Мигель встаёт с колен, небрежно отряхивая колени от пыли.

– Андреа, мне плевать, чем ты меня запугиваешь, но… – Мигель хватает её за запястье, больно сжимая кожу, прижав браслет к ней. – Но меня раздражает сам факт, что ты себе позволяешь подобное! И лучше бы тебе со мной не играть в подобные игры, потому что я тебя обыграю, а перед этим сделаю больно, усекла?

Андреа морщит нос, но терпит боль от впивающейся цепочки в кожу. Митч сомневается, что такое можно стерпеть, если на тебя никогда не поднимали руку до этого. Чего она ещё не знает об окружающих? Митч никогда не лезла туда, куда не стоило. Ничем хорошим это не заканчивалось. Чего только стоила слежка за мамой. Тогда она поняла, что можно спокойно изменять близкому человеку и не меняться, не страдать и даже не думать, как это будет больно. А Митч было больно, боль отца сложно представить. Митч ещё ругала себя за то, что приложила к этому руку, что рассказала отцу, предоставила фотографии, от которых он побледнел и закрылся в кабинете.

Не её это дело. Мигель сам всё решит с Андреа, ей не стоит лезть.

– Твоя правда, Мигель. – Андреа вырывает руку из его хватки только потому, что он ей позволил подобное.

Мигель аккуратно наклоняется над Митч, приподнимая лицо за подбородок. Митч теряется в собственных воспоминаниях, прислоняясь лбом к его лбу и прикрыв глаза. С ним ей спокойно, она не думает о боли, которой причиняет своими словами и просьбами.

Мигель проводит языком по её губам прежде, чем углубить поцелуй, сжав лицо Митч. И она отвечает на его ласку, сжав рубашку в кулак. Жалеть о сделанном она сможет и потом, сейчас – это лучшее, что мог ей предложить Мигель. Себя.

Горячего, спокойного и сильного. Он не даст её в обиду, он не Шон, не её мать и даже не Ноа.

Открыв глаза, Митч пытается восстановить дыхание, когда замечает в дверях Шона. На секунду за непроницаемым взглядом кое-что проглядывается, но он быстро становится мистером Эндрюсом, который любит поиграть со своими ученицами. Митч одна из них.

– Андреа, предлагаю тебе пойти первой. – Шон пропускает её в кабинет, больше несмотря на Митч или Мигеля, даже не сделав им никакого замечания. Внутри Митч ликует – она победила.

Мигель плюхается на стул рядом с ней, подняв темные волосы наверх. Его рубашка так и расстёгнута на первые пуговицы, позволяя ему дышать полной грудью. Митч хотелось бы снять с себя блузку и принять холодный душ. Мысли в голове путаются. Чему она позволила зародиться между ней и Мигелем?

– Зачем ты меня поцеловал, Мигель? – Митч не поворачивается к нему – ей страшно увидеть правду, прежде чем он скажет всё сам. Она его использует, он ведь понимал это. Правда ведь?

– Ты же моя девушка, Митч. – Мигель прижимает её к своей груди. – Только я могу так делать.

Его хватка слишком крепкая, чтобы она спокойно выбралась, но на самом деле… – и самое главное – ей это не нужно. Мигель переплетает с ней пальцы, давая роковое для обоих обещание.

– Митч, ты моя.

Слова Мигеля колют за живое, оставляя в сердце маленькую трещину. Куда она на самом деле влезла, на что подписалась? На новую боль и разочарование? До этого она не думала о Мигеле как о парне. Да, красивый, но Митч это не волновало, один раз она уже повелась на красоту. На Шона. И все закончилось на веранде перед их домом. Он помогал брату собирать коробки в грузовик, часть вещей он отдал в благотворительность.

– Зачем они мне в Австралии? – Ноа сказал это с улыбкой и продолжил откладывать всё, что он так любил, чужим людям. Шон тоже бросил роковые слова:

– Ничего между нами не изменилось, Митч?

Она лишь сглотнула, подавив поступающую рвоту к горлу, и поднялась к себе. Больше они не говорили, долгие месяцы, годы. Митч привыкла, что ни Шона, ни Ноа нет рядом. Спокойно и легко, Мигель быть куда лучше их.

А теперь он стал для неё ближе, кем-то особенным.

– Между нами все изменилось, Митч.

