Что это мой Винни Пух меня одну оставил? Где он сам? Кокетничает с другой. Ой, потеха. Такая же, как он: маленькая и толстенькая. Как они смешно вместе смотрятся. Подходят. Сусанна ее зовут. Держите меня, сейчас точно умру от хохота.

Так. Ну и что дальше? Ну накупил мне море книжек. Сиди, говорит, и читай. Нечего по магазинам шастать целыми днями. Вот сижу и читаю. Эдуард Тополь. Сказал, что очень популярный писатель сейчас. Скучно. Не буду читать. Лучше телик посмотрю. Ну вот так всегда. В самый неподходящий момент он является. Опять сумки, полные еды. Я уже и так на восемь килограммов поправилась. А он, наоборот, похудел. В спортзал каждый день ходит. Бегает. Плавает. Я тоже там была. Скукотища. Нет, пусть он лучше сам туда ходит.

Ух ты, линзы поставил. Да, без очков ему намного лучше. Подтянулся-то как. Уже можно без омерзения смотреть на него. И с прической что-то сделал. Что? Волосы вживил? Очень неплохо. Какой же у меня симпатичный мужик получается. И все я. Своими руками смастерила. Просто мастерица я.

Ну вот, все опять смотрят только на нас. Опять эта Сусанна возле него крутится. И она тоже похудела до неузнаваемости… Что? Они, оказывается, вместе в спортклуб ходят? А, ну молодцы. Что это он так смотрит на нее? Смотри, звезда нашлась. Все возле нее крутятся. Тополя обсуждают. Надо было хоть пару страниц прочитать. А то стою как дура и ничего сказать не могу. Может, сказать, что мне не понравился Тополь? Нет, не буду. Все его хвалят.

Ну и где он? Час ночи уже. О, пришел.

Что? Что он говорит? Уходит? Почему? Я красивая дура? А кто не дура? Сусанна? Да, вкуса у него никогда не было… Ну, проваливай… За квартиру спасибо… и за колечки тоже. И за книги (всем врагам назло перечитаю). И за машину, и за все, что ты, гад, сделал для меня.

Ну и что я плачу? Все пройдет. Ведь я никогда его не любила. Что же я плачу? Все пройдет. Вот посмотришь, все пройдет…

Вот он стоит передо мной. Весь такой высокий и красивый.

Его огромные глаза смотрят на меня сверху вниз. Он немного улыбается, а я стою и не могу понять, что я сейчас делаю. Зачем я ему нужна? Он, такой высокий, красивый. А я толстая и умная. Ну что ты на меня так смотришь? Ну ты хоть понимаешь, что мы вообще не смотримся вместе? Ну как же ты нас вместе представляешь? Красота (твоя) + ум (мой)… Говоришь, неплохое сочетание?

Ведь это просто смешно…

Спала я как убитая.

Просто как младенец, которого выкупали и накормили пред сном.

Утром позвонил Денис.

– Где вы вчера были?

– Ну, сначала мы по магазинам пошатались, а когда они закрылись, пошли в какое-то кафе…

– Какое? Название помнишь?

– Да откуда? Нет конечно.

– И что, полдня вы пили кофе?

– Почему полдня? Мы туда около девяти нагрянули. И не только кофе пили. Я ела рыбу, например. А что? В чем дело-то?

Говорила я без запинки. Потому что врать я умею. И когда вру, никогда не краснею. А вот когда правду говорю, иногда краснею. Но вранье почему-то всегда звучит убедительней.

– Просто нормальные, порядочные девушки не возвращаются домой в час ночи.

– А кто тебе сказал, что мы порядочные? – спросила я и сразу пожалела, потому что брат перешел на крик:

– Я не знаю, как ты со своей подругой, но моя жена – порядочная. И так поздно домой никогда не возвращается. Если еще раз такое повторится, я отправлю тебя домой первым же рейсом.

– Слушаюсь, мой генерал. Такое больше никогда не повторится, – пообещала я. – Мы едем машину покупать или нет?

– Едем. Через полчаса я буду у вас. Чтоб вы были одеты и чтоб я вас ни минуты не ждал. Поняла?

– Угу.

Что уж тут говорить.

