С плеча Розы свисал мужской пиджак и норовил вот-вот упасть я небольшую лужу рядом с ней. Рукав уже был напрочь испачкан, но это нисколько не мешало ей допивать последние глотки минералки прямо с горла бутылки. Впрочем, пришли мы вчера в клуб без денег, так что остается надеяться, что никто не стребует с нас платы за воду.

– Надеюсь, после крепкого сна я забуду обо всем, что там вытворяла.

Мимо нас изредка проходят такие же, как и мы – помятые и щурящиеся от утренних солнечных лучей и с одним единственным желанием упасть в кровать лицом вниз и проспать до самого обеда, шли вдоль проспекта.

Через полчаса нас забрал один из друзей Розы. Хоть я и видела его впервые, но в моих глазах он стал самым настоящим героем – отвез нас к себе домой и позволил отоспаться пару часов, после чего отвез уже ко мне домой. Готова поклясться, что моя родительница уже заняла свое любимое тронное место с армейским ремнем отца и ожидала моего возвращения. В таких случаях я поступаю единственным образом – везу к себе домой Розу и прикрываюсь ею перед своей домашней хищницей в случае опасности, как выдры своими детенышами, надеясь на помилование.

– Готова поклясться, что от нас несет перегаром за километр, – ворчу я и закидываю в рот уже седьмую фруктовую жвачку. – Гадость, – с каждой минутой пережевывать такой комок было все труднее.

– Молодость на то и есть, чтобы отрываться и мало спать по ночам, – успокаивает подруга, когда мы уже подъезжали к моему родительскому дому, но на душе почему-то скребли кошки. – Иначе ты рискуешь пропустить самые прекрасные годы сквозь пальцы, подобно песку.

– Вот сама моей тиранессе это и скажи. Если успеешь, конечно. Она до сих пор держит при себе армейский ремень отца.

– Ладно тебе, молния дважды в одно место не бьет.

– А вот моя мать бьет. И каждый последующий раз «круче» предыдущего.

Мы вываливаемся из машины как два бесформенных куля с картошкой и машем вслед другу Розы.

На часах девять утра и мои родители уже давно не спят, а значит уже давно меня ждут.

Чувствуют мои нижние девяносто, что не стоило им врать, что пошла с Розой на ночной сеанс в кино.

– Нас спалят, – каркаю я, дрожащими руками открывая калитку, и, словно воришка-новичок, крадусь в сторону заднего входа, который проходил не через гостиную, где скорее всего нас могли поджидать, а через кухню.

– А ты рот почем зря не открывай, – все еще немного заплетающимся языком затыкает меня Роза.

Стоило нам переступить порог, я уже слышу тяжелый топот ног и чей-то пронизывающий спину взгляд, словно кто-то решил пустить в меня стрелу.

Такое себе ощущение, скажу я.

– А ну стоять, – подозрительно спокойный, но не менее устрашающий голос родительницы заставил нас пустить в пол корни и застыть на месте.

Пока я решаюсь набраться смелости обернуться, на помощь мне приходит Роза, выдавив из себя самую очаровательную улыбку.

– Ой, теть Марин, здравствуйте!

– Здравствуй, Роза, здравствуй. А ты, милочка, – это уже мне. – Не хочешь нам компанию составить? – из-за острых взглядов родительницы и ее плотно сжатых губ почувствовала себя неуютно.

– Мы лучше пойдем ко мне в комнату и…

В глазах родительницы я видела лишь обещание о моей скорой расправе.

– А ну быстро в гостиную и поприветствуй гостя как полагается. Только не как обычно.

Она намекает на прошлый раз, когда ее подруга привела к себе безвольного сыночка-соплижуя на побегушках? Я же ясно тогда дала всем понять, что он не в моем вкусе, а подтирать ему нос и задницу в мои планы не входило. Получила я от маман тогда, конечно, сильно, но оно того стоило. Больше ни ее подруги, ни сыночка я не видела.

В душе моей начал зарождаться огонь опасности, и я чувствовала, как с каждым шагом чувство тревоги росло во мне все сильнее, скручивая желудок до неприятных спазмов.

