– Нет, – покачала головой я.

– А она была упрямая, – баба Даша улыбнулась. – Ты очень сильно похожа на нее. Такая же, как она стройная, хотя ты повыше, чем была моя дочь. Волосы у тебя такие же черные, как были у нее. Твой дедушка всегда называл ее в детстве вороненком. Да и лицом ты очень похожа на нее. Правда у тебя оно чуть больше вытянуто. Это все же от отца… – бабушка задумалась. – И отец твой был красивый. Нос тебе явно его достался. А цвет глаз у тебя совсем другой…

– Бабуль, ну к чему это? – я тоже улыбнулась. Папа тоже называл меня копией мамы. Правда цветом глаз я отличалась и от него, и от мамы. У папы они были светло-карими, какого цвета глаза мамы я, разумеется, не помнила, но папа говорил, что они были похожи на вишни. А у меня были голубые глаза, которые папа сравнивал с васильками, цветущими в полях.

– К тому, что я боюсь, что ты повторишь их судьбу. И тоже уйдешь молодой. Тебе всего семнадцать лет, а война дело страшное. Но все же ты не полная копия родителей. Есть в тебе отличия, а это значит, что и судьба у тебя может отличаться. Но упрямства тебе не занимать, – бабуля грустно рассмеялась. – Упрямство у нас явно наследственное. И я плюнула на мнение всей деревни, решившись выйти замуж за князя, дед вообще наплевал на свой титул. А твоя мама чуть на фронт не ушла в Первую Мировую, благо дед остановил. Но тебя не переубедить. Ты все решила, верно?

– Да, – кивнула я. – Я – юный ворошиловский стрелок. Закончила курсы мастеров точного выстрела, пусть и для детей. Мое место там.

– Завтра приходи ко мне к трем утра, – серьезно велела бабушка. – Я соберу все твои вещи, которые остались тут, ты собери все вещи, которые взяла туда с собой. Их ведь немного, да?

– Да, – согласилась я. Вещи мы с Мишей решили после свадьбы перевозить постепенно, поэтому пока у меня там была только одежда на неделю и документы. Даже ключи на квартиру лежали у бабушки.

– Я соберу тебе покушать, дам денюжку. Завтра Скворечко с сыном едут в Фастов. Я договорюсь, они посадят тебя на поезд. Доедешь до Киева, реши первым делом вопрос с квартирой. И иди в военкомат. А сейчас ступай домой.

На следующее утро, как и договаривались, едва расцвело, я уже сидела на вязанке дров в кузове машины Петра Ивановича. С собой у меня был небольшой старый чемодан, куда поместились все мои вещи, а также вещевой мешок и авоська, куда бабушка сложила целую гору еды, начиная с домашних пирожков, заканчивая банкой с парным молоком. Я, прикрыла глаза, решив поспать, пока буду ехать. Мотор машины то и дело ревел, напоминая льва из киевского зоопарка. Небо меняло свой цвет с синего на светло-голубой, освященный лучами восходящего солнца. В лицо мне дул легкий ветерок. Ровно через двенадцать часов я уже буду в своей квартире.

Издалека слышался едва слышный гул надвигающегося фронта. Я дремала в трясущейся машине, не зная в этот час, что всего через пару месяцев фашисты придут и в мою деревню. Но меня на тот момент уже там не будет. Когда первые гитлеровцы вступят на пороги домов деревни моей бабушки, я уже буду воевать на другом фронте.

Глава 3.

На вокзале было очень много народу. Атмосфера меня очень сильно потрясла. Я каждое лето ездила в деревню погостить у бабушки. Пока я была маленькой, папа меня провожал, ездил вместе со мной, потом просто сажал на поезд. И, сколько себя помню, на вокзале всегда была довольно веселая атмосфера. Приезжали родственники, друзья, была музыка, цветы. Сейчас вокруг меня царило уныние, слезы.

Путь от моего дома до вокзала был недолгим, всего пятнадцать минут ходьбы, поэтому я предпочла пройти его пешком. По радио я, конечно, слышала, что бомбят города, что обстановка накаляется, но сейчас, оказавшись в городе, в первый раз увидела это своими глазами. Мне нужно было пройти всего четыре улицы, но на каждой было по два, а то и по три разрушенных здания. Все это выглядело неправильно, наводило тоскливые мысли. По спине прошел холодок, я поежилась.

