Итак, что мы имеем?! Жена Горева прямо-таки пышет ко мне радушием, сам же Горев рвёт и мечет. Моё общение с Ниной, прямая угроза его спокойствию.

Я всей кожей ощущаю, как он трепещет в диком волнении от того, что его измены станут известны жене. Надо же. Оказывается, Дмитрий Александрович дорожит своей семьей. По-своему, конечно, но дорожит.

Выхожу из своего укрытия и тут же врезаюсь в Болконского.

Твою мать! Везде он.

Меня скоро тошнить будет от его смазливой мордашки.

Станислав Сергеевич похож на Кена. Того самого, который спутник Барби. Такой же белобрысый с пластмассовой улыбкой и внешностью суперзвезды. Терпеть не могу таких слащавых мужиков. Я вообще сладкое не очень люблю, кроме молочного шоколада, а этот словно облит тонной сахарного сиропа.

– Инночка, – его руки ложатся на мою талию, но я дергаюсь в сторону, сдерживая рвотные позывы.

– Руки! – шиплю я.

– Было бы лучше, дать тебе упасть? – насмешливо тянет он, заламывая бровь.

– Было бы лучше, явиться к начальству, как только оно вызывает, – демонстративно смотрю на наручные часы. – А не шляться, непонятно где, столько времени.

– Надо же, – хмыкает Стас. – Это мне говорит человек, который вместо того, чтобы в разгар рабочего дня, сидеть на своём рабочем месте, шаркается в….

Болконский демонстративно подходит к двери кладовки, приоткрывает ее, заглядывает и продолжает полувопросительно:

– В чулане?!

– Не Ваше дело, Станислав Сергеевич, – отчеканила я и, не дожидаясь какого-либо ответа от Стаса, разворачиваюсь на каблуках и ухожу.

Переносить разговор с генеральным сейчас, когда Нина даже заприметила ресторан, смысла уже не было. Осталось только придумать, что я буду делать, если наш главный откажется выделять мне деньги на торжество. В принципе, где-то у меня была небольшая заначка, но её мало на что хватит. Кроме этого, следует организовать сбор денег с подчиненных Горева. Но и это капля в море.

Бл* дь! Когда я научусь продумывать все досконально, прежде чем поддаваться эмоциям и творить непонятную хрень. Как малолетка, затаившая обиду и толкнувшая одну из фишек домино, а она, в свою очередь, потащила за собой остальных. Не остановить теперь, как не пытайся. Лишь одно различие, не даст мне выдохнуть спокойно. Падать будут не обычные фишки, а человеческие судьбы.

Глава пятая

Инна

Любочка приветственно машет мне рукой, отрываясь от монитора и улыбается. Она почти всегда улыбается.

Человек пышет позитивом и искренней радостью. Любит разносить сплетни по всему офису, но при этом, совершенно не умеет злословить. Как только выживает в нашем серпентарии – не ясно.

Хотя, нашу Любочку- звёздочку предпочитают не трогать. Это как ребенка обидеть – конфетку отобрать.

Любаня – пухленькая блондинка, маленького роста. Веселая, смешливая хохотушка. И, кроме всего прочего, горячо любимая дочка нашего генерального.

Это еще одна причина в копилочку, почему стервы из бухгалтерии не точат на нее свои клыки. Чревато, так сказать.

– У себя? – киваю головой на дверь в кабинет высшего начальства и подсовываю Любочке шоколадку, которую мне притащил Стас.

Я все равно есть не буду, а так плитка горького, послужит мне хорошую службу.

Любочка, в отличие от меня, обожает все сладкое. В том числе и Болконского.

Ходит, глядит на него взглядом полным обожания и разве что не облизывает с ног до головы. Правда, секс-символ, почти всей половины женского коллектива нашей компании в сторону звездочки не глядит. Ему моделей подавай с ногами от ушей и эти самые уши побольше, чтобы лапшу успешно развешивать.

– Ага, – болванчиком кивает Люба. – Что-то срочное?

– Можно и так сказать,– киваю я.

Любаня просит минутку, нажимает на кнопочку селектора и торопливо докладывает о моём приходе.

Все это время, я нервно переминаюсь с ноги на ногу, постукивая каблуком туфельки по напольному покрытию.

Наконец, главный даёт отмашку и меня приглашают в кабинет. Осталось дело за малым, нормально обосновать причину своего появления и выпросить хоть какую-то, маломальскую, денежную помощь.

