Но больше всего, мне не нравилась ее худоба. Тоненькие ножки, ручки, полное отсутствие груди и задницы. Нина пыталась это скрыть, надевая балахоны темных оттенков, но этим только подчеркивала неестественную белизну кожи.
– Ну, мам, – недовольно тянет сын, поглядывая на меня.
– Ешь, – киваю я.
Владислав тяжело вздыхает, но гаджет откладывает, послушно придвигая к себе тарелку. Правда, то и дело, косит взглядом в сторону новой игрушки.
– Между прочим, производность данного смартфона намного меньше, чем…– начинает младший сын.
– Ой, заткнись, умник, – фыркает в тарелку Влад.
– Мальчики, не ругайтесь! – восклицает Нина. – Дима, скажи им!
Но я молчу. Откидываюсь на спинку стула, переводя взгляд с одного сына на другого.
Пацаны у меня разные. Старший – Владислав, больше похож на меня, что внешне, что характером. Младший – Андрей, был с потрохами маменькиным сыном. Заумный, нудный, хилый.
Я старался растормошить его. Покупал дорогие игрушки, записывал в спортивные секции, но мелкий зануда, был способен только цитировать книжки. Зато Нина была вне себя от счастья. Младший стал ее отрадой.
Сыновья замолкают, под моим острым взглядом. Я, не то чтобы, сильно строгий папаша, который вплотную занимается воспитанием отпрысков. Скорее, дают свои плоды россказни Нины.
Она привыкла выставлять меня неким бабайкой. Не ешь? Папу позову. Не слушаешь? Сейчас папа придет. Отец стал для них страшилкой, приходящей поздно вечером, но незримым оком, наблюдая за непослушными сыновьями.
Честно, я не особо вдавался в педагогические методы воспитания жены. Боятся? Ну и ладно. Страх, в свою очередь, решает многие проблемы. По крайней мере, я не буду сильно дергаться, когда у старшего начнут играть гормоны. Слишком уж он похож на меня. Как бы не влез куда.
– Доедайте и спать, – выношу я свой вердикт и встаю из-за стола.
– Дима, а торт? – летит в спину.
– Не хочется. Ешьте без меня, – кидаю, не оборачиваясь.
В кабинете, усаживаясь в удобное кресло, достаю мобильный телефон. Кручу его в руках, пытаясь сдержаться, но вся выдержка летит к черту. Набираю: «Спишь?» и пока не передумал, отправляю Инне.
Отбрасываю нервным движением смартфон на стол. Мне не нравится этот короткий поводок. Все слишком стало сложно и запутано.
Хватаю мобильный. Проверяю, но ответа так и нет. Жду еще около часа, понимая, что ожидания пусты. Инна наслаждается не моим обществом. От этого отчего-то безумно тошно.
Утром, точно для себя решив, что пора заканчивать отношения со своей секретаршей, я прихожу в офис. Сухо здороваюсь с Разумовской, игнорирую, принесенную Инной, чашку кофе и требую вызвать к себе заместителя. Все. Баста. Никакого больше утреннего секса на столе. Пора начинать, потихоньку, по маленькому стежку, отпарывать ее от себя.
Станислав Сергеевич Болконский, мой заместитель, не заставляет себя ждать. Вваливается в кабинет, посылая воздушные поцелуи Инне и падает на стул для посетителей.
– Красивая стерва, – хмыкает тихо.
Я полностью с ним согласен, несмотря на то, что это заявление поднимает в душе бурю негодования.
Не в силах противостоять бушующей в груди ревности, кидаю папку с документами Стасу с требованием переделать. Что-то мысли у него, совсем не о работе сегодня.
– Ты чего? – блондин внимательно окидывает меня взглядом, задумчиво потирая подбородок с короткой светлой щетиной. – Не хочешь делиться?
Он кивает в сторону закрытой двери головой.
Не хочу, бл*дь! Я не хочу делиться!
Отворачиваюсь к огромному во весь рост окну, засунув руки в карманы брюк, чтобы Стас не видел, как я сжимаю кулаки в бессильной злости.
Оторвать! Отрезать! Я же хотел. Я же планировал…
– Рискни, – стараюсь, чтобы голос звучал как можно безразличнее. – Если она тебе глаза не выцарапает.
– Ух, – хохочет Стас. – Горячая кошечка!
– Ты не представляешь настолько, – добавляю я.
Инна
День не задался с самого утра. Будильник прозвенел на час позже, убежало кофе, порвались любимые чулки.
