– Чего вам, обезьяны?

– И почему ты такая невежливая? – мило улыбнулась Аня.

– Она живёт на отшибе города, она – деревенщина. Она и людей-то нормальных не видела. – процедила Рита.

– Вот смотрю на вас, и всё ещё не вижу. Может подскажите где таких можно встретить?

– Понятовская?! – громко произнесла учительница мою фамилию. – Тебе что-то не понятно?

Девчонки тихо рассмеялись.

Я медленно повернулась к ней.

– Я же просила не называть меня по фамилии! – с вызовом взглянула ей в глаза.

– А я просила не вертеться на моих уроках. Что не понятного, Понятовская?

По классу пробежались смешки.

Да она издевается надо мной!

– Есть кое-что, что мне не понятно, Мария Фёдоровна. – я фальшиво растянула милую улыбку.

– И что же?

– Мне не понятно, какого чёрта я здесь делаю! – ядовито огрызнулась.

В классе повисла тишина. Мария Фёдоровна озадаченно уставилась на меня, не зная, как реагировать на моё заявление.

– Wszystkiego dobrego! – пожелала всего хорошего на польском, подхватила рюкзак, и прежде, чем захлопнуть дверь класса, услышала заикавшейся голос учительницы.

– На мой урок… без формы… я пойду к директору!

Ага, удачи, подумала я, и спустилась на первый этаж.

– Уроки ещё не закончились! – ко мне подбегала вахтёрша.

Двери школы запирались во время учебного времени, чтобы злостные прогульщики не смогли выйти, а курящие – насладиться сигареткой за углом. Директриса школы строго наказала следить вахтёрам за этим процессом.

– У меня закончились. – заверила её. Поднесла руку к замочной скважине. – Otworzyć! – прошептала, пока вахтёрша бежала к двери.

Замочный механизм перещёлкнул, и дверь податливо отварилась. Не слушая крики недоумевающий женщины, спустилась с крыльца, и покинула территорию злосчастной школы.

Прогулка до автобусной станции, затем поездка до нашего особняка, понемногу меня успокоили. А вот недовольные голоса, доносящиеся с кухни, поднимали новую волну негодования.

– Мира! – воскликнула мать, завидев меня. – Что ты опять натворила? У меня три пропущенных от твоего классного руководителя! Я уже устала краснеть за тебя.

– Так не красней. Поменяй номер. Обещаю, никому его не скажу. – я скинула рюкзак на диван, взяла со стола бутерброд, отправляя его в рот.

– Это мой бутерброд! – воскликнула моя старшая сестра.

Ещё та лицемерка. Длинные, уложенные светлые волосы. Короткое чёрное платье, яркая косметика. Само воплощение женственности и стервозности. Уставилась на меня своими большими голубыми глазами, словно в холодильники кончилась еда, и я обрекаю её на голодную смерть.

– Ивонна, мне кажется, что ты поправилась. – я посмотрела на её бёдра. – Нет, не кажется.

– Мама! – жалобно протянула она.

– Мира, что произошло в школе? – мама замерла около плиты, пристально наблюдая за мной.

– Позвони учительнице, если тебе так интересно. – ответила с набитым ртом.

– Мира без позволения ушла из класса. – в дверях нарисовалась младшая сестра.

Светлые волосы, как и у всей нашей семьи. Поднятый к верху носик, тонкие губы. Высокий лоб – единственное наше с ней сходство. Полная противоположность нашей старшей сестры. Скромная девочка, тайно влюблённая в мальчика из старшего класса моей параллели. Предпочитает остаться в числе его тайных поклонниц так, как считает, что она не в его вкусе. Девятый класс, первая любовь… отвратительно.

– Ветта, Ветта, нехорошо сдавать старшую сестру. – укоризненно взглянула на неё.

– Она бы всё равно узнала, Мира. – Ветта подошла к столу, схватила только-что сделанный Ивонной бутерброд. – Миру доводят девчонки из класса.

– Ветта! Прекрати! Никто меня не доводит! – прикрикнула, на что та лишь пожала плечами.

– Да вы издеваетесь!! – заверещала Ивонна, вернувшись к столу. – Я что, для вас делаю еду?! Мама!

Я усмехнулась.

– Спасибо, rodzeństwо! – я показательно вытерла подушечкой мизинца уголки рта. – Ты настоящий друг.

– Прекратите препирательства! – раздался строгий мужской голос.

