Это хорошо; это очень понравилось Террозу – и ее темперамент, и то, как она хотела сопротивляться ему.
От его ласки ее бедра начали мелко дрожать, она кричала, задыхаясь, выгибая спину и крутя задом, словно стараясь сбросить его, пыталась свести вместе колени, и все равно оставалась открытой для него. Мокрой и горячей. Возбужденной.
– Нравится? – шептал он в ее ухо, в горячие влажные волосы на затылке – Скажи, что тебе нравится!
Он нарочно заставлял ее говорить это, помня ее мучительный стыд и краску стыда на ее щеках. Невинная девушка и помыслить не могла о том, что он будет делать с ней и как она будет себя вести, а уж признать, что все эти бесстыдные вещи доставляют ей удовольствие… Она упрямо молчала, сопротивляясь, и он чуть усмехаясь, трахая ее узкое лоно, продолжал мучить ее, предвкушая крик, полный удовлетворения. Она сжималась, стискивая его движущийся в ее мокром разгоряченном теле член, и он замедлял темп, останавливался, со стоном пережидал первое удовольствие, оттягивая миг кульминации.
– Нравится? – повторял он, касаясь самыми кончиками пальцев так, что жжение становилось ей невыносимым, и она выла. – Скажи, что нравится! Скажи!
– Нра… вит…
– Скажи, что хочешь меня! Ну!
Она упрямо сцепляла зубы и напрягалась, выгнув спину, замерла неподвижно, дрожа вся мелко-мелко. По ее дрожи можно было сосчитать количество его прикосновений к ее клитору, в такт с ними тряслись ее напряженные ягодицы, и он усмехался, начинал толкаться в ее тело жесткими безжалостными ударами, проникая глубоко, жестко трахая, прижимая ее к себе и не выпуская истерзанного клитора из своих пальцев.
– Двигайся сама, – велел он, задыхаясь. Ее узкое лоно доставляло его к наивысшей точке удовольствия слишком быстро, и он снова останавливался, пережидая. – Будет легче. Ну?
Она несмело качнула бедрами раз, второй, двигаясь на его члене, и исступленно принялась насаживаться на него сама. Жгущее ощущение отступило, растеклось тяжестью по животу, стало глубоким наслаждением, девчонка громко задышала, раскрыв рот, расслабив язык.
– Скажи, что хочешь меня! Говори!
– Хо…чу… тебя…
Это признание, произнесенное заплетающимся языком, еле слышное и еле понятное, выбитое любовной пыткой, приятно кольнуло его самолюбие, так же как и ее откровенные движения под ним. Никогда еще женское возбуждение и наслаждение не было для него таким искренним и волнующим, никогда они не походили на отчаяние, с которым жертва покоряется палачу, и никогда он еще не видал такого сильного экстаза – до обморока, почти до потери сознания.
– Умница, – его пальцы терзали ее промежность, напряженный член двигался между припухших половых губ, и девчонка снова закричала, не выдержала, извиваясь под ним змеиной гибкой спиной и сама сильнее прижимаясь ягодицами к его паху, устав сопротивляться и желая кончить, чтобы только прекратить это мучение.
Ее грубые животные стоны вырывались из губ рваным рычанием – ровно с количеством его толчков и количеством спазмов, выкручивающих в оргазме ее тело. Девчонка терзала простыни, рыча как хищница, попавшая в капкан, низко, утробно, и с ее тонким девичьим телом, ставшим внезапно сильным, было не так-то легко справиться.
– Умница, – шептал он, чувствуя, как и его накрывает удовольствие. Он подхватил ее содрогающееся тело, прижал к себе ее мокрую, дрожащую спину, стискивая груди с торчащим жесткими сосками жадными ладонями и выдохнул свое удовольствие в ее шею, в ее влажные от пота волосы, трахая девчонку безжалостно, насаживая ее на свой член. – Умница.
Глава 2. Простая история
Алилесса Грин по праву считалась красавицей, стройной, длинноногой. Может, и не такой ослепительной, как Мелинда, рыжеволосая соседка, живущая через улицу. Но что-то такое было в ее хорошеньком личике с глубокими серыми глазами, обрамленном золотистыми пышными кудрями.
