ГЛАВА 13

Она еще улыбается, когда я наклоняю голову и смотрю на нее. Кация не замечает моего удивления, или я хорошо его скрываю, потому что ее улыбка не исчезает.

Что.

За.

Хрень.

Покачав головой, я решаю, что, должно быть, ослышалась.

— Извините, — робко отвечаю я. — Привет, я Мэдисон. Простите, я не совсем поняла, как вас зовут?

— Кация! — повторяет женщина, ничуть не смущаясь. Пожимаю ей руку и мысленно даю себе пощечину. Я знала, что не должна была уезжать, но если уеду сейчас, узнает ли она, что я знаю? Что бы ни думала, что я знаю. Но это было бы слишком очевидно, если это сделаю. И тогда Кация может убить меня своими острыми шпильками, а у меня достаточно опыта близкого к смерти, чтобы хватит на всю жизнь, так что прикидываюсь дурочкой.

— Приятно познакомиться, Кация.

— Пойдем. — Она машет мне рукой, и я следую за ней, направляясь к стойке регистрации, где работают еще два молодых человека. Все они одеты в ту же форму, что и парковщик, но когда эти парни смотрят на меня, я ничего не чувствую. Ничего такого, что пережила с мальчиком на улице. Один из них имеет темный цвет кожи, у него стоическое выражение лица, а другой похож на латиноамериканца. Они оба распрямляют плечи, когда видят, что мы идем к ним.

— Мисс К. — Оба делают небольшой поклон, и я снова смотрю в сторону Кации, а затем на парней, которые не смотрят на нее, а смотрят прямо перед собой.

— Спасибо. Пожалуйста, дайте мне ключ Монтгомери.

Я наблюдаю, как их глаза расширяются от шока, но они не двигаются с места, уставившись на стену впереди.

— Сейчас, — призывает Кация, и они прыгают, кружатся на месте и исчезают за маленькой дверью.

— Извините. — Я прочищаю горло, решив, что сейчас самое время спросить. — Но могу я спросить, откуда вы знаете, кто я?

Кация поворачивается ко мне лицом, ее глаза смотрят в мои с нечитаемым выражением. Это что-то среднее между благоговением и чем-то еще, что я не могу определить.

— Ну, я думаю, мы сможем поговорить об этом, когда ты устроишься. Я бы хотела показать тебе территорию, если ты не возражаешь. Знаю, что ты не была здесь с тех пор, как была маленькой девочкой. — Решив, что не хочу показаться, будто слежу за ней или знаю что-то о Книге, я киваю и возвращаюсь к ожиданию возвращения мальчиков с ключом. Потому что, на самом деле, я не должна быть так удивлена. Мой отец мог бы рассказать мне об этом месте. Я не могу показать и намека на свои знания о Королях, потому что не знаю эту женщину и не знаю, на что она способна.

Мальчики возвращаются, тот, что темнокожий протягивает Кации ключ.

— Держите, мэм.

Она берет его и жестом указывает на лестницу.

— Я провожу тебя в твою комнату, Мэдисон. — Мы поднимаемся по лестнице и идем по длинному, тускло освещенному коридору, проходя мимо красных дверей с золотыми цифрами на них. Коридор намного длиннее, чем я его помнила.

Забудь.

Дойдя до конца, Кация нажимает на кнопку, и двери лифта открываются. Ступив внутрь небольшого помещения, двери закрываются, и в тишине звучит классическая музыка. Я не поклонница этого конкретного жанра, но ничто не сравнится с полной тишиной в замкнутом пространстве в обществе кого-то, в ком ты не уверена, хороший это человек или дерьмовый.

Двери открываются, и мы выходим в еще один длинный коридор, только теперь стены сверкают золотой краской, а двери вылизаны белым. Интересно, насколько яркими являются эти два цвета, но, возможно, это часть их декора и то, к чему они стремились. Хотелось бы надеяться. Если Татум увидит это, она будет в бешенстве, с ее-то мозгами, любящими деко. Думая о Татум, я должна написать ей сообщение на случай, если не доживу до выходных.

Мы доходим до двери, но там, где на красных дверях были цифры, на этих, похоже, какие-то иностранные надписи. Я не могу разобрать название, потому что пропись трудно читается, не говоря уже о том, что это на совершенно другом языке, поэтому пока отмахиваюсь от этого.

