Государь извлек из папки в бархатном переплете два пожелтевших листа бумаги. Они были исписаны крупным почерком с двух сторон. Александр III был немногословен:

– Не далее, как неделю назад я разбирал бумаги покойного Пап́а. Среди архивных писем, хранящихся отдельно, обнаружил корреспонденцию своего деда, Императора Николая I Павловича. Целесообразность хранения сих писем объяснилась мне их содержанием, теперь я и сам нуждаюсь в них. Однако эти два листа выпадают из ряда вещей очевидных, прежде потому, что исполнены они в зашифрованном виде. Моих знаний для раскрытия содержания оказалось недостаточно. Обращаться в военное ведомство не имею права, опасаюсь, что тексты могут содержать семейные тайны дома Романовых. Корреспонденцию вручаю Вам и надеюсь, что сможете подобрать ключ для прочтения. Требую крайне осторожно общаться с третьими лицами. Документы хранить только дома, за пределы Вашего жилья их не выносить. Вам все понятно?

– Ваше Императорское Величество, особое доверие ко мне может оказаться обманчивым и только потому, что я занимаюсь переводами с древних языков. Никогда не имел чести быть причастным к зашифрованным посланиям.

– Коли не справитесь, но сохраните тайну, обижаться не стану. А коли расшифруете и станете болтать, тогда, братец, не взыщи! Начинайте работать! Как только у меня появится возможность, призову Вас для доклада.

Василий Георгиевич всю дорогу из Аничкова дворца до дома, потом уже лежа на диване, думал о странном выборе Государя. Дальнев был уверен, что его кандидатуру для исполнения сугубо конфиденциального поручения подсказать никто не мог. Не было среди знакомых тех, кто способен охарактеризовать его в превосходной степени.

Позже его охватило чувство гордости, потому что из всего громадного количества способных людей Государь выбрал именно его. Вместе с тем Дальнев не относился к Александру III как к идолу, материальному воплощению высшей власти. Его отношение к императору было чисто человеческим. Ведь то, что ему во время редких аудиенций рассказывал отец, близко знавший Александра II, выходило за рамки повествований о небожителях.

Николай – старший сын Александра II, которого старательно готовили к высшему титулу, неожиданно заболел и умер совсем молодым. Случилось это незадолго до его женитьбы на датской принцессе Дагмаре. После похорон долг Государя обязывал Александра II назначить нового наследника престола. Через боль, страдания и слезы из-за невосполнимой потери титул цесаревича принял Александр Александрович.

Новый наследник престола сделал предложение датской принцессе и подучил ее согласие. Ведь в данном случае речь шла о соединении двух осиротевших сердец. Николай был для Александра не только братом, он был для него примером для подражания, настоящим другом; для Дагмары – первой любовью.

Ровно три дня Василий никуда не выходил из дома. Все это время старательно изучал и пытался найти ключ к загадочным словам посланий Николаю I. Исполненные кириллицей словеса, если их можно было так назвать так, не взывали ни к какому смыслу. Кроме того, в письмах отсутствовало обращение к адресату. Не было подписи, даты, места отправления. Среди всего перечисленного оставалась маленькая надежда на явно выработанный почерк, соблюдение правил чистописания, включая нажим и наклон. Еще пожелтевшая бумага сухая и ломкая давала надежду на прояснение времени изготовления письма.

Дальнев несколько раз переписал в своем блокноте отдельные слова из послания. Например, «АРБХЕУЛ», «ВОДОГ», хоть убирай буквы, хоть добавляй, читай наоборот, все равно получается полная неразбериха. Переводил историк кириллицу на латиницу. Ни в одном языке мира этих слов не обнаружилось.

Наконец, Дальнев пришел к выводу, что филология тут совершенно бесполезна. Нужно искать учебники по совсем другой сфере передачи информации.

Он собрался, вышел из дома, нанял извозчика и помчался к Невскому проспекту. Главный книжный магазин столицы располагался в большом сером доме в середине проспекта. Там, по глубокому убеждению, Василия можно было купить любую книгу или любой учебник. Но вдруг он представил удивленное лицо хорошо знавших его приказчиков и продавцов, когда будет озвучена новая тема интереса – шифровальное дело. Где филология, старославянские тексты и где коды, ключи и шифр таблицы. Стало страшно не от того, что эти знакомцы удивятся, а от того, что родившиеся слухи обоснованно будут содержать подозрения о признаках умалишенности.