С одной стороны, я понимаю Ингу. Жить с таким монстром очень тяжело, и ей действительно нужно иногда расслабиться, но с другой стороны: она, когда выходила замуж, видела, кто он? Видела. Так вот пусть сейчас сидит дома и не жалуется на судьбу. Сама выбирала.

Брат приехал за нами вместе с Ингой .

Всю дорогу он нас воспитывал, рассказывал, как должны вести себя приличные девушки и во сколько они должны возвращаться домой.

Я кивала, Анька говорила: «Конечно, я полностью с тобой согласна», а Инга гладила рычаг передач и смотрела в окно.

– Ладно, – наконец-то закончил свою проповедь Денис, – я думаю, эта беседа не пройдет даром и вы намотали на ус все, что я вам сказал. А теперь я хочу услышать от вас, какую бы машину вы хотели.

– Красную, – ответили мы с Анькой хором.

Денис вздохнул:

– Понятно.

Машину мы купили. Красную, естественно. По-моему, «рено», хотя Анька сказала «пежо».

Я к машинам отношусь очень спокойно. У меня их никогда не было. У Аньки тоже не было, но у нее есть права. Хотя водила она в своей жизни всего пару раз.

– Сейчас за руль сядет Инга. Мы поедем к нам, там я протестирую, как Анна водит машину, и только тогда позволю вам сесть за руль.

Я всегда поражалась, каким тоном он со всеми разговаривает и как его все слушаются.

Просто безобразие какое-то!

Анька, которую подчинить практически невозможно, сидит и даже не возражает. Только кивает и смотрит в окно.

Я никогда ни на кого не имела влияния. И все со мной всегда обращались как с тюбиком для чистки обуви: открывали и смотрели, какого я цвета, – в лучшем случае, а в худшем просто чистили мною ботинки.

Наверное, это действительно здорово – ощущать себя выше других, чувствовать свою силу и уважение к себе.

Может, мне действительно, как говорят родители, брать пример с брата? Может, хоть тогда моя жизнь изменится к лучшему.

Вот Анька.

Еще в детстве у нее проявились задатки лидера. Ей всегда очень нравилось командовать, она умела «заводить» толпу, выкрикивая разные лозунги в зависимости от обстоятельств: от «Давайте его побьем!» до «Я сказала, ты женишься на мне!»

В пять лет, заманив понравившегося мальчика на верхушку дерева, она потребовала: «Мы будем жениться. Целуй меня немедленно!» Пока жених оценивал, что легче: поцеловать и жениться или прыгнуть вниз и переломать ноги – Анька отдавала приказы «на землю»:

– Лариска, принеси мне фату (старую занавеску), она у бабушки в шкафу, а ты, Сережа, неси быстро дедушкину шляпу.

Жених оказался очень робким и, даже согласившись на женитьбу, целоваться отказался. Но Анька громко заявила, что она видела, как сначала целуются, а потом женятся, и, схватив перепуганного мальчонку за уши, притянула к себе и поцеловала под нескончаемые аплодисменты «на земле».

Анька всегда была красавицей.

Она всегда пользовалась успехом у мальчиков.

Они составляли список имен, через меня передавали ей, а мы потом вместе выбирали: с кем Анька будет дружить в этом месяце.

Она никогда не была гадким утенком, а я до сих пор нахожусь в стадии превращения, и до прекрасного лебедя мне еще как минимум целая жизнь. Я была самой высокой девушкой в классе, и к тому же очень худой. Отец называл меня велосипедом, а брат – суповым набором: кожа да кости. Однажды я решила ускорить стадию превращения лягушки в принцессу, кардинально изменив свою внешность, то есть подстричь волосы. За ужином, сообщив родителям, что моя длинная коса мне надоела, и услышав от отца «Никогда», я поняла, что мне придется идти другим путем. Накопив на стрижку деньги, я появилась на пороге родного дома с «Авророй» на голове. После этой выходки отец не разговаривал со мной почти месяц, а мать долго причитала: «Как же ты могла!»

Как же я могла? Да очень просто! Страна нуждалась в новом дыхании! Нужно было как-то разбудить Герцена. «Аврора» должна была сыграть свою роль в истории. «Аврора» должна была зацепить всех этих глупых мальчишек и открыть им глаза на меня. Но никто не зацепился.