Отец Алилессы был вдовцом, уже давно. Его жена умерла, оставив ему дом, кучу долгов – они вместе владели цветочным магазином, который почти не приносил дохода, – и троих дочерей. Алилесса была совсем взрослой и на ее плечи легла забота и о сестрах, и о доме. Иногда она помогала и отцу в магазине.
Двое ее сестер, Мери и Аманда, еще учились, и отец с трудом мог оплачивать их обучение, одежду, учебники…
С ранней юности Алилесса была готова к тому, что ей придется выгодно выйти замуж чтобы помочь отцу поправить дела и снять с него груз ответственности за ее судьбу. В качестве жениха отец присмотрел Алилессе Тома – приятного молодого человека из очень хорошей и обеспеченной семьи. Том был всем хорош – молодой спортсмен, не скучный и интересный собеседник. Разве что немного хвастлив и болтлив, думала Алилесса, недовольно морща носик. Но отец уверял ее, что это невеликое горе. Бывают молодые люди и похуже, гуляки и пьяницы, а еще безработные, которые попивают пиво в пабах и ничего не приносят в семью. Том, конечно, будет не таким. У него диплом адвоката в кармане, его отец возьмет в свое дело, и жизнь с ним обязательно будет замечательной – в уважении и достатке. В конце концов, нужно подумать о сестрах, их будущем! Что за будущее их ожидает, если они не закончат обучение? А отец Тома щедрый человек. Он обязательно поможет! И Алилесса, тяжко вздыхая, покорялась воле отца.
Да и Том был вполне симпатичным молодым человеком, так отчего нет?
Три года она жила с этой мыслью, свыкалась с ней, и почти поверила в то, что обязательно станет женой Тома. Для этого делалось все – она, пустив в ход свои женские чары и включив все свое обаяние, сумела сначала привлечь внимание юноши к себе, а потом и завоевать его сердце. На всех вечеринках они появлялись вместе, в обнимку, она позволяла ему то, чего никогда и никому не позволила бы – он тайком целовал ее, провожая вечером до дома, и в темноте, пока никто не видит, торопливо и жадно тискал ее грудь, стараясь дрожащими пальцами нащупать сквозь ткань сосок.
Алилесса заливалась краской стыда, отталкивала его руки, но это только больше распаляло юношу, он прижимался к ней, и она чувствовала сквозь тонкие брюки его набухший член. Том не раз предлагал ей это – стыдно даже подумать, что это такое! – но Алилесса всякий раз ускользала, вырывалась из его рук, оставляя распаленного юношу ни с чем. Торопливо взбегая по ступенькам на крыльцо дома, она багровела от смущения, вспоминая неловкие, грубоватые ласки Тома, чувствуя странную пульсацию у себя между ног и влажное пятнышко, расползающееся по трусикам. Ей было ужасно стыдно от этой жаркой возни в темноте, но она убаюкивала гложущую ее совесть тем, что все-таки Том без пяти минут ее муж, а значит, рано или поздно он получит все.
И так непременно было бы, если б не вечеринка, которую закатили по поводу дня рождения Мелли, на которую Том и Алилесса явились вдвоем, как пара.
Чтобы пойти на этот праздник и составить равную пару с Томом, чтобы выглядеть достойной его, Алилесса откладывала полгода. Неважно, что для этого ей пришлось сидеть на жиденьком супчике. Платье, туфельки, прическа – все должно было быть безупречным. Том, которому его внешний вид давался без такого труда, даже оценить не мог, что ей стоило одеться с таким шиком. А еще подарок! Алилесса, наигранно улыбаясь, практически с сожалением протянула Мелли коробочку с тонким серебряным браслетом. Мелли наверняка не оценит; и носить не станет, выкинет в груду подарков, рядом с остальными коробками, а вот Алилесса с удовольствием носила бы.
Но Мелли почему-то решила открыть ее подарок. Подцепив пальцем тонкую цепочку, она вытащила браслетик из коробки и восторженно ахнула:
– Прелесть какая! Дядя, посмотри!
Вот тогда Алилесса впервые увидела лорда Терроза.
Он подошел, небрежно пригубив бокал с шампанским, его холодные синие глаза безразлично глянули на серебряную вещицу.
– У мисс прекрасный вкус, – безразлично сказал он, чуть качнув головой и переводя взгляд на саму Алилессу. – Очень мило.
Как показалось девушке, мужчина был немного пьян – или просто у него была такая манера говорить, слегка растягивая глаза и глядя… ох, как неприятно он смотрел!