Литмир - Электронная Библиотека

— Да, устроит. Меня сейчас не устроит только одно – ваша свобода.

— Боюсь, что отсутствие свободы не устроит уже меня. Но что вас так беспокоит? Как Хранительница Источника я просто не могу удалиться от него дальше некоторого расстояния. Иначе потеряю слишком многие свои силы, а часть моих подданных имеет все шансы умереть. Это не достаточное ограничение?

— Нет. Потому, что оно не мешает вам подтасовать факты таким образом, чтобы оправдаться.

— Понимаю, – я задумалась. – Могу лишь предложить постоянную охрану со стороны одного из ваших телохранителей. Ведь вы занимаете высокое место в иерархии вашей стаи. Иначе вас бы не охраняли такими силами, да еще и воинами-магами, владеющими заклинаниями стихии Воздуха, редкой среди селки? – на этот фактик мне обратил внимание Ржавокрюк, когда мы отступали через Рудный. – А значит, ваши телохранители крайне опытны, и вполне могут, сменяясь, постоянно находиться возле меня и следить за моими действиями.

— С правом пресекать ваши действия?

— С правом отчитываться перед вами и судьями в моих действиях. Уж извините, но судить о моих поступках предоставим им. Они не всегда имеют немедленное объяснение.

— Хорошо. Но их всего двое, этого мало. Также я хотел бы иметь вооруженную охрану рядом со мною и моей супругой. Тем более под землей. И это, кстати, уже вопрос нашей свободы.

— По второму пункту предоставлю вам выбор. Здесь, за этими стенами, целое пресноводное подземное море, в котором вам будет достаточно комфортно. На поверхности я могу вам предложить лишь несколько ручьев шириной не больше ванны и соответствующей глубиною. Большая река наверняка патрулируется вашим народом, а контакт с ними для вас сейчас опасен. Причина не в вас и вашем племени, а в ваших так называемых союзниках. У нас не получился бы захват, не уничтожь викинги сопровождавших их селки. Причем друид их даже предупредил о возможности подобного варианта событий. Я полагаю, что вас ждала бы та же участь. И если сейчас вдруг выяснится, что вы живы, и об этом узнают ваши союзнички… Прольется кровь вашего народа.

— Вас это волнует?

— Да, меня это волнует. Потому, что это волнует тех, кто мне присягнул.

Алнесавин отпустил свою супругу, и встал, пройдясь по комнате. Эльфийка-селки так и осталась отрешенно сидеть с пустым взглядом красных, заплаканных глаз.

— Вы не слишком хорошо понимаете наше отношение к тем, кто похищает шубки, – произнес он. – Для нас это серьезная потеря, однако и относиться к похитителям однозначно негативно не всегда возможно. Многие из них не хотят ничего плохого, и причинять им вред неправильно. Друид и его ученик украли наши шубки – это так. Но кроме этого действия они ни в чем не дали нам повода для мести. И наш договор вернуть шкурки в обмен на посильную помощи в захвате источника исполнялся с их стороны безукоризненно. Даже сейчас друид предупредил нас о ненадежности викингов – с ваших же слов. Но стоило шубкам попасть в ваши руки, как тут же одна из них была сожжена. Я могу простить вам трюк со снотворным, но не подобное жестокое убийство. Такое среди нашего народа не прощается. И ваши последующие действия выглядят как минимум странно. Словно вы желаете оправдаться за свой промах и при этом опорочить тех, кто, с нашей точки зрения, был достоин доверия. Если учесть, что наш договор с друидом подразумевает захват Источника Магии – то есть, прямой конфликт с вами и вашим замком – я вижу, что вы на самом деле пытаетесь внести раскол между нами. С точки зрения всей нашей расы – это неприемлемо.

Ловфул Гуд? Хотя, если они такие коллективисты, как про них говорится, то это и не удивительно. Впрочем, здесь не D&D, где законники не могли ни на йоту отклониться от выполнения взятых на себя обязательств. А посему пусть делает выбор.

— Выполнением своего договора с ворами вы убьете всех не-селки, кто находится в этом помещении. Аранеи, литари, светлые эльфы – всех. Это, по-вашему, приемлемо? И если я виновна перед вами, то обязана ответить за свои действия именно ради них – не себя и не вас.

На некоторое время все стихло. Селки думал, а я ждала его ответа.