Кация вставляет ключ в отверстие и открывает дверь.

— Встретимся внизу, когда ты устроишься и будешь готова.

Я киваю, беру у нее ключ и вхожу внутрь. Закрыв за собой дверь, бросаю сумку на пол. Комната, если это та же самая, в которой я жила в детстве, выглядит неузнаваемой. Проводя руками по старой дубовой древесине, которой отделаны стены глубокого золотого цвета, я осматриваю остальную часть комнаты. Большая двуспальная кровать стоит слева на платформе, с которой открывается вид на лес через окна от пола до потолка. Здесь есть ванная комната, гардеробная, полностью функционирующий и укомплектованный бар, но нет телевизора.

Перейдя на другую сторону комнаты, я открываю шкаф, думая, что там может быть спрятан телевизор, но он открывается в полностью укомплектованный шкаф, полный оружия. Полуавтоматы, дробовики, все остальное. Это не удивительно. Была причина, по которой отец любил привозить меня сюда; очевидно, это ранчо, где все было в свободном доступе, и поддерживалась вторая поправка (прим. Вторая поправка к Конституции США – гарантирует право граждан на хранение и ношение оружия). Закрыв шкаф, я поднимаю свою сумку и несу ее к кровати, вытаскивая всю свою одежду. Решив, что я ни за что не стану заморачиваться с одеждой, я запихиваю все обратно внутрь и достаю узкие джинсы и рубашку с длинными рукавами.

Скользнув в душ, я намыливаюсь в два счета — несмотря на то, что мне хочется сидеть там вечно. Мне серьезно нужно поговорить с папой о том, чтобы купить душевую лейку, которая заполняет всю душевую кабинку, потому что это дерьмо просто потрясающее. Натягиваю свою одежду, распускаю волосы и провожу пальцами сквозь них их, чтобы они упали в естественные локоны, пропускаю макияж и надеваю «Чаксы». Я пришла сюда пострелять, а не играть в «Угадайку» с миссис Робинсон, но будьте уверены, я заинтригована. Хотя после встречи с Королями и знакомства с историей, меня уже мало что удивляет, это место меня достаточно заинтересовало, чтобы присесть и поболтать.

Когда я вхожу в главный вестибюль, молодой камердинер разговаривает с Кацией. Со своего места не могу разобрать, о чем они говорят, но, судя по движениям его рук и выражению лица, разговор не идет о чем-то приятном.

Мальчик, которого я, вероятно, должна перестать называть «мальчиком», прекращает говорить, его рот захлопывается, прежде чем он слегка наклоняет голову в мою сторону, как будто почувствовав, что я вошла в комнату. Что ж, связь взаимна, и я совершенно не знаю, что с этим делать. Его глаза встречаются с моими, и у меня в груди что-то щемит. Узнавание, чувство вины, растерянность. Все они бурлят во мне, и я понятия не имею, что с этим делать. Он отталкивает Кацию и уходит вглубь приемной. Кация продолжает следить за ним внимательным взглядом. Женщина оглядывается на меня, натягивает, кажется, фальшивую улыбку и машет мне рукой.

Я иду к ней.

— Извините, не хотела вас прерывать.

Она небрежно отмахивается от моих слов.

— Не беспокойся о Дэймоне. Ты голодна? — спрашивает она, ведя меня в большой ресторан по другую сторону лестницы. Я немного помню это место, но, войдя в него, как будто никогда не была здесь раньше. Все изменилось и модернизировано. С высоких потолков свисают люстры, а полностью стеклянные стены занимают весь зал, так что, где бы вы ни сидели, открывается прекрасный вид на лес. Мы заняли столик в другом конце зала, достаточно уединенный.

Она берет меню и улыбается.

— Рыба хороша. Если ты все еще любишь рыбу, конечно.

Улыбаясь, но, не понимая, на что она намекает, я киваю.

— Люблю рыбу.

Приходит официант и забирает наши меню, и, как она и предполагала, я заказываю лосося и овощи на пару. Налив нам обеим по стакану воды, она смотрит на меня.

— Итак, как я узнала, кто ты? — задает она мой невысказанный вопрос с улыбкой.

Кивнув, делаю глоток воды.