Мигель ерошит волосы и улыбается левой стороной лица, явно собираясь пошутить, но у Митч что-то щелкает в голове. Мигель снова выигрывает, произнося подобные слова. И теперь она сама оборачивается к нему и прижимается губами к шее, где уже оставили небрежные засосы до неё.

Отрезвляет. Охлаждает. Отталкивает.

Митч поднимается на ноги, поправив юбку и рубашку.

– Это же всего лишь моя просьба. Я не мешаю тебе развлекаться по твоей обычной схеме.

– Ты, что?.. – Лицо Мигеля темнеет от её слов. Их он просто не ожидал от Митч, от своей подруги. По крайней мере, она так все ещё думает, пока он не скажет что-то, что, возможно, доведет её до слов.

– Митч, заходи в кабинет. – Шон протягивает руку, словно спасательный круг. Ей неуютно было бы оставаться с таким Мигелем. Опасность, её страх и сила. Он выигрывал по трём пунктам, её бы он подавил собственной уверенностью и разрулил бы всё, поставил все точки. Митч нужны запятые, чтобы иметь план для отхода.

– Погоди! – Мигель останавливает дверь рукой, препятствуя тому, чтобы Митч скрылась за стеклом и деревом. – Мы не договорили!

Шон давит на ручку, чтобы закрыть, запястьем он уже протолкнул её в пустующий кабинет. Митч даже не заметила, как Андреа ушла.

– Мистер Костильо, уступите даме, и до вас дойдет очередь. – Шон использует свой пренебрежительный тон, уж его Митч узнает без проблем. Иногда он использовал такой и по отношению к ней, не потехи рядом, чтобы она исчезла, словно по щелчку. Однажды в их доме с Ноа была вечеринка, когда не было родителей, её они не отправили к бабушке – поднялась температура. Митч поклялась, что не станет мешать и выходить из комнаты, ей нужен только сон и фильмы – их она послушает и в наушниках. На самом деле, ей хотелось с ними тусить, словно она взрослая, но если она не могла присутствовать, то хоть подглядит за ними. За Шоном.

Проснувшись в два часа ночи, Митч ещё слышала смех, выкрики и музыку, даже если громкость ребята успели убавить. Сама она заснула в наушниках, прижавшись к огромному медведю, которого ей выиграли Ноа и Шон на ярмарке. Митч он был дорог, потому что это была больше заслуга Шона – он знал, как она его хотела. Митч улыбается, смотря в потолок и грудь неожиданно раздражает сухой кашель. Коснувшись собственного лба, Митч не сомневается – температура снова поднялась. Включив свет на прикроватном столике, Митч находит пустую пластинку с жаропонижающим – она обещала, что не выйдет из комнаты, но ей нужно. Приоткрыв дверь, Митч делает шаг из комнаты – ей нужно в ванную родителей, там аптечка.

Её неожиданно прижимают к стене, приподнимая над полом.

– Ты чего вышла, Митч? – От Шона пахнет алкоголем, сигаретами и духами. Его глаза бегают по лицу Митч, пока она не отвечает, а позже спускаются на короткий топ пижамы, тонкие бретельки и такие же короткие шорты, держащиеся слишком низко.

– Мне нужны… – Она не успевает договорить, когда Шон поднимает её на руки и несёт вперёд. Его походка не вызывала доверия. Шона мотало из стороны в сторону, удивительно, как он не врезался во что-то

– Шон… – Митч дрожала как лист, неужели она ему не доверяет. Как раз наоборот, слишком.

Он аккуратно ставит ее на пол, держась за косяк двери, чтобы не упасть.

– Справишься?

Митч кивает, оказываясь в ванне родителей. Жаропонижающие она находит быстро, а когда выходит обратно Шон уже с улыбкой разговаривает с длинноногой красоткой, которую видела из окна.

– Это и есть младшая сестра Ноа? – девушка вздергивает головой, показывая себя. Конечно, Митч выглядит несравнимо с ней.

– Да, это всего лишь Митч, – Шон произносит это пренебрежительно. – Пойдем к остальным.

И они уходят, девушка ещё раз поворачивается к ней, улыбаясь. Явно посмеиваясь.

Мигель хватает за руку Шона, больно сжав запястье.

– Не указывай мне, что и когда делать, мистер Эндрюс. – Митч догадывается, чем всё закончится – Мигель нанесет удар и ничем хорошим это явно не закончится. Для всех.