Приближались сумерки. Чужое оранжевое небо становилось тяжёлым, бурым и, казалось, вот-вот рухнет всей своей громадой на мёртвый город. Стали просыпаться ночные стервятники и одного из них, вылезшего было из громадья каких-то обломков, Мирон срезал из автомата. Настало время определяться с ночлегом, и был выбран одинокий дом, стоящий на пустыре.

Дом оказался почти не повреждённым. Лишь окна и двери зияли как пустые оскаленные пасти. Зато, все три этажа и, даже, крыша были целёхоньки. Мирон обошёл мрачное, давно покинутое жилище и остался доволен. Он подал знак заходить и маленький отряд, держа наготове оружие, вошёл внутрь.

Большой холл от пола до потолка был чёрным от копоти и завален каким-то хламом. Повсюду, отбрасывая причудливые мрачные тени, висели лоскуты паутины. Она обладала прочностью рыбачьей сети и приходилось пустить в ход ножи, чтобы пройти вперёд.

Хозяева паутины были здесь же. Они испуганно жались по углам, никак ни ожидая такой крупной добычи. Мирон велел пауков не трогать. Эти хищники, хоть и оказались размером с кулак и обладали огромными клешнями и жвалами, для людей опасности не представляли. Зато, смогли бы оказаться полезными, заползи в дом какая-нибудь ядовитая дрянь.

На второй этаж вела широкая лестница с балюстрадой, сплошь усеянная пустыми коробками и обгоревшими листками бумаги. Должно быть, дом в недалёком прошлом представлял из себя что-то административное и хозяева в спешке побега пытались избавиться от документов.

Отряд, раздвигая паутину и поминутно спотыкаясь о брошенные вещи, пробрался на второй этаж. Здесь, вдоль длинного коридора располагалось множество кабинетов. Все, без исключения, двери были распахнуты и по коридору гулял сквозняк, играя нитями паутины и мелким мусором.

На ночлег определили просторную комнату с двумя окнами. Здесь было относительно чисто и с потолка не свисала лохмотьями паутина. В дальнем углу виднелись сдвинутые друг к другу столы, на которые в беспорядке были навалены стулья.

— Огня не зажигать, — строго напомнил Мирон, усаживаясь возле окна прямо на пол.

Новобранцы, шатаясь от усталости, ушли в угол и принялись снимать с себя припасы и оружие, раскладывая всё на длинном пыльном столе.

— Дежурить лучше нам, — сказал Влад, опускаясь рядом с Мироном.

— Согласен, — кивнул Мирон, — желторотые умаялись до предела. Пусть спят.

— А где ты их подцепил? — спросил Влад, доставая из рюкзака галеты и пакетик изюма.

— Это все, кто выжил на Перевале, — со вздохом сказал Мирон.

— Вот как? — Влад распечатал галеты, но есть отчего-то не хотелось. Перед глазами мелькали картины прошедшего дня: скиб, бредущий по перекрёстку, труп бойца, объеденный до скелета и огромная мёртвая гусеница на дне ямы.

Подошёл Анхель и протянул флягу со скрученной крышкой.

— Рor favor, camarada, — сказал он, застенчиво улыбаясь.

Влад взял флягу и пригубил. Скорее, чтобы не расстраивать новичка отказом. Во фляге оказалось вино. Настоящее земное вино! Влад удивлённо хмыкнул и уже с неподдельным удовольствием приник к горлышку.

— Хорошее вино, — похвалил он, с сожалением возвращая флягу.

— Sí, esun buen vino, — радостно закивал Анхель и ушёл в свой угол, где они с Котом уже разложили на краю стола брикеты с сухим пайком.

Услышав запах съестного, к комнате заспешили пауки. Они облепили дверной проём, не решаясь заползти внутрь. Влад кинул им пару галет и те стремительно посыпались на пол, устроив жуткую потасовку. Щёлкая жвалами, они рвали друг у друга заветные крохи.

— Зря ты их приваживаешь, — сказал Мирон. — Теперь не отвяжутся.

Влад снял с головы шлем с гарнитурой и положил рядом. В последние пару часов от него не было никакого толку. Отряд ушёл, наверное, далеко от своих и теперь в эфире слышались лишь треск и монотонный пеленг от станционного маяка. От выпитого вина в голове весело шумело и Влад, привалившись спиной к стене, закрыл глаза, чувствуя, как отступает усталость трудного дня.