Еще страшнее стало, когда я повернула на свою улицу. Оставалось пройти всего каких-то пять домов. К счастью, на той стороне, где стоял мой дом, все было целым, а вот напротив было одно разрушенное здание. Рядом с ним стояла женщина. Выглядела она как-то неправильно, даже потерянно. Одета в легкое платье, на ногах тапочки.

– Бедная девушка, – перекрестила ее моя соседка с первого этажа, вышедшая из подъезда, когда я уже была у дома.

– Что с ней? – поинтересовалась я, совсем неуверенная, что хочу слышать ответ.

– Она из дома вышла мусор выбросить, а тут воздушная тревога началась. А у нее дома мама была старенькая, инвалид лежачий. Это уже не первый налет, Танечка ее на себе вытаскивала. Она хотела вернуться, но не успела. Бомба, как по заказу, в дом попала.

– Бедная девушка, – эхом повторила я, искренне сочувствуя горю несчастной Тани.

– Ты-то откуда? – поинтересовалась тетя Лида, которая и рассказала мне эту печальную новость. – Давненько тебя не было.

– Да я к бабушке переехала, когда школу закончила, а теперь дела в городе появились, – уклончиво ответила я, не горя желанием сообщать, что собираюсь уйти на фронт. – Теть Лид, вы не знаете, мои соседи по этажу еще в городе?

– Вовремя ты. Они вообще-то уезжать уже собираются, ноя попрошу, чтобы Света зашла к тебе сегодня вечерком.

Поблагодарив соседку, я поднялась к себе. Квартира выглядела ухоженной, за ней за небольшую плату приглядывали мои соседи по лестничной клетке. Вещей практически не было, а все, что было, находились в моем чемодане, который я привезла с собой. Я разулась, надела домашние тапочки, умылась, наскоро перекусила тем, что везла с собой, и приступила к делам.

Было уже почти девять часов вечера, когда в дверь позвонили. Звонок отвлек меня от перебирания вещей, которые я привезла с собой. Я сильно сомневалась, что на фронте мне понадобится все, поэтому решила разделить все свои вещи, решить, что буду брать с собой, а что нет. До этого я успела навести порядок в квартире, достать все ценные вещи, которые хотела отдать на хранение, упаковать их. В основном это были мамины рисунки, которые отец оформил в рамки, некоторые старинные украшения и ценности, оставшиеся от деда, книги, также доставшиеся мне в наследство от дедушки, папы и мамы. Еще к ценным вещам я причислила свои детские игрушки, с которыми мне, не смотря на возраст, жалко было расставаться.

– Ирочка, ты, – обняла меня моя соседка бабушка Света. Вообще-то родной бабушкой она мне не была, но всегда была очень добра ко мне, помогала, да и вообще была замечательным и светлым человеком. Я ее очень любила и была к ней сильно привязана.

– Здравствуй бабушка, – я расцеловала эту милую женщину в обе щеки. – Пройдемте на кухню.

– Как у вас дела? – обратилась я первым делом к гостье, разлив по кружкам чай и достав бабушкины пироги.

– Знаешь, Ира, хотя вокруг и война, но судьба к нам на редкость благосклонна, – соседка отпила чай и продолжила. – Зятя моего вместе с дочкой еще до Финской в Куйбышев отправили на Авиационный завод. Они у меня специалисты такие, что грех жаловаться. Я знаю, что Дима, так зятя зовут, на фронт хотел уйти в Финскую, но отпускать отказались, сказали, что такие люди больше пользы принесут в тылу, чем там. Редко у кого такие руки золотые бывают. Да и у Ниночки моей дочка появилась, Наденькой назвали. Так что за них я спокойна. И сын мой тоже в Куйбышеве живет. У него там жена и сын есть. Вот и мы с мужем туда собираемся, завтра вечером отправимся уже.

– Вы только обязательно напишите, как доедете, – попросила я. – А то я за вас переживать буду.

– Конечно напишем, – кивнула баба Света. – Но ты со мной явно непросто так решила увидеться.

– Да, – согласилась я и, как могла быстро, но с подробностями, описала свою историю.

– Понимаю, – на добром лице пожилой женщины залегла морщинка. – Но правильно ты обратилась, есть у меня такая мысль. У зятя моего сестра есть. Леной зовут. Женщина умная, работящая. Еще не уехала, хотя тоже собирается поближе к своей матери, в Рязань. Давай ты ей квартиру оставишь на хранение. Она девушка честная, чужого не возьмет, да и одинокая к тому же. А если с тобой что-то случится, она твою бабушку к своей маме заберет. Вместе всяко веселее жить.