Извозчик изменил маршрут и теперь вез Дальнева к букинисту. Когда Василий предстал перед Ерофеем Прокопьевичем и тот услужливо осведомился о причинах посещения, Дальневу снова стало не по себе. Он в очередной раз изменил свой вопрос и свел потребность к поиску словаря архаизмов. Ерофей Прокопьевич все одно удивился, но вежливо ответил, что за все время его работы со старыми изданиями он не встречался с подобными названиями. Тепло попрощались и Василий, будто ошпаренный, выскочил на улицу. На улице его нагнал уже знакомый извозчик и начал настойчиво предлагать свои услуги. Василий по-прежнему одержимый идеей найти учебник по криптографии спросил у кучера где можно купить книгу секретного содержания. Мужик попросил барина уточнить потребность, хотя под словом секретно понял, что речь идет о срамных фотографиях с голыми бабами. Дальневу стало немного стыдно, и он сформулировал свою потребность как поиск учебника по криптографии. Извозчик велел садиться в коляску и через пятнадцать минут привез историка к трехэтажному дому с двумя парадными. Подозвал к себе гуляющего неподалеку мальчонку и велел ему срочно позвать Мишку Серебряного. Мальчонка кивнул и скрылся в первой парадной.

Книжник Мишка чем-то напоминал начинающего приказчика. Стриженный под горшок, в малиновой рубахе с пояском, в серой шерстяной жилетке, в зеленых шароварах и начищенных до зеркального блеска сапогах. Выглядел он лет на двадцать пять, но видимо был моложе. В повадках просматривалась вчерашняя мальчуковость. Поросячьи глаза, курносый нос и слюнявые губы все вместе имело выражение превосходства над посетителем. Вместо привычного «что угодно-с?» прозвучало «ну?».

– Как Вас зовут? – поинтересовался Василий.

– Как меня зовут, не важно!

– А что важно?

– Что нужно?

– Чем торгуешь?

– Учебник по японской борьбе, пособие по прицельной стрельбе из револьвера, инструкция по сабельным ударам и защита от них, схема человеческого тела с точками для смертельных ударов, приемы успешной игры в карты, эффективные добавки в курительный табак, извлечение смертельного яда из грибов. Хватит?

– Мне нужен учебник по криптографии или что-нибудь по схожей теме.

– А рецепт изготовления пероскилина не нужен? – с презрением спросил книжник. Видимо, услышав однажды слово «пероксилин», не поняв его смысл, теперь при удобном случае использует.

– Знаешь о чем я говорю?

– Знать не знаю, но понял, что ты из полиции. Ты кого ко мне приволок, Павлиныч?

– Ты, Мишаня, видать трубочку с добавками выкурил? Ежели не знаешь слово криптография, скажу по-другому, шифровальное дело. Теперь понимаешь? – вступился Дальнев за своего проводника.

Видать, Мишка слыл среди своего окружения человеком грамотным и незнание чего-либо сильно ударяло по его самолюбию. Он плюнул себе под ноги и бодро зашагал в сторону парадной.

Дальнев сел в коляску и уже хотел назвать извозчику домашний адрес, но услышал от Павлиныча новое предложение.

– Есть у меня, барин, один сапожник – обушку ремонтирует. В прошлом боевой офицер, но за большую любовь к Бахусу погнали его из армии. Такой удар оказался для него пользительным, взял себя в руки и начал новую жизнь. Женился, ребенка родил, хорошим мастером слывет по ремонту обуви. Но больно любит вспоминать армейскую службу, свое участие в шифровальном деле.

– Кажется мне, Павлиныч, что привираешь ты, больно гладко врешь.

– Ваше дело, барин. Куда прикажете ехать?

Дальнев понял, что других вариантов у него не имеется, и согласился на знакомство с сапожником. Хотя в душе понимал, что таких зигзагов в жизни не бывает, не может офицер шифровальщик в одночасье стать сапожником, не может пьяница переродиться в трезвенника.