Пришлось переворачивать весь шкаф, в поисках запасной пары, но так и не найдя ее, натянула телесные колготки, ожидая выволочку от босса.
Дмитрий Александрович, терпеть не может колготки. Слишком много лишних телодвижений, приходится делать вечно занятому начальству.
Само собой, на работу я опоздала. Влетела в приемную, бросила сумку в офисное кресло, носком, своей бежевой туфли-лодочки, включила компьютер и бросилась к кофемашине. Благо, явилась я несмотря на опоздание раньше Горева.
Аппарат мерно гудел, выплескивая в чашку с надписью «Big Boss», ароматный черный напиток. Я же в это время неспешно пыталась привести в порядок растрепанные волосы и поправить слегка потекший макияж. Все-таки летом передвигаться на маршрутке – смерти подобно.
Мой автомобиль, уже неделю как в ремонте. Маленький красный Ситроен, был очередным подарком Горева. Достаточно дорогим и не смертельно необходимым, но Дмитрий Александрович, на корню пресек мои возмущения. Хотя, возмущалась я не сильно. Так, для проформы. Если мужчина хочет сделать приятно, кто я такая, чтобы мешать ему?!
Он появляется спустя минут десять. Чеканя шаг заходит в приемную, требует к себе зама, игнорирует чашку с кофе. Кроме того, в немилость впадаю и я. Если это из-за того, что я пропустила его сообщение, так я тогда давно и прочно спала, в обнимку с бутылкой вина.
Но Дмитрий Александрович ничего не спрашивает. Даже не вызывает меня к себе в кабинет, чтобы вновь распластать на рабочем столе.
Руки начинает нервно подрагивать. Безумно тянет покурить, но я должна дождаться Болконского и проводить его к начальству. Какая-то чертовщина творится и мне это не нравится.
Сначала эти его разговоры, теперь вот нарушение «традиций». А дальше что? Мне покажут пальцем на выход?! Ну, уж нет.
Пытаюсь успокоить трепещущие в панике сердце. Начинаю перебирать почту, когда в приемную входит гордым павлином Станислав Сергеевич, или просто Стас, как он просит себя называть.
– Инночка, доброе утро, – он расплывается в улыбке Чеширского кота, ловко вытаскивая из внутреннего кармана пиджака, плитку горького шоколада. Положив сладость на стол, двигает ее двумя пальцами поближе ко мне и подмигивает.
– Дмитрий Александрович, Вас ожидает, – сухо информирую я, мазнув взглядом по принесенному подношению, мгновенно потеряв к нему всякий интерес.
Я молочный, вообще-то, люблю. Подхалим.
– Как официально, Разумовская. Мы же с тобой не чужие люди, а?
– Медленный танец, на новогоднем корпоративе не делает нас близкими друзьями, Станислав Сергеевич, – отрезаю я и снова напоминаю: – Вас ожидают.
Болконский, отчего-то, довольно ухмыляется, посылает мне воздушный поцелуй и уходит в кабинет начальника, не плотно притворив за собой двери.
Я злюсь. Стараюсь не показывать этого, но злоба, то и дело прорывается из-за маски невозмутимости. Что же за день такой хреновый?! Все валится из рук, компьютер постоянно зависает, и я плюю на все моральные устои общества, на носочках подбираясь к двери, дабы не выдать себя стуком каблуков. Не была хорошей – нечего и начинать.
– Не хочешь делиться? – спрашивает Болконский.
– Рискни, – безразлично тянет Горев. – Если она тебе глаза не выцарапает.
Тварь! Какая же Вы тварь, Дмитрий Александрович. Вместо того, чтобы пригрозить Болконскому не лезть ко мне, ты даешь ему карт-бланш в руки.
Отскакиваю от двери, словно меня кто-то кипятком ошпарил.
Значит, если глаза не выцарапаю?! Решил от меня избавиться, Горев? Не выйдет. Я говорила, что не уступлю тебя другой. Говорила, что не отдам. Слишком самонадеянно с твоей стороны. Слишком недальновидно.
Приходится сбегать в курилку, чтобы не устроить Гореву разнос.
Тише, Инна. С ним так нельзя. Надо мягко, хитро. Так, чтобы Дима не заметил, как его переиграли.
Затягиваюсь. Вдыхаю горький дым от сигарет, постепенно успокаиваясь. К счастью, все заняты работой и никто не мешает мне удариться в размышления.