Роза семенила за мной на цыпочках. Она, хотела как обычно поприветствовать моего папу, но тут же заткнулась. Врезалась в мою спину и с точно таким же ошарашенным как у меня взглядом уставилась на гостя.

Первое, что бросалось в глаза– это огромный пышный букет белоснежных маргариток на столике у камина, который просто невозможно было не заметить. Скорее вымерший более двух миллионов лет назад саблезубый тигр останется без зрительского внимания, чем этот букет. Как и тот, кто его принес.

– Ехет мне в охорат… – кряхтит Роза за моей спиной, отчаянно пытаясь откашляться.

Она узнала его с первой секунды. Как и я.

Белоснежная футболка явно дорого бренда, который я точно не смогу себе позволить даже если буду работать без выходных и не покладая. Зауженные светлые джинсы, на которые я могла смотреть только закатив глаза, идеально уложенные волосы на бок и наигранно лучезарная улыбка типичного казановы – все кричало о его достатке и излишней самоуверенности. Хотелось сплюнуть от досады, но боюсь, что меня не так поймут.

В компании моих родителей, вальяжно попивая чай из маминого любимого сервиза, который она доставала только по особым случаям, сидел тот самый пёс из кафе, с которым у меня было свидание вслепую. Тот самый, который еще недавно и знать меня не желал, теперь хищно улыбался и наблюдал за моей реакцией. Я буквально кожей чувствовала, как его жадный взгляд скользил по моим оголенным ногам, вплоть до самого края платья, затем вверх, по талии, к груди и, на миг задерживаясь на лице, оценивая, после чего снова тот пропадал на уровне моих ног.

– Кристина, почему ты решила скрыть от нас такие новости? – спрашивает меня родительница, а я до сих пор не могу пошевелиться от шока.

– Какие еще новости? – я не понимаю, к чему она клонит, поэтому на всякий случай я несколько раз хорошенько моргаю, чтобы убедиться в том, что этот мажор не мираж и не плод моего извращенного воображения.

– Я о том, что на самом деле ты уже месяц как встречаешься с Марком.

Отпивающая в этот момент минералку прямо из горла бутылки Роза стала фонтаном, стреляя струей воды себе прямо на бюст платья.

– Милая, я же говорил тебе сильно не задерживаться и не гулять допоздна, – этот пёс, – по-другому я не могу его назвать, – в открытую при моих же родителях тянет меня за собой, сажает рядом на диван так близко, что я могу ощутить каждый шов на его джинсах, и свободной культяпкой ощутимо сжимает мою талию. – Молодой девушке следует беречь себя для будущего потомства.

Брови моих родителей взлетели резко вверх, как цены на продукты после нового года.

Мои тоже.

– Ты лучше себя побереги… – не успеваю договорить, потому что на моих губах оказывается палец этого чудилы с обостренным чувством бессмертия, а я нахожусь настолько в беспросветном шоке, что даже не сразу решаюсь отбросить его руку.

Меня словно кто-то хорошенько приложил тазиком по голове. Единственное, что я была в состоянии делать – так это открывать и закрывать рот как рыба, которую течением прибило к берегу.

– Кристина, а почему ты нам ничего не рассказывала? – подает голос моя озабоченная родительница, но я не могу ничего ей ответить, потому что сейчас моя голова напоминала скорее осиное гнездо.

Сам гость преспокойно попивает чай и не меньше остальных ожидает от меня ответа. Его рука уже по-хозяйски лежит на моих плечах, а попытки скинуть ее он просто игнорирует.

Интересно, можно ли убить человека одним лишь взглядом?

Я словно наживка, которую проглотили, и осталось лишь два выхода из ситуации, каждый из которых не самый приятный и эстетичный.

Ворох мыслей в голове не давал покоя, отчего я нервничала еще больше. Сказать родителям правду о провальном свидании и тем самым навлечь на себя до конца дней очередные пытки в виде свиданий вслепую или же мирно плыть по течению, пока меня не прибьет к берегу? Допустим второй вариант сейчас кажется не таким уж страшным и безнадежным, потому что если родители увидят, что все их старания дали хоть какие-то плоды, то от меня точно отстанут на долгое время. Но, с другой стороны, этот… Как его? Надо бы на будущее спросить его имя. Не знаю, что он сейчас задумал, но мне это уже не нравится.