— Хорошо. Мы побудем тут, под землею, до суда. Но отпустить своих телохранителей я не смогу. Найдете кого-нибудь из светлых эльфов и литари, кому я смогу довериться?

— Не араней? – уточнила Бринастра. – Мой народ выполняет только приказы своего матриарха. Мои.

— Вы были в логове, когда уносили шубки. Тогда я этого не понял, а сейчас вижу свою ошибку. Так что вы тоже можете быть замешаны в случившемся. Из-за этого я не могу довериться вам. Простите.

— Я даю вам слово, что пока мой отряд сопровождал тюки со шкурками, с ними ничего не происходило. Клянусь в этом всем тем, что всегда связывало наши народы.

— Пусть она примет свою гуманоидную форму, – слабым голосом произнесла эльфийка.

Стушевалась, почему-то, Бринастра.

— Я поняла, – ответила она. – Согласна, вы не можете мне доверять.

— Чего еще я о вас не знаю? – уточнила я.

— Далеко не все из нас, кто принимает форму дроу ведут себя не как слуги паучихи. К сожалению. Таких немного, но они есть. В данной ситуации селки не могут считать меня абсолютно надежной.

— Для охраны – да, – продолжил Алнесавин. – Но вашим словам я готов поверить. К сожалению, это мало что дает. Моя дочь была убита лишь на следующий день после того, как шкурки забрали из тайника. Вы наверняка уже не следили за ними.

Я замерла. Расклад, известный мне, не складывался никак. А потом я поняла и то, что слегка царапнуло меня ранее в словах Алнесавина.

— По моим сведениям, шубка была уничтожена только вчера после полудня. И ее не сожгли, а порвали на части, – осторожно заметила я.

— Лжешь! Ты прекрасно все знаешь! – взвилась со своего ложа эльфийка-селки. Она подскочила ко мне вплотную, и прямо мне в лицо закричала. – Шубку нашей дочери сожгли! Просто бросили в огонь, где она и сгорела целиком! Знаешь, как пахнет горящая плоть? Знаешь, как кричит твоя заживо сгорающая дочь? Знаешь, что она чувствовала, умирая…

Селки поперхнулась, а ее взгляд внезапно стал осмысленным, и в нем проявился… Шок?

— У меня никогда не было детей, – сквозь зубы прошептала я, с трудом сдерживаясь. – Но я знаю другое. Как пахнет твоя собственная горящая плоть. Как ты хочешь закричать в огне, но не можешь, потому что жар опалил твое горло, и ты можешь только сдавленно хрипеть. И да, я отлично знаю, что чувствует тот, кто горит заживо.

Селки попятилась. А я уже не соображала ничего. Вообще. Следующие несколько минут выпали из памяти совершенно. В себя я пришла сидящей на ложе, и плачущей навзрыд. А еще недавно готовая разорвать меня эльфийка-селки обнимала меня, и тоже плакала.

Народ молчал.

Я усилием воли успокоила свои эмоции, оставив только одну – ярость. Интуиция подсказывала, что ни всадник на ящере, ни гоблины с шахты были тут абсолютно ни при чем. И гоблин, утверждавший, что шубок селки было три, или просто соврал, или ошибся, если одна из обычных тюленьих шкурок была настолько хорошего качества. Но тогда есть кто-то, кто совершил это злодейство. И теперь это был мой личный враг, который умрет очень нехорошей смертью.

— Алнесавин, – прошипела я, вставая на ноги. Говорить нормально, твердо просто не получалось, трясло. А по помещению разлилась ощущаемая аура ярости, которая просто оглушила всех присутствующих. Так же было у шахты, когда Т’рисстри совершенно естественно назвала меня матроной. Вот и сейчас все просто застыли, не понимая, что будет дальше. И, что самое интересное, рядом была та, чья аура ярости и ненависти подпитывала мою, сливалась с ней, как родная. Селки теперь верила мне. – Скажи мне как можно точнее, когда именно умерла твоя дочь?

— Три дня назад, – эльфа мое состояние не смутило, его голос был все так же тверд. – Ближе к вечеру.

— В этот момент, всадник на ящере уже сбыл все шкурки гоблинам в качестве одежды. А сам к тому моменту был мертв – погиб в бою с крысолюдами.

36
{"b":"761037","o":1}