Борясь со сном, Влад проглотил таблетку энергетика и на какое-то время это помогло. Новобранцы тоже бодрились, о чём-то возбуждённо перешёптываясь, но вскоре затихли, и из их угла послышалось размеренное сопенье.

За окном окончательно стемнело и наступила местная короткая ночь. Где-то вдалеке, со стороны Порта, послышался отзвук боя. По грязному потолку комнаты заметались отсветы далёких разрывов.

— Похоже, опять десант, — предположил Влад. — Интересно, какой по счёту?

Мирон не ответил. Он спал, положив голову на подсумок с гранатами. Влад попробовал представить завтрашний день, их рейд по мрачным развалинам и катакомбам Промзоны, но мысли были чужими, неповоротливыми и очень скоро и им овладела тяжёлая тягучая дрёма.

Проснулся Влад от того, что кто-то тянул его за руку. Это был громадный чёрный паук с затейливым рисунком на мохнатой спине. Он вцепился в пачку галет, тех, что Влад так и держал в руке, и отчаянно пытался завладеть ими. Остальные соискатели расположились полукругом и нетерпеливо сучили длинными мохнатыми лапами.

Влад вскочил на ноги и, пиная пауков, кое-как выдворил их из комнаты. Переполох разбудил всех. Новобранцы вскочили на ноги, похватав автоматы, а Мирон, зевая и улыбаясь, пожурил Влада за такую побудку.

Впрочем, день уже начинался и за пустым оконным проёмом царило хмурое и душное утро. Влад прислушался. Со стороны Порта не доносилось теперь никаких отзвуков и это могло значить только одно: бой закончен. Оставалось лишь гадать, чья же, взяла?

В комнату ворвался порыв ветра, принеся острые запахи моря вперемешку с горечью дыма.

На этот раз решили позавтракать основательно и, уже не таясь, запалили плазменный примус и приготовили настоящий кофе и горячие бутерброды.

— Слушай, а что это за скиб, которого ты вчера завалил? — спросил Мирона Влад, крутя между ладонями кружку с обжигающим кофе. — Такого я ещё не встречал.

Ответил Кот.

— Серия 112. Синтетический киборг с модулем реинкарнации. Креонные батареи. Вооружение: импульсный мазер, «глушаки» и векторный разрушитель, — затараторил он, точно отвечая намертво выученный урок.

Влад посмотрел на выскочку с интересом. Кот отчаянно покраснел и занялся бутербродом.

— Видал, какая смена растёт?! — усмехнулся Мирон. — Нам бы ещё дисциплину подтянуть, да стрелять научиться.

Больше не было сказано ни слова. И, когда все четверо покончили с завтраком, отряд спешно покинул дом.

Над пустырём, переливаясь багровым и алым, неподвижно висели облачники, опустив к земле тонкие, хрустально прозрачные нити. Облачники были не опасны, если только не попасть под их выхлоп. Время от времени от их багрового брюха отделялись кольца плотного тяжёлого газа и медленно падали на землю. Не приведи господи, вдохнуть этой дряни!

Держась подальше от стаи облачников, отряд направился к Промзоне, огромным ржавым пятном маячившей за пустошью. Шпиль Станции оставался в стороне, на западе и сиял яркими маяками как новогодняя ёлка. Казалось, час, другой по угрюмым улицам города и вот они жемчужные купола Станции с их защитой, едой на все вкусы и чистым воздухом. Так думали многие и теперь их изуродованные, обугленные и обглоданные тела разбросаны по всему мёртвому городу.

Мирон снова шёл впереди, быстро и цепко оглядывая любое препятствие, откуда могла выпрыгнуть, вылететь или выползти смерть. У него было какое-то необъяснимое чутьё на опасность и это не раз спасало его и спутников от гибели.

До окраин Промзоны добрались без приключений. Лишь однажды на пригорок выскочил юркий патрульный скиб и застрекотал датчиками. Все четверо дружно упали на землю и скиб, не заметив их, укатил восвояси.

Промзона начиналась с бесконечного серого забора, кое-где обвалившегося от ветхости и от близких разрывов. Тут и там виднелись дыры пробоин, проросшие местным колючим дрокком. Вдоль забора угадывалась заброшенная бетонка, на обочине которой замерли остовы огромных машин. За одной из них, смутно напоминавшей кран, и притаился отряд.