– Дядя Радомил! – вскликнула я. – Ты сменил ночной образ жизни? Я уже подумала, что ты и Януш с Анджеем, решили спрятаться от нас в ночи.

– Ты не в том положение, чтобы ёрничать, Мира. – Твоё поведение…

– Оставляет желать лучшего! – закончила я за него.

– Поскорее бы тебя отправили в дом Святого Борова. – ядовито бросила Ивонна.

Я замерла. Дом Святого Борова – это место куда отправляют несостоявшихся ведьм. Что-то среднее между тюрьмой и домом престарелых. Вроде, как и отдых с последним пристанищем для стариков, и одновременно наказание для преступников.

Ивонна поймала на себе осуждающие взгляды. В это время на кухню зашли и Януш с Анджеем. Они замерли за моей спиной. Я обернулась, смотря брату в голубые глаза.

– Анджей, – прошептала я. – Ты слышал об этом?

– Мира, я…

– Ты неправильно поняла, Мира. – обратился ко мне брат матери.

– Анджей, они разговаривали об этом? – мои глаза заблестели от подступающих слёз.

Белобрысый братец медленно, но глубоко кивнул.

Я осмотрела всех по очереди, презрительно заглядывая в глаза каждому члену своей семейки.

– Прекрасно! – замотала головой, расплываясь в кривой улыбке. – И чья эта идея, мамочка?

Она молчала, виновато отведя глаза.

– Если отец узнает об этом…

– Августин мёртв! – громогласно заявил Радомил.

– Нет!! – прокричала я. – Вы можете хоронить его сколько вам угодно, НО, он придёт, придёт, – мой голос срывался на крик. – И спросит с вас за всё, что вы натворили!

– Не смей! Не смей так говорить с нами! – рычал брат отца. – Маленькая, заносчивая девчонка! Совсем страх потеряла? Чувствуешь себя свободной? Ты совсем вышла из-под контроля! Делаешь всё, что тебе вздумается, не чтишь наших правил, наплевала на мать… дерзишь старшим, задираешь сестёр! – он выдохнул, понимая, что болтнул лишнего. – Мира… мы желаем тебе добра…

– Ты мне не отец… – смахнула несколько слезинок, упавших на щеку.

– Мира… я не пытаюсь занять его место, но тебе придётся смириться. Отныне, я глава этого дома и этой семьи. – хватаясь за сердца, хрипло сказал Радомил.

– Что с тобой? – мама поспешила к мужчине.

– Молодец, посмотри до чего довела дядю! – прощебетала старшая сестра.

– Иди в свою комнату, Мира… – тихо сказал Януш.

– Пойдём, – Анджей потянул меня за руку, выводя из кухни.

Я лежала на кровати, широко раскинув руки и ноги. В наушниках играл КиШ. Я тихонько подпевала.

– Разбежавшись спрыгну со скалы. Вот я есть, и вот меня не стало… и когда об этом вдруг узнаешь ты – тогда поймёшь кого ты потеряла…

Дверь приоткрылась, но я упорно делала вид, что не замечаю этого. Я не хотела ни с кем ничего обсуждать. Продолжала подпевать:

– Ах, за что меня, бросили в подвал? Разве ж это я, денежки украл? Я ведь ни такой, я ведь ни злодей! Никогда не крал, деньги у людей!

Желающий побеседовать приблизился, усевшись на край моей кровати. Я отвернулась, так и не посмотрев, кто именно решил до меня доколебаться.

– Быть таким как все, с детства не умел. Видимо такой, в жизни мой удел… – кто-то положил руку мне на плечо. – А можно просто отвалить от меня? – я с вызовом поднялась, почти срывая с себя наушники.

– Хочешь отвлечься? – спросил Анджей.

– Чем? Поиграть в шахматы с дядюшками? Или провести вечер за просмотрами сериалов с мамочкой и любимыми сестрёнками? Этим же они обычно занимаются?!

– Нет, – усмехнулся. – Я тебе кое-что покажу. Открою одну тайну. Для этого будь ровно в полночь у двери, ведущей в подвал.

– Решили меня замуровать? – выгнула бровь.

– Нет, глупая. Но об этом никто не должен знать. Радомил запретил говорить об этом вам, но тебе я покажу.

– Ну если Радомил запретил, я просто обязана пойти.

Мы засмеялись.

Ровно в полночь мы встретились около двери. Анджей открыл её большим старым ключом. Придерживаясь друг за друга, мы спустились по скрипящим деревянным ступеням. Он взял со стены факел, протянул мне.