал тем сыном, которого заслуживает наша семья. У меня на тебя большие надежды, Михаил. Отныне от тебя очень многое зависит. Ты согласен нам помочь?
Я молча кивнул. Мозги и так кипели от увиденного, часть меня все еще держалась за мысль о страшном сне. Но в глубине души я знал, что отныне это моя реальность. Теперь это мой мир.
И, кажется, в этом мире я нужен своей семье даже больше, чем в собственном.
В дверь настойчиво забарабанили.
– Именем его императорского величества! – донесся низкий суровый голос. – Приказываю открыть!
Мы с отцом переглянулись.
– Началось, Миша. Что бы ни случилось дальше, никому не рассказывай, кто ты и как здесь оказался. Пугать эти черти умеют, но будь тверже. В конце концов, ты – Соколов, потомок героя Константинополя.
– А если они все же узнают? – шепнул я.
Отец печально улыбнулся, и я увидел, что здесь он был немного старше, чем в моем мире. Я нутром почувствовал напряжение, усталость и ответственность, что на нем лежали. Глава семьи, настоящий патриарх. И он мне нравился. Словно сейчас я встретил отца, о котором всегда мечтал.
– Убьют и тебя, и меня, – спокойно ответил папа. – И тогда графскому роду Соколовых точно конец. Ритуал, который я провел, чтобы вызвать твой дух, запрещен законом. А это, – он кивнул на дверь, – кара. Впусти гостей, пока они не разнесли весь дом.
Не слишком ли жестокое наказание? Вроде бы слово «благодать» предполагает, что эта сила – хорошая… Я хотел задать этот вопрос, но не успел: от очередного удара створки дверей распахнулись и с грохотом ударились о стены.
В гостиную вбежали шестеро вооруженных бойцов в темной форме. Лица всех были скрыты под забралами шлемов.
– Никому не двигаться! – скомандовал один из них.
Сквозь дверной поем я увидел, что входная дверь была разворочена, на полу валялись обломки мебели и битое стекло. В дом ворвалась холодная уличная сырость, и я поежился. Черт, а ведь я так и ходил по дому в пижаме. Хорошо хоть, что тапки нацепил. М-да, в таком виде особо не повоюешь.
Сила внутри меня мгновенно отреагировала на угрозу. Руки и ноги задрожали, вокруг пальцев вспыхнуло свечение.
– Стоять смирно! – рявкнул боец и наставил на меня автомат. – Никакой Благодати!
– Михаил, остынь, – сказал отец. – Не нужно применять силу. Это не поможет.
Я и сам понимал, что это было не вовремя. Пытался погасить силу, но не получалось. Если Тайное отделение охотилось на тех, кто умеет пользоваться Благодатью, наверняка у них были способы обезвредить «колдунов». Как минимум, любой из этих бойцов успеет выстрелить в меня.
Так, Миша, не дергаемся. Оценим обстановку, послушаем, что скажут, а там решим.
Спокойно. Вдох. Выдох.
Сияние, охватившее руки, наконец-то погасло.
– Благодарю, – отозвался боец.
Отряд расступился, и в гостиную вошел немолодой темноволосый незнакомец в длинном кожаном пальто. Разумеется, в черном – казалось, гости других цветов не признавали.
– Отряд, занять позиции, – скомандовал гость. Бойцы рассредоточились по периметру помещения.
Вошедший заслуживал отдельного внимания. Помимо кожаного пальто, он носил высокие ботинки на шнуровке, черные джинсы и простой свитер. Он мог бы сойти за типичного мента из телесериалов, если бы на груди у него не красовался на толстой цепи затейливый серебряный амулет. Камень в подвеске тускло светился.
Я поймал и выдержал взгляд гостя, хотя это далось не без труда. Он словно пытался залезть мне в голову – я ощущал, как чужеродная сила прощупывает меня и забирается под кожу.
– Вальтер Макарович, – отец шагнул навстречу гостю. – К чему все эти фейерверки? Могли бы просто позвонить, ваше превосходительство.
На суровом скуластом лице гостя расцвела слабая улыбка. Глаза оставались ледяными.
– Прошу прощения за грубое вторжение, ваше сиятельство, – бесстрастно произнес он и обратился ко мне. – Вальтер Макарович Корф, тайный советник его императорского величества по вопросам контроля применения Благодати. А вы, должно быть, Михаил Николаевич?
Я кивнул.
– Да.
Пистолет Пистолетыч – почему-то именно такое прозвище сразу же пришло мне в голову – резко посерьезнел и жестом пригласил нас сесть.
– Соболезную утрате вашей семьи. Я слышал о Петре Николаевиче лишь хорошее. Однако мое грубое вторжение связано не с этим.
Отец жестом указал на кресла.
– Прошу, присаживайтесь, Вальтер Макарович. Что вас привело?
Папа вел себя как ни в чем не бывало, я тоже постарался принять максимально невинный вид. Со стороны лестницы донеслись шаги и женские голоса. Через несколько секунд на пороге гостиной появилась Оля – она вела под руку бабушку.
Увидев то, что осталось от входной двери и заметив бойцов, бабушка охнула.
– Раз все наконец-то в сборе, я начну, – сухо сказал гость. – В районе вашей усадьбы зафиксирован мощнейший несанкционированный всплеск Благодати. Предположительно, шестого уровня. Должен напомнить, что за бесконтрольное применение Благодати полагается неизбежное наказание. Что здесь произошло, и кто использовал дар?
Корф уставился прямиком на отца. Тот хладнокровно выдержал взгляд и пожал плечами:
– Понятия не имею, о чем вы.
Гость дотронулся до медальона.
– Артефакты не ошибаются, Николай Владимирович.
– Боюсь, все же произошла какая-то ошибка, Вальтер Макарович, – любезно улыбнулся отец. – В нашей усадьбе все спокойно.
– У меня нет времени на игры! – Корф снял с шеи медальон и демонстративно вытянул руку. – Здесь все фонит остатками силы!
– Вы в доме рода, обладающего даром, – парировал отец. – Конечно, мы фоним.
Вальтер Макарович кисло улыбнулся.
– Выброс силы произошел примерно пять часов назад. Еще один – гораздо слабее – буквально только что. Это зафиксировали артефакты слежения аж во Всеволожске! – Он уставился на моего отца в упор. – Прошу, не заставляйте меня применять специфические методы допроса. Вам известно, что я способен вытянуть правду против воли. Николай Владимирович, будьте благоразумны. Расскажите, кто применял силу и зачем.