– А, Разумовская. Входи, – поднимает взгляд от бумаг генеральный директор, рассматривая меня, через стекла своих стильных очков.

Ружин Михаил Валентинович, наш генеральный директор, несмотря на свой возраст, переваливший за шестьдесят, был импозантным и видным мужчиной.

Не то чтобы я когда-то имела на него виды, трезво расценивая свои способности, но, как и любая гетеросексуальная женщина, обращала внимание на высокого подтянутого мужчину. Правда, дальше взглядов ничего предпринимать не планировала. Мне Горева хватало с головой.

– Михаил Валентинович, я не знаю, с чего начать, – немного замявшись у порога, выдохнула и спешно подойдя к стулу для посетителей, села, прямо глядя в глаза генеральному.

– Даже так, – Ружин снял очки, сложил их и покрутив в пальцах, оставил на столе. После чего по селектору попросил Любу принести две чашки кофе.

Я не в силах ждать, пока Любаня принесет горячий напиток. Сжала покрепче кулаки и словно в омут с головой, произнесла:

– У Дмитрия Александровича через месяц день рождение. Юбилей. Я говорила с его женой, она согласна помочь организовать маленькое мероприятие в честь этой даты.

–Какое рвение, Разумовская, для простой то секретарши – хмыкнул Михаил Валентинович. – Хочешь то чего?

Я уже открыла было рот, но в кабинет вошла Люба, поставила перед нами чашки с ароматным кофе и тут же поспешила уйти, на прощание помахав подносом.

Ружин сделал несколько глотков из чашки и вопросительно вздернув бровь, продолжая прожигать дыру во мне взглядом.

– Понимаете…

– Денег? – перебивает он меня.

Медленно киваю.

Ощущение, что меня читают, словно открытую книгу – не покидает.

– Будут тебе деньги, Инна Витальевна. Зайдешь к главному бухгалтеру, я дам распоряжение, чтобы выдали тебе небольшую сумму. Но, – Михаил Валентинович подбирается, наклоняется чуть вперед и продолжает уже тише: – Это не благотворительная акция.

– Что Вы имеете в виду?

– Скоро приедет аудиторская проверка. Кажется, в компании завелась крыса, которая сливает огромные суммы денег. Первым, под подозрение, попадает твой любимый шеф.

– Это не он, – отрицательно качаю головой я.

– Пусть так, – кивает Ружин. – Он или нет, определят аудиторы и полиция. Я веду к тому, что, если ты располагаешь какой-то информацией, лучше было бы, чтобы я её тоже знал.

– Я поняла Вас, – говорю я и поднимаюсь со своего места. – Я могу идти?

– Больше не задерживаю, – разводит руками Ружин, обнажая белые зубы в улыбке, больше подходящей, для акулы, чем для человека.

– Ну что? – подскакивает на месте Люба, стоит мне выйти из кабинета генерального и прикрыть за собой дверь.

– Всё хорошо, – уверяю я. – Люб, принеси водички, пожалуйста, а?

Обмахиваюсь, делая вид, что мне безумно жарко, а сама цепким взглядом провожаю Любу и как только девушка исчезает из вида, бросаюсь к её столу.

Мне жизненно необходимо знать, когда приедут аудиторы, чтобы подчистить все бумаги. Лишнее, благо, давно и прочно обосновалось дома в комоде с нижним бельем.

Вовремя замечаю камеру, висящую в приемной и хватаю в руки настольный календарь, чтобы не вызвать никаких подозрений.

Перелистываю страничку за страничкой, пока не натыкаюсь на весьма интересную, а главное нужную, запись.

Совершенно забыла, что у нашей звёздочки, есть привычка, записывать важные даты в календарике. Оказывается, приезд аудиторов, тоже является одно из таких дат.

– Ты чего делаешь? – спрашивает Люба, появляясь в приёмной со стаканом воды в руке.

– Представляешь, – самозабвенно начинаю врать я.– Позвонил мой мастер по маникюру и перенес дату. Придется еще неделю ходить с такими страшными ногтями. Вот смотрела число на какое она меня перетащила.

Для достоверности махаю перед Любой рукой с отросшими красными ногтями и тяжело вздыхая, сетуя на таких бессовестных мастеров ногтевого сервиса.