Литмир - Электронная Библиотека
A
A

«Маня помнишь мы бывало…»

Маня помнишь мы бывало
когда бегали детьми
что-то камню сонно стало
глыбой ляжет на пути
я бегу за мной девчурки
и за мною Маня ты
а собравшись у печурки
смотрим в книгу темноты
1967

«вы помните ли вы…»

вы помните ли вы
как я как был как молод
и в кузне головы
стучал раздумья молот
теперь же всё иначе же —
я пойман как когда ловил чижей
1968

«весна!..»

весна!
стою к весне лицом.
на древке плещет рваный сон.
и солнце губы обжигая
пьёт из растаявших следов.
и песня юная другая
уже скрежещет в горле льдов.
ручьями цепи разбивая
ты торжествуешь над зимой
ты Маня блещешь ножевая
а я пронзённый но живой
1968

«роман в стихах писать я начал…»

роман в стихах писать я начал
ну что ж начнём благословясь
закроем форточку – иначе
с подошв гремит трамваев грязь
итак роман итак в романе
орёл зазубренных небес
стучит в окно бездомной Мане
роняя перьев медный вес
какое странное начало!
какой решительный конец!
стена в кирпичный рот кричала
вдали стоял Дюма-отец
вперёд! я вздёрнул подбородок
и шпага голая в руке
и строй нахохленных бородок
в кровавой пенится реке
разбит испанский неприятель
ура! французское ура!
о как скрежещущ и приятен
крик королевского двора!
а в тёмном каменном тумане
блуждает птица до сих пор
и утро слепнет к бедной Мане
и крышу бьёт в железный горб
1968

«кто ты что лицо с себя сдираешь…»

кто ты что лицо с себя сдираешь
ты умираешь
он упал стонали далеко
всё было в осень босиком
ноги в божьих поцелуях
висел зари тяжёлый молот у
наковальни где могучую седину найду
и выйдешь ты грозя чугунною любовью
к виску меня стуча тяжёлой кровью
и мне тяжелее чем всаднику и чем коню
и я за шиворот себя как ночь звоню
к огню ведите нас к твоему огню и братьям
за мной несли мои они объятья
вижу порог и там камней скамья
небо железом молчит и там я
1968

«сон делится на 19…»

сон делится на 19
веков
ПРОСТЫХ
не уколите
ваших глаз
о начало!
дитя дитя
без тёмных изгибов
без ночи
и что же видел
/////////// – частокол
– прозрачно простите
и гусаров
откормленных
словно на убой
1972

«дочь фонаря…»

дочь фонаря
упавшего насильным ливнем
сжигая с крыш просторы
она и с костылём стройнее всех могил
то пачкает о золотые пальцы небо
то свищет сквозь его простреленную грудь
то имя забывает
и ночь своим углам теряя счёт
к её губам отточенным подносит
улыбки лезвие с которого течёт
кровавой звездицей ещё живая осень
1974

Наводнение

всё вдруг увидел: и стёкла полночи разбитой
и отражение воды и даже океан когда-то Ледо
витый и прочие вещи.
когда игрок молчит, то значит слово свято:
стальною тишиной его плечо объято.
она сказала: вот наступает месяц, он делится
на девятнадцать мук, я не помню на какие
именно, но кажется здесь слепнет звук.
она о фортепьяно облокотила эту мысль, и
локоть словно чья-то сила напоминал о облаках.
а они действительно: ещё не тучи, уже несут
грозы намёк, век восемнадцатый летучий вер
нуться хочет на один денёк.
она подумала: готовы карнизы к этим временам?
или придётся резать снова слова погодам и
громам?
вдруг ливень санкт-не-петербургский – откуда
родом? – полвека вынул в четверть утра в из
ножен вынутых верстах.
какая-то грохочущая льдина казалось в возду
хе жила, и тень ночного господина в
полнеба вздыблена была.
он нем, но конь его английский
вдруг по-немецки прогремел,
и ветер с берегом умчался
туда где грохота предел
<1978–1979>

«к странице голос отвернула…»

к странице голос отвернула,
чтобы бесследнее молчать.
как будто выпитая пуля
опять в небесной памяти.
от башни время отделилось —
темней ноябрьских небес.
и чей-то призрак приглушённый
возник с дождём наперевес.
на её вопрос: кто вы? он отвечал не
то ночным не то вечерним гласом, что
он – странствующий час.
или забытый поединок
ещё для горла будет цел?
или стекло с порезом льдинок —
весьма задумчивая цель?
и правда: колебалось время,
кратчайший выбирая путь.
и он, вдевая ногу в стремя,
уже сверкал когда-нибудь
<1978–1979>
2
{"b":"761177","o":1}